Хуже не будет - Владимир Колычев

– Ой-е! – сложившись пополам, простонал детина.

Или он совершенно ничего не соображал от боли, а может, просто не понимал, что в этой позе он уязвим для очередного удара. Сложив руки в замок, Кирилл проверил на прочность его верхние позвонки. Жалобно хрюкнув, амбал рухнул на колени, после чего беспомощно завалился набок.

Кирилл сел перед ним на корточки, взял за подбородок, приподнял ему голову так, чтобы тот мог смотреть на него.

– Как зовут?

– Дема… – не в состоянии дерзить, прохрипел тот.

– Тебя что, Дема, вежливости не учили?

– Извини.

– Молодец, хороший мальчик… Первый раз в командировке?

– Где?

– Давай обойдемся без рифмы. Мы здесь люди вежливые и культурные, не выражаемся… Менты тебя в командировку отправили, понял?

– Ы-ы, да…

– И я понял, что ты первоход. Кто ж тебя научил так плохо себя вести? Не с того знакомство с людьми начинаешь… Да, кстати, если ты не знаешь, у нас тут демократия. И сегодня ты моешь пол…

– Э-э, не буду…

– Будешь, Дема, будешь.

С внешней безмятежностью Кирилл вернулся на свою шконку, лег, вытянув ноги. Он смотрел на поднимающегося с полу детину, осознавая свою перед ним беспомощность. Дема мог наброситься на него, тупо задавить своей массой.

Но парень уподобился объезженному быку, сильному, но морально подавленному. Он не стал нападать на Кирилла. Поднявшись с пола, с унылым видом сел на свободную шконку. Какое-то время он молча, исподлобья разглядывал обитателей камеры. С ним никто не разговаривал, и это, по-видимому, стало его тяготить. В конце концов, не выдержав сгустившейся вокруг него тишины, он взялся за тряпку…

Кирилл небрежно усмехнулся, глядя на него. Парень, что называется, попал, и ему осталось только объяснить, что после такого прогиба путь в арестантскую элиту для него закрыт. Но дело в том, что Кириллу не хотелось никому ничего объяснять. Он чувствовал, что его тяготят тюремные порядки. И еще ему вовсе не хотелось лезть в тюремную иерархию… Отмотать бы срок в серой мужицкой массе и домой, к Инге. Если, конечно, она будет его ждать…

В тот же день ближе к вечеру его вызвали на свидание. В специальном помещении за прозрачной перегородкой его ждала Инга. Кирилл печально улыбнулся ей. Красивая она, юная, у нее вся жизнь впереди, захочет ли она ждать его?

– Привет! – в трубку телефона поздоровался он.

– Чего так невесело? – бодро, с легким упреком спросила она.

– Клаустрофобия замучила, – отшутился он.

– Плохо тебе? – жалостливо посмотрела на него Инга.

– Я этого не говорил.

– Оперативники твою машину обыскали.

– Знаю. Ничего не нашли.

– Ты правильно сделал, что не разрешил им лезть в машину без ордера.

– Почему? – заинтригованно спросил он.

– Потому, – многозначительно улыбнулась она.

– Что-то было?

Он не стал спрашивать, что именно там могло быть: опасался, что разговор прослушивается. И она не стала говорить, что нашла нож. А ведь именно это, похоже, и произошло.

– Уже нет.

– Твоя работа?

– Помнишь, ты говорил, что твоя Лешка – человек действия. Так вот, я не хуже… И про Виолетту я кое-что узнала… Аферисткой она была. Во всяком случае, проходила по делу о мошенничестве. Знакомилась с богатыми мужчинами, спала с ними, потом изображала беременность и выманивала деньги на аборт. Ну, как бы на аборт, а на самом деле это были откупные. У одного пятьдесят тысяч долларов выманила, у другого сто… Правда, привлечь ее по этому делу не удалось, ведь мужики по доброй воле с деньгами расставались. А то, что беременность липовая была, так есть же такое понятие, как ложная беременность. Якобы она честно заблуждалась… Я так понимаю, эта сучка без прикрытия такие дела делать не могла. Были у нее помощники. А может, и сутенеры, ну типа того…

– Все может быть, – кивнул Кирилл.

– И отца твоего она собиралась разводить. А он взял да и женился на ней. Ну, отказываться она не стала… И с ним живет, и сутенеров своих не забывает. И они о ней. Ну, я так понимаю.

– Откуда информация?

– А помнишь, участковый за тобой приходил? Так вот, у нас роман… Шучу, шучу, – засмеялась она, глядя, как вытягивается лицо Кирилла. – Нет у нас ничего. И быть не может. Чисто деловые отношения. Он мне информацию собрал, а я ему за это заплатила… В общем, я думаю, тебя скоро выпустят.

– Потому что Виолетта в прошлом была мошенницей? – удивленно повел бровью Кирилл. – Так она в деле вообще не фигурирует.

– Да, но там и улик нет.

– Есть. Расческа есть из моей машины. С моими отпечатками пальцев. Якобы я ее потерял, когда убегал с места преступления.

– Ты сам знаешь, как она там оказалась.

– Знаю.

– Ты мог ее просто потерять. У тебя же роман с Викой был, ты мог прийти к ней, – взволнованно сказала Инга.

Уж очень не нравилось ей это предположение. Но, похоже, она всерьез решила вытащить Кирилла из тюремного болота. И он мог только радоваться за нее, и за себя тоже. Если она хотела ему помочь, значит, верила ему.

– Антон в своем банке был, у них там какой-то аврал случился, – сказал Кирилл. – А Вика дома была… Да, я мог быть у нее. И уйти незадолго до того, как должен был вернуться Антон. Но я не был у Вики. И не хочу врать… Да и она не подтвердит.

– Ты поднялся к ней, но в дверь позвонить не решился. И повернул назад, а по пути к своей машине потерял расческу. Ты был у Вики, но она тебя не видела…

– Из тебя вышел бы неплохой адвокат.

– Тебе и своего адвоката хватает.

– За адвоката, конечно, спасибо. Только не нужен он мне.

– Не нужен… Антон скажет, что обознался. Расческу ты мог потерять, когда приходил к Вике. А орудия преступления нет…

– Антон скажет, что обознался?

– Да, я у него сегодня в больнице была. Убедила его, что ты ни в чем не виноват… Да он и сам, если честно, в этом сомневается.

– Мне сказали, что ранение у него легкое.

– Как говорят врачи, жизненно важные органы не задеты. Жить будет. Возможно, счастливо… У него свое счастье, у нас свое, за него бороться надо.

– Ты не переживай, мне много не дадут, лет пять-шесть. Может, и меньше. Ждать будешь?

– Ждать?! Ждать буду… Но дело до суда не дойдет.

– Дойдет. Я этого хочу.

– С ума сошел? – возмутилась Инга.

– Говорят, что тюрьма – это чистилище. Может, я очищусь там?

– Вот только блажить не надо!

– Я серьезно.

– Тебе не адвокат нужен, а психотерапевт.

– Может, лучше священник?

– А что, неплохая идея! Скоро тебя выпустят, пойдешь в церковь, там и священник будет… Хватит хандрить, Мускатов. Развел здесь какую-то достоевщину! Двадцать первый век на дворе, третье тысячелетие…

– А какая разница?

– Одна дает, другая дразнится… Если ты сядешь, то вину свою признаешь.

– Но я не виноват.

– А я не знаю! Если признаешь вину, значит, виноват. Значит, Вику приревновал, значит, у тебя любовь с ней.

– Не было ничего.

– Вот и докажи, что не было!.. А я докажу, что люблю тебя. Вытащу тебя отсюда! И докажу, что ничем не хуже твоей Лешки!

– Ты не хуже.

– И все равно докажу!

Инга уверена была в том, что сможет вытащить его из тюрьмы, и Кирилл возвращался в камеру с чувством, что уже завтра его выпустят на свободу. Что ж, упираться и проситься обратно на нары он не будет.

Глава 26

Говорят, милицейская форма придает солидности, но в штатском пальто Борис выглядел более пристойно, чем в своей куртке мышиного цвета. Только важности все равно недоставало, что в форме, что так. Неуверенный он какой-то, мнущийся.

– Даже не знаю, зачем я с тобой связался? – невесело сказал он, вяло постучав пальцами по крышке перчаточного ящика.

– Ну, если вдруг уволят, у тебя будет практика частного детектива, – пытаясь его приободрить, широко улыбнулась Инга.

– С тобой точно уволят… Признайся честно, ты стащила нож из машины?

Это был больной для него вопрос. Начальство решило, что Борис банально не уследил за машиной, и устроило ему взбучку. До увольнения дело не дошло, но все равно приятного мало. Но тем не менее он соглашался помогать Инге. И неважно, что из-под палки и за деньги.

– Да, и проглотила. Когда переварится, дам знак.

– Тебе бы все шутки шутить.

– Не до шуток мне, Боря. Мне Кирилла выручать нужно. На месте преступления нашли расческу с отпечатками его пальцев.

– Плохо. Для него.

– И для меня плохо… Мне твоя помощь нужна.

– А зачем я, по-твоему, здесь? Есть зацепка. Если Виолетта тебя по-прежнему интересует.

– Очень интересует. От нее уши растут, от нее… Что там у тебя, выкладывай, не томи.

– Брат у нее здесь в Москве живет.

– Двоюродный?

– Почему двоюродный? Родной.

– А у меня нет родного брата. Только двоюродный. Вот и подумалось… Ты на меня внимания не обращай… Так что с братом?

– Ничего. Живет в Москве, работает. Магазин у него свой. В прошлом году он проходил по делу о контрафактном товаре, сначала обвиняемым, потом свидетелем… И еще он проходил свидетелем по делу гражданки Пасьяновой, ныне Романцевой. Я так понимаю, он был причастен к ее аферам.