Последний любовник - Лаура Ван Вормер

— Короче, мы прижали того парня. Он клянется, что ни в чем не замешан. Вроде как он лишь сидел на вахте в квартире — в его задачу входило просто менять кассету, когда она кончалась. Камера была уже установлена и просто реагировала на движение.

— А что он делал с пленкой?

— Парень оставлял ее на месте, а записи потом кто-то забирал. Каждый день. Видимо, кто-то от Шредера.

— Какой чудесный брак, ты не находишь? Подсматривать за собственной женой, что может быть романтичнее! — зло говорю я.

— Но с чего бы Шредеру вдруг делать такую гадость тебе?

— А помнишь ту статью, что я написала для «Экспектейшнз»? Заметку о Касси Кохран?

— Ну?

— Шредеру требовалась скандальная статья, которая бы унизила Касси, смешала ее с грязью. А заодно и ее мужа, Даренбрука. Шредер всегда ненавидел Джексона Даренбрука и хотел поквитаться с ним. Неплохая идея была — загрести жар моими руками.

— Но я помню, что статья вышла абсолютно другая.

— Такая, какая и должна была по справедливости выйти. Бадди, извини, но мне пора. Просто скажи, есть ли связь между пленками и Филиппом О'Харном?

— Возможно. Мы вышли на женщину, которая рассылала дубликаты в Нью-Хейвен. Имя, разумеется, вымышленное, да и расплачивалась она наличными. Но есть ее описание: один из клерков на почте запомнил ее. Она рассылала кассеты, не указывая обратного адреса.

— Рост около ста семидесяти пяти, голубые глаза, каштановые волосы с мелированием, под сорок лет, худая. Ездит на старой модели «мерседеса» красного цвета, — предполагаю я.

— Откуда ты знаешь?

— Одна из подружек О'Харна. Она живет в Веллингтоне.

— Как ее зовут?

— Это не так уж и важно. Главное, что Шредер и О'Харн связаны и я знаю, с чего начать. А что касается женщины… оставь ее. Муж давно бросил ее, у нее двое детишек, и О'Харн — ее единственная возможность прокормить их. Не трогай ее, об остальном я позабочусь.

— Что ты собираешься делать?

— Пока не знаю. Но если я соберусь кого-нибудь убить, я тебе сообщу заранее. — Я вешаю трубку.

Даю водителю адрес Лилиан. Всю дорогу я думаю о Верити Роудз. Похоже, я ревную!

Когда мы подъезжаем к дому актрисы и притормаживаем у железных ворот, у окна водителя возникает тип с суровой внешностью. Охрана? Или полиция?

— Это Салли Харрингтон, — говорит водитель.

Мужчина заглядывает в салон:

— Извините, но мисс Мартин никого не принимает.

— Скажите ей, что это я. Меня она примет.

— Уверен, что нет. — И он начинает давать водителю указания, где развернуться, чтобы снова выехать на Малхолланд-драйв.

Я вылезаю из машины.

— Позвоните по селектору. Скажите, что приехала Салли Харрингтон.

— Мисс Мартин не принимает, — упрямо стоит на своем суровый тип.

— Ладно, — сдаюсь я. — Тогда я звоню в «911». — И снова сажусь в машину. Но не успеваю, потому что детина удерживает меня за талию. Я сердито поворачиваюсь к нему: — Руки прочь!

— Вы хотели поговорить с мисс Мартин, — говорит он, сбавив тон. — Я сейчас с ней свяжусь. — Он вытаскивает из кармана рацию, не отрывая от меня цепкого взгляда. — Да, тут леди к мисс Мартин. Она настаивает на разговоре с нею или позвонит в «911».

Шуршание в рации.

— Кто она такая?

Мужчина нажимает кнопку и сообщает:

— Это Салли Харрингтон.

Снова шуршание.

— Мисс Мартин просит передать, чтобы мисс Харрингтон ехала в отель. Она ей перезвонит позже.

— Ну-ка дайте мне эту штуку, — говорю я, забирая из лапы сурового типа рацию. — Скажите Лилиан, что либо она поговорит со мной сейчас, либо я звоню Скайлеру Престону.

Тишина длится минуты три. Мы с этим типом почти не отрываясь смотрим друг на друга. Краем глаза замечаю, что у моего водителя такое лицо, словно он готов сквозь землю провалиться.

Наконец рация оживает.

— Пусть пройдет в дом.

— А ты, — обращается охранник к водителю, — разворачивайся и припаркуйся ниже по улице, но так, чтобы я тебя видел. И стекла в машине не опускай. — Затем он поворачивается к воротам и громко командует: — Проводите ее внутрь.

Появляется новый тип, крупнее и мрачнее предыдущего, но в хорошем костюме. Нет, это точно не федералы!

Второй охранник отпирает ворота. Первый буквально передает меня ему с рук на руки.

— Какие вы милашки! — усмехаюсь я.

Возле дома припаркованы серебристый «кадиллак» и два серых «бьюика». Меня провожают до входной двери. Открывает Лилиан — в серых брюках и голубой майке.

— Что ты делаешь, Салли? — вздыхает она, стоя на пороге.

— А что я делаю? Тебе бы взглянуть на Спенсера! У него выбита половина зубов, кости переломаны, он едва не умер от обезвоживания! А ты спрашиваешь, что я делаю?!

— Рада, что его нашли.

— Нашли, говоришь? Мне кажется, что это ты приказала выдать его, вот что я думаю. Выдайте Спенсера Хоза, и вот он, пожалуйста! — Я оглядываюсь. — Слушай, у тебя интересная компания. А куда подевались собаки?

Она не отвечает.

— Эти парни убили Клиффа?

— Уходи, прошу тебя!

— Я это уже слышала, — жестко говорю я. — Как я могу уйти? С одной стороны, на меня давят федералы, а с другой — происходят убийства. Спенсер едва не умер, и ты одна знаешь, что происходит. Я не отстану, пока не разберусь, что к чему!

За дверью раздается шепот.

— Все в порядке, — говорит, отвернувшись, Лилиан. Затем она снова обращается ко мне: — Так ты уходишь?

— Нет.

— Ладно, дело твое. Никто тебя за уши не тянул. — Лилиан пропускает меня внутрь.

Дверь за мной захлопывается. Ее запирает еще один здоровенный детина.

— Значит, дело мое? — повторяю я. — Не тянул за уши — куда?

— Во все это, — неопределенно поясняет Лилиан и увлекает меня в кухню. — Надо спуститься вниз.

— Мы уже внизу.

— Нет, в подвал. — Она обращается к парню позади меня: — Я хочу апельсинового сока.

— Я принесу. Идите в подвал, — отвечает тот.

— Пошли, — жестом приглашает меня Лилиан.

Мы спускаемся по деревянным ступеням в цементный подвал. Вокруг множество шкафов с винными бутылками и куча инвентаря. В углу рабочий стол, на стенах висят инструменты. Лилиан указывает мне на старый стул, а сама усаживается на нагреватель. Сверху свисает единственная электрическая лампочка на шнуре, прямоугольные окна занавешены старыми пледами. Я присаживаюсь.

— Можем сыграть в шахматы или в крокет. — Лилиан пересаживается на кушетку. Подняв голову, она рассматривает деревянные перекрытия потолка. — Я так давно не играла в такие игры. Особенно в прятки!

— Давно? — глупо спрашиваю я.

— С детства. — Она неуверенно улыбается, потирая виски руками. Кажется, она пытается заставить меня ей посочувствовать.