Горны Империи - Олег Верещагин

...Сперва мальчишки свирепо месили друг друга кулаками. Потом кто-то - неясно, кто - дал кому-то подсечку, и они покатились по траве, продолжая работать руками и пинаться, а заодно и кормить друг друга землёй и травой. Оба выли на низкой угрожающей ноте, как сирены. Даже конь, в принципе отнёсшийся к этому философски, пару раз фыркнул и дёрнул землю копытом. Правило "не бить лежачего" тут не действовало - лежачими были оба, вопрос оставался лишь в том, кто находится сверху в конкретный момент.

Уже через минуту и Денис и казачонок мало походили на себя - растерзанные в клочья, окровавленные и слепые от ярости, они продолжали лупцовку, пока Денис не оказался сверху окончательно и не залёг на своём противнике, приплюснув его телом и руками и пытаясь отдышаться. Губы казачонка были расплющены, глаза подбиты - вообще человека он напоминал мало. Правда, и сам Денис по ощущению понимал: он выглядит так же.

Противник пару раз вяло дёрнулся, но сил у него, похоже, совсем не осталось. Денис тяжело свалился в сторону, ощупал казавшееся чужим лицо. Спросил запалённо:

- Про... иг... рал?

- Угу, - неожиданно покладисто буркнул казачонок и сел. Хмыкнул: - Ну ты здоров драться. Местные так не дерутся, боятся нас.

Он опять сплюнул - но уже красной слюной. Полез в рот и усмехнулся, сплёвывая снова:

- Два зуба шатаются.

Денис потрогал языком:

- У меня один... ой. Ты мне последний молочный вышиб. Спасибо, - и тоже сел.

- У вас все так дерутся? - уточнил казачонок.

- Не, - Денис скривился. - Я из худших... Холодное бы приложить, а то будем, как два пугала.

- Всё равно заметят, - ответил казачонок. - Батя мне всыпет.

- За драку? - удивился Денис.

- Не... За то, что побить себя позволил. Я на стенке в станице среди одногодков лучший.

- На каждого лучшего кто-то находится, - утешил Денис. Казачонок вздохнул:

- Это ты бате скажи... - и глянул одним глазом. - Тебя как зовут, биток?

- Денис, Третьяков, - вздохнул Денис, проверяя форменную рубашку. Она была полуразорвана.

- Гришка, - казачонок солидно сунул руку, перепачканную кровью. - Григорий, то есть. Мелехов.

Мальчишки пожали друг другу руки и снова оглядели друг друга и каждый сам себя. Гришка опять хмыкнул. Поднялся, отряхивая штаны, помотал головой. Свистнул коню и уточнил наконец:

- Ты к нам, что ли, в станицу? А по какому делу?

- Ищу одного человека... - Денис тоже встал. - Франца Ильича. Мне сказали, что он у вас.

- А, учитель?! - Гришка усмехнулся, но по-доброму. - У нас, с атаманом чаи гоняют, они приятели. Я провожу, хочешь?

- Проводи сначала, где умыться, - попросил Денис. - И вообще... - он взялся за низ шортов и покрутил ими, как девчонка подолом юбки. Гришка неожиданно заливисто засмеялся.

- К нам пойдём, сеструха всё зачинит и замоет... Да ты не бойся, Франц Ильич ещё долго с атаманом болтать будут, до вечернего автобуса, а он почти по темноте. Идёшь?

- Идём, - согласился Денис, снова ощупывая лицо. - Ну у тебя кулаки - как кастеты.

Гришка польщённо что-то буркнул и посмотрел на свои загорелые, крупные кулаки в следах ссадин и порезов. Подцепил повод и пошёл рядом с Денисом пешком, только фуражку и нагайку снял с седла - фуражку водрузил на законное место, а нагайкой просто помахивал, но во взмахах отчётливо была видна боевая выучка. О том, как казаки нагайкой по желанию убивают муху на цветке, не тронув цветка - или перерубают человеку руку, Денис слышал немало.

- А ты за каким делом учителя ищешь? - спросил Гришка. Денис потрогал саднящую ранку в десне.

- Да так. Работу ему хочу предложить.

- Ты? - Гришка смерил Дениса взглядом. - Ехё...

- Не я, родители, конечно.

- А-а... Ну смотри тогда, его наши давно к себе заманивают, в школу тоже. А он смеётся - я, мол, не казачьего роду. А с атаманом они вместе воевали.

- Воевали? - Денис удивился, но потом рассудил, что внешность - это мелочи. Ну старик. Не всегда же он был стариком. Ну невысокий. Так и Бахурев ниже среднего роста.

- Воевали... А вы из Петрограда приехали?

- Угу... Можно нагайку глянуть?

- Держи... А твой нож можно?

- На...

Мальчишки разговаривали уже совершенно обычно, хотя было ясно, что следы первой встречи им носить на лицах ещё не один день. Денис удивлялся, почему Гришка ничего не спрашивает про галстук. Но этот вопрос так и остался невыясненным, потому что мальчишки - потихоньку, шаг за шагом - оказались на окраине Лихобабьей...

...Как и большинство семиреченских станиц, Лихобабья лежала на склонах большой лощины, по дну которой текла река - видимо, одна из впадавших в Балхаш. Лощина была большой, но с первого взгляда её присутствие скрадывалось - казалось, что впереди просто роща. На самом деле это были лишь верхушки деревьев - первых на склонах лощины. Ниже стояли новые и новые липы и дубы, тропинка переваливала через край и уводила в их тень, а потом начинались фруктовые сады, полоски огородов, и только за ними - в две нитки по берегам реки - стояли за ровными плетнями из ивняка дома. Непривычные Денису - белые мазанки под камышовыми крышами, с небольшими окошками в синих резных (ура!) наличниках, возле каждой - солидные "службы". В двух местах над рекой изгибались мосты, прямо на одном Денис с удивлением увидел небольшое рубленое из дерева здание, над которым полоскались флаги - Семиречья и войсковой. Ниже станицы лежал разлив и виднелся каскад из нескольких плотин, где вода ворочала роторы генераторов.

И в садах, и в огородах было немало людей - в основном, женщины, дети и подростки. Некоторые посматривали на Дениса, но без любопытства, а большинство просто не отвлекались от своих дел, Денису часто полупонятных - но явно важных. Один раз попался большущий конный фургон с запряжкой в восемь битюгов, которым правил казак в форме, снаряжении и при оружии; ещё один сидел рядом на облучке, двое - сзади.

- Картошку молодую повезли на сдачу, - пояснил Гришка. - С нашего школьного огорода тоже там, деньги скоро будут - хааа, на море съездим! Наших не обманешь, мы напрямую сдаём, без перекупщиков, не то что эти, с латифундий - за жратву и за гроши пашут, как рабы в Безвременье.

В голосе Гришки было снисходительное превосходство.

- Чем они хуже тебя? - буркнул Денис сердито, задетый голосом казачонка.

- Да тем, что терпят такое, - так же сердито ответил Гришка. - К нам пять лет назад тоже "Фрукты-овощи" подбивалась - ах, не хотите ли АОО вместе с нами для общего процветания? Наши им дали АОО нагайками. Одно "ОО!!!" осталось!

Гришка засмеялся при воспоминании об этом.

- А вон наш дом!

Он обогнал Дениса и вошёл во двор первым, заведя Луча, потом повёл рукой важно, произнося явно ритуальные слова:

- Зайди, двор и дом пожалуй.

Денис вошёл и с удовольствием поклонился дверям. Гришка одобрительно засмеялся, закидывая повод за отполированное бревно коновязи.

- Ну пошли сейчас сеструхе тебя сдам и вернусь... вернусь, мил, вернусь... - эти слова относились уже к Лучу, возмущённо потянувшемуся за хозяином. - Его обходить надо, без этого никак, - пояснил Гришка, небрежно вытирая у порога босые ноги о грубую тряпку. Денис поспешно разулся и, когда Гришка вошёл, поклонился сразу за порогом ещё раз:

- Мир этому дому.

- Знаешь! - с удовольствием засмеялся Гришка. - Заходи, заходи. (1.)

1. Вниманию читателей! Мне достаточно хорошо известны казачьи обычаи, быт и прочее. И в тексте множество несовпадений с этими реалиями. Но я прошу учесть внимательных читателей: РЕЧЬ ИДЁТ НЕ О СОВРЕМЕННОМ КАЗАЧЕСТВЕ. Среди казаков описанного мной мира на самом деле "казачьи" родословные - уходящие в глубь веков - имеют единицы. Основная масса казачества возникла в период безвременья как естественная реакция части русского (и не только) народа на постоянную смертельную опасность тогдашней жизни. И их обычаи во многом - "новодел", ничуть не похожий на известные нам. Но юмор в том, что постепенно эти обычаи закрепились, их "освятило" время и они стали "настоящими". Ну, в конце концов, и нынешние казачьи обычаи когда-то возникли точно так же.

Денис с любопытством огляделся.

Казачья мазанка оказалась совершенно не похожа на все известные Денису жилища. Он смутно вспомнил, что вроде бы видел фотографии таких домов, но... Непривычно низкий... нет, не потолок, потолка не было - мощные балки, с которых свисало всякое-разное, от многочисленного оружия до пучков каких-то трав. А выше чернела сразу соломенная крыша. Было прохладно - не то, что снаружи, и безо всяких кондиционеров. Пол оказался глиняным, но тут и там устланным узкими цветными половиками. В холодное время отапливался дом, как видно, электрообогревателями - их пластины были вделаны в стены и прикрыты выдвинутыми вперёд резными панелями; резьба была немного иной, чем привычная Денису, но всё-таки "своей". Из больших сеней дверь - точнее, занавешенный проём - вёл в соединённые кухню и столовую, а оттуда уже настоящая дверь - в собственно дом, который оказался поделён на две части, явно женскую и мужскую, с широкими лавками вдоль стен, украшенных коврами. На коврах - тоже оружие и фотографии. Взгляд Дениса приковали два широких клинка со странными рукоятями, в которые были вделаны кольца. Спросить он ничего не успел - Гришка гордо пояснил: