Ослокрады. Говорящий сверток - Джеральд Даррелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«О Господи, — мелькнуло у Пенелопы, когда громадные челюсти с белыми зубами сомкнулись вокруг них, — вот теперь уж точно конец нашему приключению».
Глава седьмая
Оборотни и огневки
— У-у-у, дуралей! — завопил Попугай во мраке Освальдовой пасти. — У-у-у, кретин безмозглый! С этими созданиями, того гляди, все перья вылезут.
— Что нам делать? — спросил Питер.
— Делать? — воскликнул Попугай. — Делать? Выбираться отсюда как можно скорее, пока этот болван не проглотил нас. Вы берете серпы, мне даете подзорную трубу, и мы бьем его по зубам.
— Ням-ням, — услышали они. Освальд разговаривал сам с собой, голос его звучал глухо и гулко. — Ням-ням, столько лет мечтать о ней, и вот — какой восхитительный аромат! Какое нежное тесто! Ням-ням, наконец-то настоящая сдобная лепешка.
— Сейчас я покажу этому дурню лепешку, — прохрипел Попугай. — Так, все разом!
И в тот момент, когда Освальд начал произносить «ням-ням» в четвертый раз, ребята, Этельред и Попугай ударили его изо всех сил по зубам. Поэтому у него получилось «ням-ням-уй-ух-ах-х!», и без дальнейших разговоров он выплюнул лодку со всем содержимым. Затем он свесил голову вниз и внимательно присмотрелся.
— Вот так штука, — сказал он изумленно, — оказывается, в лепешке люди! В жизни ничего такого не встречал.
— Это я, Попугай! — завопил Попугай, размахивая подзорной трубой.
— Будь это даже белая лепешка с людьми, и то я назвал бы это небывалым событием, — рассуждал Освальд, загипнотизированный такой загадкой, — но красная лепешка с людьми — это нечто феноменальное!
— Я готов задушить это пресмыкающееся, — пробормотал Попугай. Затем заорал: — ОСВАЛЬД! Это я, ПОПУГАЙ!
Освальд еще внимательнее вгляделся в лодку.
— Вот так штука! — сказал он в приятном изумлении. — Никак, это Попугай! Рад видеть тебя. Но отчего ты плаваешь в сдобной лепешке? Это очень опасно, милый мой. А вдруг тебя кто-нибудь съест? Что ты тогда будешь делать? Если уж тебе непременно надо плавать, плавал бы, как полагается, на шхуне или еще на чем-нибудь в таком роде.
— Это не лепешка, а лодка! — заорал Попугай.
— Селедка? — переспросил Освальд. — Нет, нет, мой дорогой. Мне неприятно спорить с тобой, но я знаю селедок. Селедка выглядит совсем иначе. Кроме того, она плавает под водой, а не поверх воды, и она не красная. Нет, нет, поверь мне, это лепешка. Из тех, что пекут в Болгарии, марципановая.
— Я не могу разговаривать с тобой без слуховой трубки! — крикнул Попугай. — Сейчас я потеряю голос.
— Нет, — возразил Освальд, — и не полоз. Конечно, я могу ошибаться. Есть вероятность, что это пончик, но сомневаюсь, очень сомневаюсь. Едва ли пончик плавал бы так хорошо.
— Ну что толку иметь самые большие уши во всей Мифландии, если ничего не слышишь, — простонал Попугай. Он взлетел и примостился Освальду на ухо. — Где твоя слуховая трубка? — прокричал он.
— Ну, то-то, — довольным тоном произнес Освальд. — Я так и думал. Я рад, что ты согласен со мной, мой дорогой. Селедка совсем другая — с глазами, хвостом, чешуей и вообще не то.
— Где слуховая трубка? — завопил Попугай. — ТРУБКА, ТРУБКА!
— Совершенно незачем так орать и бесноваться, — обиженно заметил Освальд. — Я и без твоих криков и визга отлично слышу.
— Слуховая тру-убка! — закричали ребята хором.
— А-а-а, вы хотите на нее взглянуть? — проговорил Освальд с довольным видом. — Минутку, она у меня тут — последняя новинка. Мне-то она, разумеется, не нужна. Я и так прекрасно слышу, но иметь ее полезно. Знаете, я сделал одно открытие: если через нее проливать сахарный сироп, то на тортах получается прелестнейший рисунок из глазури.
Он пошарил под водой своей чешуйчатой лапой и вытащил янтарный слуховой рожок, отделанный серебром. Приставив рожок к уху, он посмотрел на них с лучезарной улыбкой.
— Ну, каково? — спросил он. — По-моему, шикарно.
— Очень краси-иво! — прокричали ребята.
— А? — переспросил Освальд, перегибаясь вниз и прижимая трубку покрепче к уху.
— Краси-иво!
Освальд распрямился, вынул трубку и заглянул в нее.
— Одну минутку, — сказал он, — технические неполадки.
Он запустил внутрь длинный коготь, покопался там, затем встряхнул трубку, и оттуда высыпалось порядочное количество засохшей глазури.
— Вот так, — с довольным видом сказал он, — иногда засоряется.
Он опять приставил рожок, и Попугай опять взлетел ему на ухо.
— Теперь слышишь? — спросил он.
— Прекрасно слышу, — удивленно отозвался Освальд. — Я и раньше слышал. Всю твою чепуху про селедку.
— Хорошо, слушай внимательно. Нам важно добраться до Оборотнева острова как можно скорее.
— До Оборотнева острова? — повторил Освальд. — За каким чертом? Мерзкое место, мерзкий народ. Я там не так давно загорал, так волки все время швыряли в меня камнями. Гнусные, вульгарные твари.
— Понимаешь, рассказывать, зачем нам туда надо, было бы сейчас слишком долго, мы очень торопимся, — сказал Попугай. — Мы должны туда попасть до восхода луны. Мог бы ты взять нас на буксир?
— Ничего нет проще, — ответил Освальд. — У вас в лепешке, наверное, найдется веревка? Ну так обвяжите ее вокруг моей шеи — и помчали.
Они накинули фалинь на шею Освальду и тронулись. Сперва Освальд от усердия развил такую прыть, что лодку швыряло из стороны в сторону и их чуть не выбросило. Слуховую трубку он спрятал, так что докричаться до него они не могли, и в конце концов Попугаю пришлось взлететь ему на нос и хорошенько его клюнуть.
Тогда только Освальд понял свою ошибку. После чего он взял правильную скорость и они полетели по волнам так, что ветер гудел в ушах.
— Скажи, пожалуйста, — спросил Саймон, — почему Освальд носит поварской колпак?
— Потому что он и есть повар, — отозвался Попугай. — Он обучался в Париже и Китае. Превосходный, кстати, кулинар. Но его отец не разрешил ему заниматься этим всерьез, он считал, что профессия повара не для морского змея. Он заставил беднягу бросить свое любимое занятие и войти в фамильное дело.
— А в чем оно состоит?
— Это фирма, которую основал прапрадедушка Освальда, называется она «С нами не соскучишься». Если какое-нибудь курортное местечко не пользуется популярностью у публики, туда на некоторое время посылается кто-нибудь из семьи. Он показывается, дает себя пару раз сфотографировать, и, не успеешь оглянуться, как курорт набит битком желающими увидеть морского
