Цирк Умберто - Эдуард Басс

Сальто никак не дается Вашеку, свои неудачи он объясняет неразвитостью мускулатуры и все яростнее тренирует тело. У братьев Гевертс он обнаружил скакалку и теперь каждую свободную минуту прыгает до изнеможения. А однажды он «открыл» для себя упражнение, которое совершенно покорило его, — прыжок «на курс». Когда кто-нибудь из жокеев практикуется в вольтижировке bareback, без седла, Вашек после репетиции сам вызывается подержать лошадь, встает на цыпочки, заново натирает ей шерсть канифолью и учится вспрыгивать на спину коню. Вспрыгнуть на лошадь гораздо труднее, чем на пони, зато на широкой спине легче удержаться. Через три недели Вашек уже довольно ловко отталкивается и крепко держится на ногах; теперь он просит Ганса провести коня шагом и пытается вспрыгнуть на ходу. Он проделывает все это по возможности втайне, когда на манеже никого нет; врожденное честолюбие побуждает его демонстрировать лишь отработанные трюки.

Чаще всего ему приходится иметь дело с серовато-буланым мерином Аяксом. Он чуть ниже остальных лошадей, спокоен и надежен, у него довольно широкая спина, манеж он обегает размеренной, плавной рысью. За эти качества Бервиц избрал его для Еленки. В Гамбурге девочку освобождали от репетиций, но когда занятия в балетной школе заканчивались, Еленка каждое утро упражнялась в вольтижировке. Все шло хорошо, пока честолюбивому Бервицу не вздумалось обучить ее прыжку «на курс». Тут Еленка потерпела фиаско. Когда ей разрешают опереться на ручки гурты, она легко и изящно вспрыгивает на Аякса даже на ходу, но вспрыгнуть на лошадь без помощи рук — на это у нее не хватает сил. Сам Бервиц в ее возрасте прыгал уже на публике, и он назначает репетицию за репетицией, хотя всякий раз Еленка заканчивает их, раскачиваясь на лонже. Бервиц не кричит, не бранится, но становится все суровее. В душе он упрекает девочку в безволии. Ему кажется, что любой успех — плод железной, собранной воли, упрямой решимости. Он ругает себя за то, что потакал женщинам с этой их балетной затеей. Четыре месяца девочка не тренировалась, и вот результат: потеряла форму, обмякла, икры дряблые; пройдут месяцы, пока она снова сможет как следует вспрыгнуть на лошадь.

Когда Еленка в очередной раз разбегается, чтобы повиснуть на лонже, в сумраке шапито нередко можно заметить две фигурки, пристально наблюдающие за этой тщетной и изнурительной борьбой. Оба зрителя — Вашек и Паоло — считают себя великими специалистами по части прыжков, и Еленкина беспомощность дает им повод обменяться компетентными суждениями.

— Я, — заявил однажды Паоло, усаживаясь рядом с Вашеком на ящик позади шапито, — я бы мог показать ей, как нужно прыгать. Только Ганс не подпускает меня к лошади, даже попробовать не дает.

— Прыжок на лошадь, — ответил Вашек, почувствовавший наконец свое превосходство над Паоло и в этой области, — такой же, как и все остальные. Ничего особенного тут нет.

А про себя подумал: «Попробуй-ка, трубочист, небось ноги переломаешь».

— Никак не пойму, — рассуждает Паоло, — отчего это Еленка не может вскочить на лошадь. Ведь отталкивается она правильно.

— Слабовата девчонка, — презрительно кривит губы Вашек, — и до одной штуки додуматься не может…

— Ты думаешь, есть какой-то секрет? — спрашивает Паоло.

— Не думаю, а знаю.

— Скажешь тоже… — Лиса Паоло смотрит на Вашека с притворным недоумением, и подзадоренный собеседник мигом выкладывает свои профессиональные познания.

— Надо подогнуть ногу, — произносит он безразличным тоном, будто речь идет о самом что ни на есть пустяке.

— Подогнуть ногу? Это как же?

— Гляди: у Еленки, как при soprasalto, ноги вместе, collées. Будто она подлететь хочет. Но так ей ни за что не вспрыгнуть. Она все время задевает лошадь ногами. А вот если подогнуть правую ногу — будет легче. Встанет на спину лошади, выпрямится и подтянет левую.

— Как, как? — переспрашивает Паоло, все еще не понимая.

Вашек показывает ему. Пример доходчивее слов. Паоло хлопает в ладоши.

— Per vita mіа[123], верно! Как ты додумался?

— Секрет. Запомни: Вашку умеет больше, чем ты думаешь.

И Карас-младший удаляется, засунув руки в карманы и поддавая ногой камешки. «Что, съел, замарашка! Наконец-то я утер нос этим чумазым!»

Полузакрыв глаза, Паоло сидит на ящике. «Ecco, — думает он, — все-таки я из него вытянул! Это большой кошачий прыжок в высоту. Теперь можно попробовать и без тренировки».

На следующий день во время репетиции Паоло проскальзывает в шапито и подкрадывается к манежу. Еленка уже покончила с вольтижировкой и приступает к прыжку «на курс». Раз, другой, третий. Тщетно. Бервиц мрачен и подгоняет лошадь шамберьером, хотя Аякс бежит как заведенный. Еленка снова разбегается и снова недопрыгивает. В этот момент Паоло, питающий слабость к эффектам, не удержавшись, выбегает на манеж и кричит:

— Signore direttore…[124]

Бервица передернуло. Опять кто-то осмелился помешать ему?! А, это тот босоногий мальчишка?!

Бервиц дрожит от ярости. Щелчок шамберьера.

— А-а-а-у-у! — воет Паоло и валится наземь. Затем вскакивает и с воплями убегает прочь. Икру жжет так, словно ремень рассек ее. Под правым коленом и в самом деле содрана кожа и сочится кровь. Бервиц продолжает впустую щелкать шамберьером, давая выход гневу. Ганс стоит за его спиной и вполголоса ругается. Еленка перепугана, не знает, что делать, плечики ее вздрагивают — она вот-вот заплачет, ни дать ни взять — загнанный зверек. Только Аякс продолжает свой плавный, размеренный бег.

Тут занавес раздвигается, и в зал заглядывает лукавая рожица Вашека: что здесь происходит? Заметив мальчугана, Бервиц чувствует, что нужно как-то загладить свой поступок.

— Вашку! — подзывает он маленького Караса.

Вашек выбегает на манеж.

— Сумеешь вспрыгнуть на лошадь?

— Сумею, господин директор!

— Поди сюда и покажи Еленке, как надо прыгать.

Ганс принялся развязывать на девочке лонжу, но не успел он оглянуться, как Вашек уже стоял на спине у Аякса.

— Еще раз, Вашку. Алле!

Вашек разбегается, отталкивается, и вот уже его ноги пружинят наверху.

— Хорошо, спасибо. На сегодня достаточно. Вот как надо, Еленка! А ведь Вашку всего на год старше тебя!

Бервиц покидает манеж. Аякс останавливается. Вашек соскальзывает на опилки и уводит лошадь на конюшню, чтобы обтереть ее соломой. Ганс успокаивает Еленку несколькими добродушными словами и удаляется вслед за Вашеком. Еленка оглядывается и бежит туда, где только что стоял Паоло.

— Еленка!

Наверху, в последнем ряду, сидит Паоло и кивает ей. Она бежит к нему по ступенькам.

— Тебе очень больно, Паоло?

— Ессо, кровь идет. Вон как полоснул этот зверь!

— Ты не должен так говорить. Ведь это мой отец. У тебя есть платок?

— Нету.

— У меня тоже нет. А рану нужно перевязать…

— Вот еще! Зачем? Пускай я умру. Пускай меня тут похоронят. Что я сделал плохого? Ведь я хотел тебе помочь!

— Я знаю. Ты хороший, Паоло. Я тебя люблю.

— Больше, чем Вашку?

— Вашку тоже хороший. Он ездит со мной. Что же нам с твоей ногой-то делать?

— Ничего. Я потом приложу паутину. Иди посиди со мной.

Еленка садится рядом с Паоло. Тут тихо, сумеречно, внизу тускло светится манеж, о ребятах все забыли. Паоло молча привлекает девочку к себе, обвивает рукой ее шею; обоих охватывает легкое волнение, смутное предчувствие блаженства. Ребята невольно переходят на шепот.

— Кем ты будешь, Еленка, когда вырастешь?

— Наездницей.

— А я — танцором. Я уже решил. Буду ставить большие балеты.

— Это замечательно!

— Ты сможешь танцевать со мной, если будешь учиться дальше.

— Буду, обязательно буду. Мама сказала. Из нас получится чудесная пара.

— Еще бы! Правда, у меня будет много балерин, но все сольные партии я поручу тебе. И мы будем иметь огромный сюксе.

— Мадам Делалио говорила, что я смогу хорошо танцевать на пуантах.

— Прекрасно. Ты обязательно учись… А что, если нам пожениться?

— Что ты… Думаешь, это возможно?

— Отчего же! Ведь ты любишь меня?

— Люблю.

— Паоло красивый, правда?

— Очень.

— И он хотел помочь тебе, а его за это побили!

— Да.

— Ну вот видишь — значит, Паоло тебя тоже любит, Паоло будет защищать тебя, Паоло сделает из тебя знаменитую балерину.

— Это чудесно, просто чудесно!

— Так ты обещаешь, что мы поженимся?

— Обещаю, Паоло. Но что скажет папа?

— Не все ли равно? Если он не разрешит, я похищу тебя. Мы убежим от него.

— Можно ускакать верхом.

Это предложение несколько охладило Паоло. Он был плохим наездником, и Еленка коснулась его больного места.

Внизу раздался глухой шум. Видимо, кто-то собирался репетировать на манеже. Паоло заторопился.