Пилигрим - Виктор Сафронов

Днем развлекал себя серьезным занятием. Достав из карманов брюк, два слипшихся денежных брикета. Раскладывал их на солнышке и сушил.

Сколько было градусов на черной крыше, по их Фаренгейту — не знаю. А по нашему Цельсию, зашкаливало градусов за пятьдесят, как минимум. Если бы не найденная тень, и не имеющаяся в стоящей здесь же тачке дождевая вода, я бы там от жары рехнулся. Хорошо хоть ветерком накатывало со стороны моря-океана. А-то, просто беда.

Галлюцинации начались ближе к полудню и были связаны с отсутствием курева. В качестве садистского издевательства над полностью зависимым от никотина человеком, на самом видном месте этого деревянного домика лежал здоровенный окурок, медовой «Примы»… Огня не было… Окурку месяца два от роду… Сжевал я его. Чуть полегчало.

Но раз терпел всякие лишения до сегодняшнего дня, вытерпел и эти.

После удлинения солнечной тени, пришел и вечер. Оделся. Расчесал вихрастые кудри пятерней. Оставшейся в тачке водой продезодоранил под мышками. Короче, привел себя в порядок.

На космической волне от жары и обезвоживания, спустился с крыши и поплелся выяснять где порт? Спросил у чернявого паренька на многотонном погрузчике. Он подтвердил мои подозрения, что я в порту. После этого за десять баксов подвез меня к причалу с ковчегом Нормана где пары для такой, как я твари — не нашлось.

Засунув грязные пальцы в рот, я свистом вызвал вахтенного. Он — Нормана.

Мое барахло в замызганном потрепанном рюкзачке никого не интересовало. Пачки россыпью валялись, как и положено. Норманн легко перебросил мне его через борт. Спустился. Мы закурили. Стало неимоверно хорошо. В качестве моральной компенсации, выдал братве в клешах, триста баксов. Мы хлопнули друг друга по плечу и безмерно довольные поведением друг друга расстались хорошими приятелями.

В настоящий момент я должен, нет, я был обязан, меняя поезда, автобусы, быстроходные буксиры и попутные асфальтоукладчики как можно дальше уходить от порта прибытия. Все это я и проделал только без всех этих сложностей. У меня было очень мало времени…

Еще будучи в Волчьегорске, я узнал о существовании небольшой частной компании по авиаперелетам «Кондор трансэйр». Контора находилась недалеко от порта. Узнав, что самолет можно заказать без всяких проблем, просто появившись у них в конторе, решил не экономить. Выложив прямо на месте шесть сотен, заказал перелет на шесть особ. В летной документации значилось «свадебное путешествие». Полетел один. Никого это не интересовало, действовал капиталистический принцип: отсчитай грины и радуйся услуге.

Конечно, внешний вид «солидной с двухсотлетней историей авиакомпании» обещавшей в рекламе «мои проблемы, сделать их головной болью», не на шутку меня обеспокоил. Я просигналил о своем беспокойстве куда следует — никакой реакции. Связался с автопилотом, сидящим внутри, потом с внутренним голосом, но все запрошенные службы сигналов опасности не подавали.

«Респектабельная компания» со следами десятилетней побелки и грязных потеков на потолке находилась на задворках района населенного финскими пакистанцами. Занимаемая «лидером воздушных перевозок» комнатенка, больше напоминала запущенную рыбную лавку с протухшим товаром. Где вместо покупателей на подвонявшую салаку, со всего района собрались тараканы и мухи. Однако время для внутренних сомнения и рефлексий у меня было ограничено. Легкомысленно махнув на все рукой и подивившись отсутствию реакции изнутри, я смирился. Заплатил наличными и «нам нет преград на море и на суше…»

Мой путь лежал в город Хельсинки.

Там находился мой сын Конрад, со своей матерью, а моей бывшей женой.

В свое время вербовавшие меня на диверсионную операцию жулики показали мне жалостливый монтаж с «моим» сыном, сидящим в инвалидной коляске. Рядом с ним, с «кровиночкой» из стороны в сторону, слишком возбужденно болталась, экс-жена Алиция. Взбудораженная без меры, то ли обколотая, то ли обкуренная?

Все эти «веселые картинки», вписывались в схему приемов психологического подавления и воздействия спецслужб на непокорных оппонентов. Мне и пришлось «сломаться» именно на этом эпизоде. Ну, не зверь же я, в конце концов…

Было понятно, что Конрада они подменили.

Сидящий в инвалидной коляске мальчуган с грустным лицом и потухшими глазами мог быть моим сыном, но он им не был.

Киномонтаж был очень грубый, если не сказать примитивный. Так как ни следа на руке от ожога — это когда его мать не уследила за ним, ползающим по кухне, и он обжегся. Ни шрамика над левой бровью, это уже когда я не доглядел, и он кувыркнулся с коляски и разбил лицо. (Я тогда, чуть сам с ума не сошел.) Всех этих отметин на малыше, сидящим в инвалидном кресле не было.

Я торопился. Не обращая внимания на всякие сложности, я спешил.

Меня одолевали сомнения, успею ли осуществить все задуманное до того момента, когда Алицию и сына возьмут под плотную опеку. Слишком уж явной была угроза жизни моего ребенка. А что? С этих мерзавцев, станется… Найдут беспринципного скота, а он возьмет и взорвет весь район, чтобы только выманить объект охоты, ну, хотя бы на похороны ребенка. В Средней Азии, детей и женщин не пожалели, взорвали вместе с Каласом. Их убили, а он остался жив. Специалисты, ети их мать…

Исходя из всей этой суммы знаний, я очень волновался. Так как, заявлять свое легкомысленное отношение к жизни — это одно, а вот на самом деле использовать своего единственного ребенка в качестве разменной монеты, это совсем другое…

ГЛАВА 22

Авиатакси не лошадь, на нее не прикрикнешь: «Давай, залетные, шибче наяривай!» Как впрочем, и находясь на высоте нескольких километров от земли, невозможно попросить водилу, особо не лихачить или быть осторожным на поворотах. Много всякого связанно с самолетами и уж если затошнит, выйти на обочину дороги вряд ли удастся. Придется избавляться от накопленного, согласно посадочному месту и купленному билету.

Волноваться сидя в самолете можно и даже нужно. Особенно если это касается такого простого и незатейливого желания, благополучно добраться до конечной точки перелета. Потом приземлиться и при этом остаться живым, желательно без переломов, сплющиваний и других увечий.

Разных богов я вспоминал. Даже недавно отрытую в одном из древних григорьевских курганов — бабу Гриху. А все почему?

Причина для понимания моего поведения незатейлива и проста. Пилот «Сессны», оказался еще более неуправляемым экстремалом, чем его пассажир. А я вроде как взялся спасать впрочем, если со спасением не получиться, хотя бы увидеться с сыном. Поэтому появляться перед ребенком в качестве разобранного на части и загипсованного анатомического пособия для исследования переломов мне не хотелось. Неведомо откуда, появилось желание просто обнять сына… Это заставляло меня быть внимательным и осторожным.