Татуировка герцога - Майя Родейл

Конечно, из всего штата слуг он вызвал помогать ему в оранжерее именно Элизу.

Она знала, что это будет нелегкое дело.

В оранжерее было тепло и влажно. Снаружи холодная сырая милая Англия с колотящим по стеклянным стенам и потолку дождем. Но внутри тропический рай. Элиза глубоко дышала, вдыхая сладкий аромат цветов и растений. Она на свой горько-сладкий лад любила это помещение. И могла только воображать, каков остальной мир и как мало она о нем знает.

Если бы герцог взял ее с собой…

Мысль появилась внезапно, непрошеная, неправдоподобная.

— Элиза. — Уиклифф повернулся, перехватив ее взгляд с другого конца оранжереи.

Она ждала, пока он шел к ней, прокладывая извилистый путь сквозь джунгли апельсиновых деревьев, папоротников и другой буйной растительности, которую она не могла определить. Его требовательный взгляд был сосредоточен на ней. Она не могла отвести глаз.

Герцог был в сапогах и бриджах. Рукава белой рубашки, обтягивающей широкие плечи, закатаны, ворот распахнут, видна татуировка. Легко было представить, что незадолго до ее прихода рубашка была брошена на пол и он работал в жарком помещении с голым торсом.

От этой мысли у Элизы перехватило дыхание.

Уиклифф отвел перегородившую дорогу ветку. Элиза заметила, что он стал носить кольцо-печатку. Откинутые назад волосы завязаны кожаным шнурком.

Элиза снова переключила внимание на его рубашку, влажную от пота, прилипшую к его татуированной коже. Он, должно быть, поливал растения, мельком подумала она.

Было в нем что-то суровое, сильное. Такой мужчина мог в одиночку защитить от любой опасности, выжить в любых условиях, доставить женщине величайшее наслаждение. Глядя на него, можно было сказать: да, этот человек умеет наслаждаться земными радостями.

Элизе хотелось одновременно и бежать от опасной близости, и броситься к нему в объятия. Но она словно к месту приросла. А Уиклифф уже стоял перед ней. Сердце тяжело стучало у нее в груди.

Она любила его. Она знала это так же твердо, как то, что небо голубое, что солнце заходит каждый вечер и восходит каждое утро. Простой и непреложный факт.

— Вы просили… — начала она, пытаясь объяснить свое присутствие.

— Да, я звал, Элиза, — сказал он теплым, страстным тоном.

Он взял ее за руку и повел между растениями. Ее рука казалась совсем маленькой в его ладони. Следя за ним, Элиза чувствовала себя совершенно беспомощной. У нее сердце замирало всякий раз, когда он через плечо оглядывался на нее.

Он, похоже, желал ее, и она хотела, чтобы он любил ее. Вскинув подбородок, она сладко улыбнулась ему. Она выиграет деньги для него, для них. И будь проклят Найтли с его «Лондон уикли»!

— Прошу вас помочь мне, — сказал герцог. — Думаю, это получше, чем вытирать пыль, мести полы или чистить серебро. Но с другой стороны, кто знает, чего хочет женщина?

— Серебром занимается Саддлер, — сказала Элиза. — Больше никому не позволено даже рядом стоять. Но мы можем его украсть.

— Гм, неплохая идея. Можно его продать и отправиться в Тимбукту.

Она улыбнулась. Меньше чем через неделю у него будут необходимые деньги для вояжа, и он сможет сохранить фамильное серебро. Если ее схема сработает и Элванли сдержит слово.

— Что я должна делать?

— Пересаживать. Из маленьких горшков в большие. Не то растения погибнут.

— Да уж, не для того вы везли их семена через полмира, чтобы они завяли в оранжерее.

— Именно. Я вам покажу, как это делается.

Уступив Элизе место у стола, Уиклифф встал рядом с ней и стал показывать, как вынуть растение из горшка, мягко расправить корни, пересадить в горшок побольше и засыпать землей.

Дождь монотонно стучал по стеклянному потолку над ними.

Элиза видела, как поднимается и опадает грудь Уиклиффа, и мечтала упасть в его объятия. Тепло его тела и жар оранжереи навевали вялость, расслабленность. Потом он отошел и принялся за работу, и Элиза остро почувствовала потерю.

Они молчали, герцог первым нарушил тишину.

— Ребенок не мой, — сказал Уиклифф.

Элиза медленно выдохнула.

— Тогда вам не нужно жениться на ней. — Она осторожно покосилась на него и увидела: он сосредоточенно смотрит на маленькие зеленые растения, которые казались такими хрупкими в его больших руках.

— Долг больше не обязывает меня к этому, — пояснил он.

Это не было четкое «нет», но и не «да». Впрочем, это не имеет значения.

Лайам. Брайтон. Какая ошибка! Знай она тогда… Имей она хоть крупицу веры в то, что в один прекрасный день будущее может чудесно измениться, она не стала бы хвататься за соломинку, которая подвернулась ей под руку.

— Что вы теперь будете делать? — спросила она.

— Вы имеете в виду, как я доберусь до Тимбукту? — спросил герцог. Она кивнула. — Вероятно, путешествие будет не таким, как я его себе представлял. У меня не будет отряда солдат, я возьму с собой только самое основное: себя самого, свой ум и свое оружие.

— А как же ваши владения? Арендаторы, плата…

— Не знаю, кто вы: ангел за моим плечом или демон, — сказал Уиклифф. — То вы искушаете меня, призывая не отказываться от своей мечты, то напоминаете о долге. Вы — загадка. Но с другой стороны, большинство женщин таковы.

— Возможно, но в последнее время вы кажетесь неуязвимым для всяких проблем и… женщин. Вы стали на удивление прилежны. Столько часов в библиотеке… Мне интересно, что вы читаете?

Элиза заметила, что герцог каждый вечер все позже и позже задерживается в библиотеке.

Долгие часы он проводил и в запертой комнате, но Элиза не посмела упомянуть об этом.

— Я увлекся поэзией, представьте себе, — ответил Уиклифф и процитировал: — «Не бродить нам вечер целый под луной вдвоем…»

Ее так и подмывало разыграть полное неведение и поинтересоваться, кто автор, хотя она хорошо знала, что это Байрон. Но было неприятно притворяться глупышкой перед этим проницательным и умным мужчиной. Да и какой в этом смысл? Как только она вставит в свою колонку строку «мы тайно встречались, в тиши я горюю», она получит деньги и вручит их ему.

Поэтому, вместо того чтобы спросить, кто автор, Элиза произнесла следующую строку:

— «Хоть любовь не оскудела и в полях светло, как днем».

— Знакомая с поэзией горничная… Где миссис Баксби вас откопала, черт побери? — Уиклифф одарил Элизу медленной ленивой улыбкой, от которой ее снова бросило в жар и мир вокруг перестал существовать. Жар воспоминаний захлестнул ее, все ее тело и пополз вниз…

— Мне не нравится, что вы замужем, — мягко сказал Уиклифф.

Казалось, из оранжереи вдруг выкачали воздух и растения вянут у нее на глазах. Руки Уиклиффа замерли, но взгляд его по-прежнему не отрывался от стола.