Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Обстоятельства были трудными [писал он Хью Роберту Миллу], я даже не могу привести пример в истории полярных исследований, равный им… Я горжусь своим путешествием, хотя никогда в жизни больше не хотел бы снова оказаться в горах на Земле Виктории. Там настолько трудные условия, что трое моих людей не смогли их выдержать и были отправлены назад.

Звучит весьма хвастливо, особенно учитывая то, как неоправданно ему везло.

Скотт впоследствии считал этот поход лучшим из своих путешествий. И уж точно он был самым удачным. Только его он совершил в компании опытных моряков военно-морского флота, воспитанных в близких ему традициях. В рамках знакомой иерархии он чувствовал себя в безопасности, его ранг вызывал безоговорочное уважение и автоматически обеспечивал авторитет.

Когда все воссоединились в проливе Макмёрдо, им оставалось лишь терпеливо ждать, когда льды растают и позволят им уйти.

Но еще до того, как это произошло, один из членов команды по фамилии Уилльямсон записал в своем дневнике 5 января 1904 года: «Заметили два корабля. От радости прыгали, как дикари».

Скотт радовался не столь сильно. Спасательные корабли – а это были именно они, «Морнинг» и зверобойное судно «Данди», переименованное в «Терра Нова», – привезли безоговорочные распоряжения Адмиралтейства:

Если «Дискавери» не сможет отплыть из-за льда, Вам надлежит оставить его, переведя команду… на спасательные корабли… поскольку руководство в сложившихся обстоятельствах не может позволить офицерам и матросам Королевского военно-морского флота и далее оставаться в антарктических областях.

Скотт огорчился еще сильнее, когда узнал новости и осознал причину, по которой за ними пришли целых два спасательных корабля, а не один. Он и тот, прямо скажем, не сильно ждал.

Позволив «Дискавери» оказаться затертым во льдах в течение двух сезонов подряд, он вызвал в Лондоне огромный переполох. Апокалиптические прогнозы сэра Клементса Маркхэма сделали свое дело – он настоял на второй спасательной экспедиции. Отчасти такому решению способствовала неудача Норденшельда, потерявшего во льдах свой корабль «Антарктика». И пока европейские научно-исследовательские круги приходили в себя после потери «Антарктики», Адмиралтейство спешно собирало спасательную команду. Но этим дело не ограничилось. Организаторов экспедиции «Дискавери» обвинили в расточительстве и плохом руководстве, враги сэра Клементса (а таких было много) воспользовались случаем и восстали против него. Королевское научное общество полностью самоустранилось, а Королевское географическое общество выпустило резолюцию, осуждавшую сэра Клементса. Майор Леонард Дарвин, почетный секретарь общества (и сын Чарльза Дарвина), усиленно интриговал против него.

Положительным моментом во всем происходящем было то, что правительство, дважды отказав в помощи, обвинив Королевское научное и Королевское географическое общества в малодушии, все же согласилось отправить спасательную экспедицию к «Дискавери». Обязательным условием стал полный контроль операции со стороны правительства, а Адмиралтейство потребовало, чтобы в ее состав включили «Морнинг». Сэр Клементс был в ярости. Он отказался отдать «Морнинг», заявляя, что купил его за свои деньги, а потому последнее слово в данном вопросе остается за ним. Чтобы повлиять на строптивого сэра Клементса, Королевское географическое общество вынуждено было пригрозить ему судебным преследованием.

Поскольку в операции участвовали офицеры и матросы военно-морского флота, Адмиралтейство не имело права на ошибку. Оно настояло на отправке двух кораблей. «Терра Нова» был куплен и оснащен в спешке, с затратами не считались. Шеклтону, который к тому моменту вернулся домой и выздоровел, предложили должность старшего помощника на этом судне. Он мог бы таким образом отомстить Скотту, но проявил мудрость и отказался.

Адмиралтейство не радовала сложившаяся ситуация. Оно обвинило Скотта в том, что тот позволил «Дискавери» быть затертым льдами. Недовольство руководства флота усугублялось тем, что военный крейсер должен был тянуть на буксире до самого Персидского залива «Терра Нова», чтобы тот вовремя встретился с «Морнингом» в порту Хобарт на Тасмании, а это существенно увеличивало издержки.

Восемнадцать миль льда отделяли «Дискавери» от спасательных кораблей. Мучимый жаждой деятельности, Скотт вынужден был пассивно ждать. Тем временем с Ходжсоном случился апоплексический удар, а Уайтфилд, один из кочегаров «Дискавери», тихо сошел с ума.

Игнорируя открытое нежелание Скотта быть спасенным, капитан «Терра Нова» Гарри Маккей взял власть в свои руки. Маккей – невозмутимый шкипер-зверобой из Данди – имел огромный опыт мореплавания, за что и был выбран Адмиралтейством для этой миссии. По той же причине руководство флота настояло на отправке «Терра Нова»: один «Морнинг» не справился бы с поставленной задачей. Выстрелами из бортовых орудий Маккей начал пробивать проход во льдах, чья толщина составляла примерно восемь футов. Спустя сорок дней, благодаря периодическим приливам и отливам, а также своим умелым действиям, он добился успеха. И «Терра Нова», и «Морнинг» смогли подойти к «Дискавери» 14 февраля. Корабль был освобожден 16 февраля и закачался на волнах после почти двух лет ледяного плена. Но Антарктика, казалось, не хотела отпускать его: поднялся сильный ветер, и Скотт посадил «Дискавери» на мель так быстро, что его офицеры даже не поверили и рассмеялись, заподозрив его в шутке. Затем стало ясно, что придется потрудиться – и через некоторое время практически без повреждений корабль снова оказался на плаву. И снова проблема. Не успев как следует начать движение, «Дискавери» столкнулся с плавучей льдиной и повредил румпель. Вновь возникла течь, засорились насосы. Скотт, по словам Ройдса, постоянно пребывал «в панике, так же как и раньше ожидая мгновенного исполнения своих приказов и приходя в ярость, если что-то не удавалось».

Наконец 19 февраля «Дисквери» все-таки вышел из пролива Макмёрдо и в сопровождении двух других кораблей взял курс на Новую Зеландию. Они пересекли Южный полярный круг 5 марта. «Надеюсь, что больше никогда не повторю этот путь», – написал Скотт.

1 апреля Скотт достиг берегов новозеландского Литтлтона, где получил телеграмму с сухим текстом: «Адмиралтейство поздравляет Вас с безопасным возвращением». То, что он позволил «Дискавери» застрять во льдах, очевидно, означало черную метку. У Скотта возникли сомнения относительно повышения по службе и дальнейшей легкой жизни. Открытия сами по себе не служили ему наградой. Если он не сможет использовать Антарктику для получения золотых нашивок, последние два года окажутся прожитыми зря. По меньшей мере в отношении порядков военно-морского флота он был реалистом и знал, что многое складывается против него. Повышений по службе через головы сверстников, особенно за счет такого рода предприятий, как экспедиция «Дискавери», на флоте не любили. В Адмиралтействе у него были давние враги, в особенности капитан Мостин Филд, который изначально препятствовал его назначению. Когда рассказы о поведении Скотта, особенно о панике при управлении кораблем, просочатся наружу, старые сомнения в его профессиональных способностях вернутся. И тогда не помогут даже связи в масонском братстве.

Но друзья Скотта похлопотали за него. Сэр Клементс Маркхэм направил королю официальный доклад с намеком на то, что было бы неплохо послать приветственную телеграмму. Король соблаговолил ее направить: «Я поздравляю Вас и Вашу отважную команду с великими достижениями и надеюсь увидеться с Вами в Лондоне».

Телеграмму, как и предполагал сэр Клементс, опубликовали в прессе, и он с ликованием заявил, что теперь враги Скотта «не осмелятся ему навредить… Он поднялся слишком высоко». Эдуард VII был последним монархом, при котором королевский патронаж еще что-то значил. А из письма матери Скотт узнал, что его зять, Уильям Эллисон-Макартни, ставший заместителем директора Королевского монетного двора, снова по ее просьбе использовал свое влияние.

Но когда 8 июня Скотт на «Дискавери» обогнул мыс Горн и направился домой, он все еще оставался коммандером и очень переживал по этому поводу. От того, каким именно окажется его место в списке капитанов, зависело, когда он получит свой флаг – если, конечно, получит – и какого рода он будет: уйдет он в отставку контр-адмиралом или вырастет до адмирала и – кто знает, – возможно, даже до первого морского лорда. Другой «полярный» офицер, сэр Уильям Мэй, имевший более скромное желание выделиться, все же достиг этого. Под скромной внешностью скрывались большие амбиции.

Я убедил себя в том, что, даже если повышение состоялось, вряд ли кто-то догадается отправить мне телеграмму с этим известием. А потому решил набраться терпения. Но как же невыносимо ждать новостей еще два месяца…