Цвет ночи - Алла Грин

В одно утро, я слышала голос той девушки отчётливее всего — я поняла, что он доносится больше не из яви, и даже не из нави, а из ирия. Как оказалось, она была достаточно храброй, сильной и мужественной, чтобы добраться сюда через навий лес — этот путь был известен людям в древности. Она явилась сюда, чтобы разыскать Дивию. И я решила, что пора действовать — я могла решить сразу несколько проблем: помочь страждущей и помочь себе.

В тот день я решила, что отомщу Дивии за то, что она сделала. Я решила лишить её силы луны, энергию из которой она черпала, коей управляла. Решила навсегда ослабить её. Я могла и сама поразить её чарами, но тогда она догадалась бы, что это я. И мне повезло использовать в своих намерениях смертную.

Я пригласила девушку в свой замок, она представилась Миной и пожаловалась, что волки убили её брата и отца и мать. В живых остались лишь её малолетние сёстры и она сама, и у неё не было другого выбора, кроме как прийти сюда и просить защиты от волков. И выполнила её просьбу — наделила её магией, которую она сможет передать сперва своим младшим сёстрам, а затем — своим дочерям. От девы к деве. Я создала новый клан ведьм, где девушки будут заклинать луну каждое полнолуние, чтобы Дивия потеряла свою власть, чтобы ослабить её силы, чтобы её необычайная красота, которую дарует энергия луны — исчезла. Чтобы Дивия больше никогда не смогла управлять светилом на небе. А волки больше не могли использовать её свет для магических обрядов. И я дала им молитву, дала заклинание, которое читалось при полной луне, не позволяя колдунам обратиться. К заклинанию я сделала приписку, которая была мне нужна, слова в нём оканчивались фразой: «…и смерть не подступится: обиталище обессиленных для неё обернётся преградой — пу́стым месяцем полной луны.» Таким образом, Мина думала, что сама богиня луны наделила её чарами, которые будут защищать её семью от волков. Но на самом деле — это была я, Жива, которая будет защищать и её семью, и всех остальных живых существ во всех мирах от Дивии. Храбрая Мина об этом не знала. Она думала, что я и есть богиня луны. И что я просто защищаю её от волков.

Я наделила собственной магией весь её род, настоящий и будущий. Это была часть моей души, полная ненависти, злости и гнева. Воспламенившаяся благодаря Дивии, которая её же и погубила. Это было силой, непомерной, обжигающей, неудержимой, но направленной лишь на мою соперницу. Виток магии оставался в каждой смертной ровно на такой срок, чтобы не успеть разрушить своей силой хрупкое человеческое тело и повредить душу, скользил между ними, ни на ком долго не задерживался. Сперва от сестре к сестре, затем переходил к их дочерям, когда кто-либо достигал возраста восемнадцати лет. Я решила, что так будет правильно, ведь в древности люди выходили замуж более юными и к этому возрасту у них уже были дети, которым они смогли бы её отдать. Проследить эти чары было слишком сложно. Я была уверена, что никто их не заметит. И если ведьма умирала, магия переходила к другой. Эта цепочка никогда не должна была прерваться.

— Так волки и перестали обращаться, и война ими была проиграна, — произнёс Ян. — Мы долго пытались понять, в чём дело и куда они исчезли. Все эти годы причина была в тебе.

— Да, — произнесла Евгения. — С тех пор я долго наблюдала за своими подопечными, стараясь помогать им благополучием. Следила, чтобы род Мины не оборвался, чтобы магия передавалась. Посылала им благодать и помощь, женское здоровье, и в своё время, когда у них не получалось завести ребёнка — я даровала им своё благословение.

Женщина сделала паузу и наклонила голову вбок, разглядывая меня. Уголки губ Живы поползли вверх, она мягко улыбнулась мне и едва заметно кивнула.

Меня пробила мелкая невидимая дрожь. Жива была покровительницей женщин и матерей. И, возможно, она говорила сейчас в том числе о моей матери. Да, я родилась очень во время: мама была уже взрослой и обладательницей магическим амулетом-лунницей была тётя, но и её возраст приближался к совершеннолетию. В роду не оставалось никакой другой девушки или девочки, и тётя не могла передать магию никому. Тогда появилась я. И была единственным ребёнком в семье, никогда не задумываясь, почему мама больше не родила.

— Я имела беспрепятственную возможность наблюдать за каждой в роду этих женщин, возвращаясь по невидимым нитям своих чар, и однажды увидела рядом с одной из смертных тебя — дракона, — сказала Жива, — сына самого Чернобога. Я знала, как для вас важно, чтобы волки больше не обращались. Я невольно помогала вам, тысячу лет назад и сейчас, а вы не знали, что я это делаю. И моя причастность должна была оставаться тайной, ведь я знала, что Дивия — сестра твоего отца, и он, скорее всего, не будет в восторге от того, что я с ней сделала. Я стала реже навещать своих подопечных, потому что знала, что рядом с тобой они будут в безопасности. Юную Алевтину я навещала всего один раз, а затем, когда на небосклоне сошлись воедино солнце и месяц, я поняла, что случилась беда — что моё заклинание перестало действовать. Я пыталась перенестись к Алевтине, к источнику своих сил, но не натыкалась ни на что осязаемое, кроме полнейшей темноты и тишины. Так я осознала, что ты умерла, и остальные члены твоей семьи — тоже, а моя цепочка — прервалась. И значит, Дивия опять получила силу. А когда солнце исчезло и ирий охватила долгая ночь, я поняла, что Дивия стала ещё сильнее, чем была прежде. Я не ждала вас, но очень рада, что вы пришли, — произносит она, обращаясь к Велесу, и затем задумчиво всматриваясь в Яна.

И спустя долгую паузу, резко поворачивает голову ко мне.

— Хорошо, что ты до сих пор жива. Я считала тебя погибшей.

Меня пробивает невидимая дрожь.

Эта встреча, её слова, напомнили мне другие — слова Дивии в доме Яна, слова богини, которая тоже каким-то образом знала, кто я такая. Знала до того, как я сама познакомилась с ней. И та богиня была опасна, мы оба помнили, чем закончился тот вечер — колдовством, насильственным