Запретная правда Виктора Суворова - Дмитрий Хмельницкий

…Я замахнулся… на единственную святыню, которая у народа осталась, — на память о Войне, о так называемой «великой отечественной войне»…Носить в мозгу такую книгу я долго не мог. Ее НАДО было написать. Но для этого надо было бежать из страны, стать предателем…Страшно было умереть, не написав этой книги, не высказав того, что открылось мне…Ругайте меня. Проклинайте.

— Но — проклиная — попробуйте понять…».

Тираж первого издания был 300 000 экземпляров, но за несколько месяцев пришлось печатать новые тиражи, и было раскуплено более миллиона экземпляров. Виктор Суворов сразу завоевал огромную аудиторию читателей — но и стал объектом гневных нападок со стороны главарей официальной российской исторической науки, начинавших, еще в советские времена, свою профессиональную деятельность как «хранители» мифа о «Великой Отечественной войне», ничуть не затронутого «Перестройкой».

И не только российской исторической науки. На выстроенную Виктором Суворовым логику развития событий Второй мировой войны весь научный мир отреагировал поначалу дружным молчанием, за которым

скрывалось многое. «Основная масса западных исследователей войны и сталинской эпохи просто хранила молчание об исторических проблемах, поднятых Суворовым, — написал позднее профессор Ричард Раак (Калифорнийский государственный университет, Хейворд, США). — Молчание рецензентов перед лицом его потрясающих идей — страшная сказка о добровольном обете молчания, ставшем мерзкой, но эффективной цензурой… Многие историки на Западе, долго писавшие о войне в большем или меньшем соответствии с официальной советской пропагандистской версией о начале войны, часто по наивности не понимали, что делают. Многие годы восточноевропейские архивы были закрыты для независимых исследователей. Но когда они открылись, многие авторы впечатляющего списка работ оказались просто неспособны воспользоваться этими огромными новыми возможностями для исследований. Некоторые мало что понимали в языках открывшихся для них источников. Другие, возможно, оказались в ловушке своих прежних профессиональных публикаций, на которых были построены эффектные академические карьеры…Предстояло потерять многое, начиная с гонораров за учебники-бестселлеры и кончая репутациями»[153].

Отказ рассмотреть и принять новую версию истории Второй мировой войны отличает тот же накал страстей, что когда-то разгорелся вокруг того факта, что Земля оказалась шаром, вращающимся во Вселенной. Вспоминаются и костры инквизиции: когда прятаться за молчанием стало уже невозможно, первые академические собрания, как локальные, так и международные (на которые Виктор Суворов не приглашался), объявляли его теорию неприемлемой, необоснованной и т. д., поскольку автор: 1) «оправдывает и обеляет Гитлера» — хотя на самом деле Виктор Суворов не раз подчеркивал, как письменно, так и устно, что тот факт, что Сталин выходит агрессором, не обращает Гитлера в вегетарианца; 2) «Суворов — предатель, а предателям заведомо внимать не стоит». Позволим себе напомнить о том, что всем нам несказанно повезло, что однажды один советский «предатель» был выслушан — и мир избежал ядерной войны, последствия которой даже и представить себе непросто. Речь идет о «деле Пеньковского» эпохи Хрущева — о полковнике ГРУ Олеге Пеньковском. Родина казнила своего предателя, но мир спасся от гибели; 3) «Виктор Суворов — не профессиональный историк». Да, но он начал свои исследования будучи профессиональным разведчиком, военным аналитиком высокого уровня (а сегодня, хотя бы по уровню и количеству поднятого им материала, упрекать его в «непрофессионализме» просто недобросовестно). Именно на уроках военной стратегии, которые он получил еще в юности в военной школе, Суворов ощутил парадоксы официальной истории «Великой Отечественной войны». На уроке истории в Киевском военном училище слушателям рассказывали, что в мае — начале июня 1941 года на западной границе Советского Союза (к тому времени — непосредственной границы с Третьим рейхом) было сосредоточено большое количество войск, военной техники, аэропортов и т. д. А на следующем уроке (по военной стратегии) преподаватель объяснял, что концентрация войск, военной техники, аэропортов и т. д. у собственных границ обозначает подготовку данного государства к началу агрессивных действий за их пределами.

Виктор Суворов дал развернутые и аргументированные ответы на все мало-мальски серьезные критические замечания и возражения, выдвинутые в его адрес после публикаций его сочинений на протяжении более чем 20 лет. Но последнее слово до сих пор остается за ним. Сейчас, хоть уже и не отрицают вслух, что старые «методы» изложения и анализа событий Второй мировой войны неприемлемы, никому из оппонентов Суворова не удалось построить иную, хотя бы и спорную, картину исторических событий — картину, опровергающую тезисы В.Суворова и равную ей по глубине анализа и широте привлеченного материала. Иную картину — хотя бы отдельных групп причинно-следственных связей. Исследования Виктора Суворова остаются единственными, убедительно объясняющими загадки и противоречия официальной истории Второй мировой войны — такие, например, как необъяснимая доверчивость Сталина по отношению к Гитлеру или сам факт того, что Сталин «был к войне не готов», но его армия победоносно завершила ее в Берлине.

Выдвигавшаяся до сих пор аргументация, предлагаемая критиками Суворова, будто победа Советской Армии была целиком обеспечена помощью государств-союзников, не выдерживает даже самой простой критики: кто же лучше подготовлен к войне — тот, у кого союзники верные и богатые, или тот, у кого они обуза с точки зрения военной стратегии?

Еще один заезженный, изношенный до дыр «аргумент» — тот, что Гитлер, нападая на СССР, рассчитывал на блицкриг и потому не позаботился о зимних нуждах своей армии, — звучит (теперь, когда он уже не воспринимается как окаменелая формула, не требующая осмысления) просто как анекдот. Если бы Гитлер даже и завоевал столицу СССР до наступления осеннего бездорожья и зимних холодов, то все равно вряд ли бы принял решение оставить завоеванные территории и отправить свои армии домой на отдых: хотя бы часовых на ночь выставлять бы пришлось, как замечает Виктор Суворов. И каковы же были, при таком раскладе, планы Гитлера относительно территорий СССР, расположенных за Уралом?

Свое послесловие к книге В.Суворова «Ледокол» Владимир Буковский озаглавил так: «Монумент человеческой слепоте». С 1945 года и до конца существования Советского Союза Институт Военной истории Академии наук СССР так и не сумел осуществить публикацию полной истории «Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков» — ни в первом варианте в 6 томов, работа над которым была начата в эпоху правления Н.С.Хрущева, ни в последующем, в 12 томах, запрограммированном во времена Л.И.Брежнева: после выпуска 2–3 томов проект неизбежно буксовал и шел ко дну — никак не получалось изложить полную, логически выстроенную картину событий. Советские же люди вопросом о логике этой войны не задавались — достаточно, что «победили мы»: все равно все официальное было обязательно, как набор ритуальных фраз, которые не требовали личного приятия и понимания.

С 1980-х гг. вышло несколько новых книг Виктора Суворова, они переведены на иностранные языки, европейские и восточные, и читаются во многих странах мира.

Кроме двух автобиографических книг «Рассказы освободителя», «В Советской Армии» (о Советской Армии послевоенного периода) и «Аквариум», «Советская военная разведка» и «Спецназ» (о советской военной разведке), это аналитические исследования «День М» и «Последняя республика» (составляющие трилогию с первой книгой «Ледокол»), затем «Очищение» (о «чистках» в Советской Армии в предвоенный период), «Самоубийство» (о Германии накануне нападения на СССР), «Тень победы» и «Беру свои слова обратно» (посвященные фигуре маршала Г.К.Жукова и другим вопросам), а также и другие.

Виктор Суворов написал также два исторических романа {«Контроль» и «Выбор»), где на реальной исторической арене действуют как полностью вымышленные персонажи, так и герои, биографии которых основаны на фактах жизни и деятельности реальных исторических лиц советской истории: представленные в сюжете коллизии и ситуации, «вычисленные» автором — профессиональным аналитиком, не есть доказанные факты — но многое объясняют в реальной истории довоенного периода.

Выход книг Виктора Суворова дал жизнь одному уникальному явлению: автор уже несколько десятилетий получает со всего мира письма от ветеранов Второй мировой войны и от их потомков, где зафиксированы свидетельства непосредственных участников событий. Остается только пожелать Виктору Суворову найти возможность для осуществления его намерения опубликовать, хотя бы частично, этот ценнейший пласт исторических сведений.