Загробный мир. Мифы разных народов - Владимир Петрухин

Действительно, само шествие мистов в Элевсине предполагало прохождение через святилище Гекаты, как богини врат загробного мира, во внутренний двор грандиозного храмового комплекса к гроту Аида – Плутона, входу в преисподнюю и храму Телестрион, из трубы в крыше которого в ночь мистерий (19 боэдромиона – в октябре) вырывались пламя и дым. Крышу поддерживал целый лес колонн. Внутри храма было сакральное помещение Анакторон, где на троне восседал иерофант, тот, кто вызывал видение мистического огня. Он и возглашал процессии о чуде, содержание которого осталось неизвестным непосвященным: «Владычица родила священного мальчика, Бримо родила Бримона, Могущественная – Могущественного!»

Возможно, новорожденного воплощал колос, который демонстрировали мистам. Символика хлеба как воплощения младенца и воскресения из мертвых была известна и христианам, но христианские авторы с негодованием упоминали элевсинские мистерии – ведь они были «языческими». Именем Бримо именовали богинь преисподней – Гекату, Деметру и Персефону.

Чудо рождающей смерти и было содержанием мистерий: младенец должен стать спасителем, избавляющим от страха смерти и холодного мрака преисподней. Миф о Деметре и похищенной Аидом Персефоне предшествовал мистическому учению о смерти, ведущей к новому рождению. Недаром афиняне сеяли зерно на могилах, а умерших называли деметриями. Мистериальные шествия напоминают сюжет «Божественной комедии», где поэт через бездны преисподней поднимается в рай.

Участие в элевсинских мистериях давало надежду на лучший удел в загробном мире. Но оно никак не связано с добродетельной жизнью. Например, философ Диоген не искал посвящения в мистерии, говоря, что не желает обеспечивать себе лучший удел, раз он открыт вору Патакиону и закрыт великому герою Эпаминонду.

Поэты и трагики более прочувствованно относились к мистичеким тайнам. Софокл писал: «О, трижды блаженны те из смертных, которые нисходят в Аид, узрев эти таинства; им одним дано там жить, прочих там ожидают только бедствия». Ему вторил Пиндар: «Блажен, кто сошел в недра земные, узрев эти таинства: ему открыт конец жизни, открыто и богом положенное ее начало».

Похищение Персефоны

Деметра была богиней плодородия и, как часто бывает в мифах, не имела постоянного брачного партнера.

От своего брата Зевса она родила дочь Кору и сына Иакха, который ассоциировался с Дионисом. На свадьбе Кадма и Гармонии богиня влюбилась в прекрасного потомка титана Иасиона. Страсть оказалась настолько сильной, что влюбленные удалились от стола прямо «на трижды вспаханное поле», где предались любви. Зевс увидел следы грязи на телах влюбленных и пришел в ярость: как смел потомок титанов посягнуть на олимпийскую богиню!

Перун поразил несчастного любовника, но от союза с Деметрой родился Плутос – бог богатства, прежде всего, земных плодов и плодов скотоводства; недаром он был зачат на поле. Плутос ассоциировался с Аидом (Гадесом) – Плутоном: ведь ему была подчинена преисподняя, а там было средоточие плодородия земли.

Но мифологическая драма развязалась не из-за этих ассоциаций. Аид воспылал страстью к юной Коре. Он явился к Зевсу просить руки дочери. Зевс понимал, что Деметра не отпустит дитя в преисподнюю, но не хотел и отказывать брату. Аид решился похитить возлюбленную, когда та собирала полевые цветы в Элевсине (напомним, что это любимое занятие русалок, выходящих с того света в начале сезона цветения).

В поисках дочери Деметра исходила всю Грецию, не пила и не ела, а на десятый день достигла Элевсина. В облике измученной матери она явилась к местному царю и была встречена гостеприимно. Царская дочь Ямба стремилась утешить пришелицу смешными и непристойными стишками (ее именем назван поэтический размер), однако развеселить богиню удалось старой няньке Баубо, которая заставила Деметру выпить пиво и рассмеяться ее фокусам с задиранием платья, имитирующим роды.

О том, что смерть и смех в загробном мире несовместимы, мы уже говорили в рассказе о царевне Несмеяне и в мифе о Мауи. Точно так же эротические экзерсисы и смех вывели Деметру из оцепенения, подобного смерти.

Деметра вернулась к жизни и даже решила сделать царского сына Демофонта бессмертным. Для этого малыша нужно было держать над огнем, чтобы исчезла его смертная природа, но испуганная мать помешала богине завершить ритуал, и ребенок умер. Тогда Деметра решила облагодетельствовать другого царского сына – Триптолема. Тот пас отцовский скот в Элевсине и видел, как земля разверзлась – вниз попадали его свиньи, а колесница, запряженная черными конями, увезла возничего, удерживавшего кричащую девушку, в преисподнюю.

Когда Деметра узнала о похищении дочери в преисподнюю, она позвала Гекату, и они выведали у всевидящего Гелиоса, что похитителем был сам Аид. Деметра решила не возвращаться на Олимп. Она закляла все деревья и растения, и те перестали плодоносить. Напрасно Зевс посылал к тоскующей сестре Ириду: та поклялась, что земля не будет плодоносить, пока ей не вернут дочь.

Пришлось громовержцу отправлять Гермеса к Аиду, и тот согласился отпустить похищенную, если та не успела вкусить плодов загробного мира. Кора почти ничего не брала в рот, но садовник преисподней рассказал, что дева успела сорвать в саду гранат и съесть семь зернышек. В гомеровском гимне Деметре говорится, что Аид хитростью заставил Кору вкусить зернышко, чтобы она не забыла царства мертвых и снова вернулась туда. Так или иначе, богиня не собиралась освобождать землю от заклятия. Однако она не могла отменить закон – вкусивший пищи мертвых должен был остаться в Аиде. Вмешаться пришлось Рее – матери Зевса, Аида и Деметры. Она рассудила распрю богов: четыре месяца Кора должна была оставаться в Аиде и быть царицей мертвых с титулом Персефона, а восемь месяцев пребывать с Деметрой.

Персефона справедливо правила в Аиде, но земные герои не оставляли надежды освободить ее. Царь Пирифой вместе с афинским царем Тесеем решились на такой подвиг, за что были заточены в Аиде. Пирифой был навечно прикован к скале, Тесея же, приросшего в загробному седалищу, освободил Геракл, оторвав его (поэтому у всех потомков Тесея небольшие ляжки). Богиня сохранила привязанность к земным радостям: ее растрогала музыка Орфея, и она разрешила певцу отвести свою возлюбленную Эвридику к вратам преисподней.

Европейские ученые, привыкшие к длинной зиме со снегом, думали, что удаление Коры в царство мертвых связано с зимними месяцами и сном природы. Но в Греции климат был иным: трижды совершались пахота и сев, последний раз сеяли хлеб в октябре (месяц боэдромион – время элевсинских мистерий). Знаток античной религии Мартин Нильссон предположил, что речь шла о трех самых жарких и поэтому бесплодных месяцах лета перед последней третьей запашкой, а Персефона, подобно индонезийской Хаинувеле, воплощала растительность – зерно, скрывающееся под землей, в преисподней, накануне всходов.

Деметра согласилась вернуться на Олимп. Триптолему и его отцу она доверила тайну своих элевсинских мистерий. Триптолема научила искусству земледелия, вручив зерна разных злаков, деревянную соху и колесницу, запряженную змеями – символами земли и плодородия. Недаром само имя Триптолем могло означать «трижды пашущий».

Умирающие боги плодородия

Греки были отнюдь не первыми, кому была известна идея возрождения через смерть – сошествие в преисподнюю. На Ближнем Востоке, в Месопотамии, там, где зародились земледельческие цивилизации и письменность, были открыты клинописные тексты 4—2-го тысячелетий до н. э., которые повествовали о сошествии в преисподнюю богини Инанны.

Нисхождение Инанны в подземный мир

Инанна – «царица небес», богиня войны и любви, ставшая женой бога плодородия пастуха Думузи, решает спуститься в подземный мир, где царствует ее сестра, богиня смерти и мрака Эрешкигаль, чтобы стать там владычицей и воскресить мертвых. Собрав семь свои «тайных сил» и украсившись царскими регалиями, Инанна отправляется в «страну без возврата». Опасаясь, что Эрешкигаль предаст ее смерти, она дает наставление своему послу и визирю Ниншубуру, чтобы тот, если она не возвратится через три дня, совершил «на полях погребальных» и перед собранием богов обряд оплакивания, а затем обратился за помощью в храмы великих богов – Энлиля, Нанны и Энки. «Отец Энки мудр и могуч, травы жизни знает он, воды жизни знает он, он меня и оживит!» – говорит Инанна.

Привратнику подземного царства Нети она говорит, что пришла к великой владычице Эрешкигаль, чтобы воскурить умершим погребальные травы, возлить в их поминовение погребальное пиво. Нети впускает Инанну и молвит ей: