Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски - Валентин Фалин

Советское общество совершает самую сложную из революций — революцию в сознании. Конеч­но, речь не идет о нахождении антитезы каждому из тезисов, который был в ходу вчера. Требуется нечто совсем другое — перейти от знания-посту­лата к знанию-мышлению. Опять-таки к мыш­лению не догматическому, а творческому. Последнее предполагает дискуссии и споры, в том чис­ле споры с самим собой.

Хочешь не хочешь, придется признать, что прав­да нашего учения не в заученных формулах, но в по­стоянной и неразрывной связи с живой жизнью, в умении и желании видеть ее во всем неисчерпаемом многообразии и вечном движении, в готовности чут­ко откликаться на перемены, чтобы не оказываться на обочине.

Обозначил ли XXVII съезд подходы ко всем мыс­лимым и немыслимым переменным? Съезд сделал главное. Он констатировал — так, как было, про­должаться не может, и объяснил почему. Съезд наметил общий маршрут. Остальное надо додумы­вать в процессе претворения энергии замысла в энергию дел. Равным образом и от XIX парткон­ференции не следует ждать чуда. Она не изоб­ретет философского камня, что избавит нас от забот на будущее. Конференция выполнит свое назначение, если, подводя промежуточный итог перестройке, отдалит семена от плевел, если, опи­раясь на уже накопленный опыт, поможет целе­сообразнее расставить силы на решающих направ­лениях.

При наличии концепции, не умозрительной, аб­страктной, аморфной, но опробованной в деле и обеспеченной ресурсами, все зависит от людей. От­сюда особый спрос с каждого. Особая ответствен­ность каждого за то, чтобы его усилия органично вписывались в усилия партии. На языках многих народов запечатлена древняя как мир мудрость: в гору семеро тащат, а с горы и один столкнет. Сек­тантство не просто уполовинило бы наши возмож­ности. Оно в состоянии поставить всю работу на холостой ход.

Давайте спорить. Ни одна оригинальная идея не должна пропасть. Партия зовет коммунистов и бес­партийных — берите перестройку в свои руки, де­литесь сокровенными вашими мыслями. Вслед за Сократом я повторяю — говори, чтобы я мог по­знать тебя. И добавляю, говори, чтобы я мог по­учиться у тебя. Но не говори ради говорильни.

Когда все обговорено, принято во внимание и решено — действуй. И не пытайся на ближайшем перегоне рвать стоп-кран из-за непривычного ощу­щения — вокруг все пришло в движение. Сколь­ко раз в прошлом благие порывы захлестывались в пустомельстве, перестраховка брала верх над трез­вым расчетом. Этого не может быть позволено ни­кому. Принцип демократического централизма не знает и не должен знать исключений. Если в партии утвердится несколько дисциплин, она по­теряет себя.

Это в полной мере применимо к руководите­лям средств массовой информации. Или, правиль­нее сказать, ко всем, кто причастен к работе СМИ. Газета, радио, телевидение обрели неверо­ятную власть. Они самым непосредственным об­разом влияют на поведение миллионов людей, на их восприятие происходящего, на представления о будущем.

В период становления перестройки наши СМИ сыграли активную и полезную роль. Разумеется, не обошлось без перекосов, перехлестов, издержек. Не без этого, но в целом партийная пресса оказалась на высоте. Вопрос, который я ставлю сейчас, в дру­гом — подготовлены ли советские СМИ к решению более трудной и комплексной задачи: через отри­цание отрицания, через критику и самокритику, через бичевание недостатков прийти самим и при­вести читателя, слушателя, зрителя не в состоя­ние растерянности и опустошенности, но к верной гражданской позиции.

Факт, писал М. Горький, еще не вся правда. Он только сырье, из которого следует выплавить, из­влечь настоящую правду. Вот в предельно сжатой форме программа для нашей прессы. За частным помочь распознать общее, за общим не потерять человека. В переводе на практическую грамоту дан­ного этапа перестройки это значит, прежде всего, скрупулезно собирать, осмысливать, селектировать все новое, что заслуживает распространения, что нуждается в поддержке и внимании общественно­сти, что требует, как всякое нарождающееся, теп­ла, света, ухода.

Совсем лишне ждать благословления починов сверху. Снизу часто виднее. Это — первое. Во-вторых, часто во вред разводить вокруг локально­го явления общесоюзную пропагандистскую кани­тель. Может быть, достаточно скромно сообщить о нем. Умный да заметит, а нерадивому никакие решения ЦК не впрок. В-третьих, большой резерв в дифференциации подходов. Огромные тиражи газет и журналов, необъятная аудитория ТВ — это и сила, и наша слабость. Почему бы, например, не задуматься: верно ли, если программа «Время» идет по всем каналам? Или есть преимущества в том, чтобы разные группы делали различные ин­формационные варианты, которые учитывали бы специфику аудитории. Это — не рекомендация, еще меньше приказ. Только мысль вслух.

Плюрализм в подаче новостей, информации во­обще, в отражении различных течений в культу­ре и искусстве нам не помеха, а существенная помощь. Но когда в порядке «дискуссионного мнения» фактически открывается кампания за пе­регруппировку кадров на идейной платформе, ко­торая лишь по названию созвучна с перестройкой, это — оппортунизм. Не перегруппировка сил для достижения наилучших результатов, но элемен­тарная группировщина. Я бы не сказал — бес­принципная. Наверное, очень даже принципиаль­ная, только принципы у нее не те, что ведут нас, начиная с апрельского пленума, и восторжество­вали на XXVII съезде.

Редакционная статья в «Правде» выразила отно­шение руководства ЦК к сути. В спокойном, взве­шенном ключе, без истерики сказано то, что надо было сказать партии, народу, нашим друзьям и не­другам за рубежом. Трагедии не произошло и с учетом поддержки, которая оказывается народом курсу на революционную перестройку, и не могло произойти. Но все же, будем честными перед со­бой, это — сигнал. И вместе с тем показатель: пе­рестройка входит в решающую фазу размежевания с прошлым. Не на словах, которые могут толко­ваться по-разному. На деле, которое не подцается переиначиванию. В этот момент истины все встает на свои места, спадают маски. Каждый свидетель­ствует сам, что он стоит и за что стойт.

В. Фалин

Приложение 10

Докладная записка В.М. Фалина М.С. Горбачеву. 3 мая 1988 года

Уважаемый Михаил Сергеевич!

Для размышления два отрывка из работ Ф. Эн­гельса и К. Маркса.

«...Если до конца прошлого столетия естество­знание было преимущественно собирающей наукой, наукой о законченных предметах, то в нашем веке оно стало в сущности упорядочивающей наукой, наукой о процессах, о происхождении и развитии этих процессов и о связи, соединяющей эти про­цессы в одно великое целое... Но то, что примени­мо к природе, которую мы понимаем сегодня как исторический процесс развития, применимо также ко всем отраслям истории общества...» (Ф. Энгельс. Людвиг Фейербах и конец немецкой клас­сической философии. К. Маркс и Ф. Эн­гельс. Соч., т. 21, с. 303, 305).

А К. Маркс, совсем молодой (1843 г.): «Управле­ние религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья. Требо­вание отказа от иллюзий о своем положении есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях» (Соч., т. I, с. 415).

Мне представляется, здесь выражена суть на­ших внутренних и внешних проблем. Примени­тельно к Ф. Энгельсу с одной, понятно, поправ­кой: на каком-то этапе наше общество порвало с системным подходом при анализе процессов и вернулось к собирательству до кучи, к пресло­вутому валу и бездонному равнодушию с их не­избежными следствиями — утратой позитивной цели, смешением действительно важного и третье­степенного, притуплением чувства не только воз­можной выгоды, но и реальной опасности.

В сущности, СССР на каком-то этапе стал терять во внешней политике родовые признаки общест­ва принципиально нового типа с качественно от­личными от прошлых эпох идеалами. Исподволь, де-факто мы не просто втянулись в подражание во­енным технологиям, создававшимся на капиталис­тическом Западе, но в немалой степени инфици­ровались его психологией, чуждой нравственности верой в силу как конечный аргумент в споре, недо­оценкой роли народных масс — наших естествен­ных союзников. В итоге Советский Союз шаг за шагом подрастерял огромный моральный капитал, который он приобрел благодаря решающему вкла­ду в разгром нацизма, и вынужден был перейти на главных направлениях развития к позиционной обороне.

Кризис нашей политики в конце 70-х — нача­ле 80-х гг. в какой-то мере закономерен. Это бы­ла сугубо утилитарная и во многом догматическая политика, завязанная на девять десятых, если не больше, на сотрудничество с США и тем поста­вившая себя в зависимость от Вашингтона. Это была, далее, политика, дошедшая в волюнтаризме до крайней черты, ибо игнорировала воздействие конфронтации, особенно обременительной для советского общества как экономически менее развитого и географически более уязвимого, на жизненные условия народа, на наше социальное развитие. Это была, наконец, в чем-то авантюри­стическая политика, поскольку она руководство­валась не реалиями, а абстрактными видениями, обрекавшими капитализм на неотвратимый упа­док и социализм на неизбежное торжество.