Человек для себя - Эрих Зелигманн Фромм

Однако если добродетель – то же, что и продуктивность, ее достижение, хоть и не простое, ни в коей мере не является непосильным и трудным делом. Как мы уже показали, стремление продуктивно использовать свои силы у человека врожденное, и его усилия состоят главным образом в удалении мешающих ему следовать собственным наклонностям препятствий в себе и в своем окружении. Если человек, ставший бесплодным и деструктивным, все более страдает от бессилия и оказывается пойман в порочный круг, то личность, осознающая собственные возможности и продуктивно их использующая, обретает все больше силы, веры и счастья, все меньше и меньше подвергается опасности разлада с собой, создав, если можно так выразиться, «добродетельный круг». Переживание радости и счастья, как мы показали, есть не только результат продуктивной жизни, но и стимул к ней. Подавление порочности может проистекать из самобичевания и печали, но нет ничего более способствующего добродетели в гуманистическом понимании, чем ощущение радости и счастья, сопутствующее продуктивной деятельности. Каждое умножение радости, которое культура обеспечивает своим представителям, дает больше для их этического воспитания, чем могли бы дать все угрозы наказания и проповеди добродетели.

в. Характер и моральные суждения

Проблема морального суждения часто связывается с проблемой свободы воли и детерминации. Одни считают, что человек полностью детерминирован обстоятельствами, которых он не может контролировать, и что представление о том, что человек свободен в своих решениях, всего лишь иллюзия. На основании этой предпосылки делается вывод о том, что человека нельзя судить за его действия, поскольку он не свободен в принятии решений. Противники этого взгляда утверждают, что человек обладает свободой воли, которой может пользоваться независимо от психологических или внешних условий и обстоятельств; следовательно, он ответствен за свои действия и может быть судим по ним.

Казалось бы, психолог вынужден придерживаться детерминизма. Изучая развитие характера, он обнаруживает, что ребенок начинает жизнь в индифферентном моральном состоянии, а его характер формируется внешними влияниями, которые наиболее сильны в ранние годы жизни, когда он еще не имеет ни знаний, ни сил для того, чтобы изменить обстоятельства, определяющие его характер. К возрасту, когда он мог бы попытаться изменить условия своей жизни, его характер уже сформирован, и человек бывает лишен стимула изучать эти условия и менять их, если необходимо. Если мы предположим, что моральные качества человека коренятся в его характере, то не следует ли заключить, что раз он не обладает свободой в формировании собственного характера, то и не может быть судим? Не следует ли заключить, что чем лучше мы понимаем условия, ответственные за формирование характера и его динамику, тем более неизбежным представляется вывод: никого нельзя судить с моральной точки зрения?

Может быть, нам удастся избежать альтернативы между психологическим пониманием и моральным суждением с помощью компромисса, который иногда предлагается сторонниками теории свободы воли. Утверждается, что в жизни людей бывают обстоятельства, которые исключают использование свободной воли и тем самым исключают моральное суждение. Современное уголовное законодательство, например, принимает эту точку зрения и не считает психически больного человека ответственным за свои действия. Сторонники модифицированной теории свободы воли делают еще один шаг дальше, считая, что человек, страдающий не психическим заболеванием, а неврозом и тем самым находящийся под воздействием импульсов, контролировать которые не может, также не должен быть судим за свои поступки. Они утверждают, впрочем, что большинство людей обладают свободой поступать правильно, если они того хотят, а потому подлежат моральным суждениям.

Однако более внимательное рассмотрение показывает, что даже такой взгляд неприемлем. Мы склонны верить в то, что действуем свободно, потому что, как предполагал Спиноза, мы осознаем свои желания, но не осознаем их мотивов. Мотивы же являются следствием определенного соотношения сил, действующих в нашем характере. Каждый раз, когда мы принимаем решение, оно определяется соответственно теми добрыми или злыми силами, которые одержали победу. У некоторых людей одна определенная сила настолько превосходит остальные, что решения представителя такой группы могут быть предсказаны любым, кто знаком с его характером и с преобладающими ценностными стандартами (хотя сам этот человек может питать иллюзию, что принимает решения «свободно»). У других деструктивные и конструктивные силы так уравновешивают друг друга, что их решения практически непредсказуемы. Когда мы говорим, что какой-то человек мог бы поступить и иначе, мы имеем в виду как раз такой случай: говоря так, мы просто имеем в виду, что не могли бы предсказать его действий. Решение, принятое этим человеком, показывает, что одна группа сил была действеннее другой и, таким образом, даже в этом случае решение определялось его характером. Следовательно, будь его характер другим, он и действовал бы иначе, но опять же в строгом соответствии со структурой своего характера. Воля не является абстрактной силой, которой человек обладает отдельно от своего характера. Напротив, воля – не что иное, как выражение характера человека. Продуктивный человек, доверяющий своему разуму и способный любить других и себя, обладает волей, позволяющей ему поступать добродетельно. Непродуктивный человек, которому не удалось развить эти качества и который остается рабом иррациональных страстей, такой воли лишен.

Взгляд, согласно которому наш характер определяет наши решения, ни в коем случае не фаталистичен. Человек хотя и остается, как все другие создания, подвластен детерминирующим силам, является единственным существом, обладающим разумом, единственным, кто способен понять те силы, которые на него действуют, и кто благодаря этому пониманию может играть активную роль в собственной судьбе и укреплять те элементы, которые стремятся к благу. Человек – единственное существо, обладающее совестью. Совесть – это голос, призывающий его обратно к себе, совесть позволяет человеку знать, что он должен сделать, чтобы стать самим собой, совесть помогает человеку осознать цели в жизни и нормы, необходимые для достижения этих целей. Таким образом, мы не беспомощные жертвы обстоятельств, мы способны меняться и влиять на силы внутри и вне нас и контролировать, по крайней мере в какой-то степени, воздействующие на нас условия. Мы можем усиливать те факторы, которые способствуют развитию стремлений к добру, и помогать их реализации. Однако хотя мы обладаем разумом и совестью, позволяющими нам быть активными строителями собственной жизни, сами разум и совесть неразрывно связаны с нашим характером. Если в нем добились преобладания деструктивные силы и иррациональные страсти, страдают и не могут функционировать должным образом наши разум и совесть. Несомненно, разум и совесть – наши самые драгоценные способности, и наша задача – их развивать и использовать, однако они не свободны, не избавлены от детерминации и не существуют отдельно от нашего практического Я; они представляют собой силы