Грязь. Motley crue. Признание наиболее печально известной мировой рок-группы - Нейл Страусс

После того, как мы трахнулись, наши отношения взлетели на совершенно новый уровень. Однажды, мы смотрели по телевидению соревнования по мотокроссу, и я сказал ей, что хотел бы это попробовать. На следующий день около моего дома стоял кроссовый мотоцикл. Никто — будь то мужчина или женщина — никогда прежде не проявлял ко мне подобной щедрости. Мы постепенно поняли, что мы хотим быть вместе надолго, возможно, даже навсегда.

Когда я покинул её, отправляясь в тур «Theatre of Pain», каждый вечер, играя “Home Sweet Home”, я слышал сигнальный набат, гудящий у меня в голове. Именно этого я хотел всю свою жизнь. Я хотел создать семейный очаг, как мои родители. Я всегда был, что называется, «не пришей кобыле хвост», бегающий по Лос-Анджелесу в поисках кого-то, кто был бы похож на моих отца или мать. Возможно, это происходило от постоянной тревоги, которую, как сказал мой психотерапевт, я унаследовал от своей матери: я боялся быть один, остаться вне общения. Чем дольше тянулся тур «Theatre», тем в большей степени я понимал, что чего я хочу.

Когда во время перерыва в туре я оказался дома на Рождество, Хизер и я ехали по автостраде Вентура на лимузине. Я встал и просунул свою голову в люк на крыше автомобиля.

“Эй”, закричал я Хизэр. “Поднимайся сюда и посмотри, как это здорово”.

“Что?”

“Иди сюда!”

“Что сделать?”

Медленно и неохотно она встала. Как только её голова просунулась через отверстие люка, и её тело прижалось к моему, я спросил её: “Ты выйдешь за меня замуж?”

“Что?” сказала она. “Здесь слишком шумно. Я тебя не слышу”.

“ТЫ ВЫЙДЕШЬ ЗА МЕНЯ ЗАМУЖ?”

“Ты серьёзно?” Она посмотрела на меня скептически.

Я нащупал в моём кармане и вытащил бриллиантовое кольцо. “Я серьёзно”.

“Что?”

“СЕРЬЁЗНО!”

Когда тур закончился, мы поженились во внутреннем дворике в Санта-Барбаре. На мне был белый кожаный смокинг, а она была одета в белое платье без бретелек с белыми рукавами от середины её рук до самых запястий, оставлявшими открытыми её загорелые плечи и тонкую нежную шею. Это была самая большая свадьба, которую я когда-либо видел: пятьсот гостей, скайдайверы с большими бутылями шампанского и белые голуби, которые взлетели в воздух после того, как мы произнесли свои клятвы. Руди, один из наших техников, произнёс самый лучший тост: “За Томми и Хизер”, сказал он, поднимая бокал шампанского. “Пусть все ваши взлёты и падения будут исключительно в постели”. Затем он взял бокал с шампанским и разбил его о свою голову. Я мельком взглянул на столы, где сидело семейство Хизер, и все они, похоже, в этот момент поменяли своё мнение относительно этого брака.

Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Там были все мои друзья, включая половину рок-сцены Сансет Стрип. Было похоже, что все они теперь играют в одной большой группе: «Ratt», «Quiet Riot», «Autograph», «Night Ranger». Единственной проблемой в тот день был Никки. Я попросил его быть моим шафером, а он устроил бардак. Он был измучен; он постоянно потел; и его кожа была чисто желтого цвета, чувак. Он постоянно извинялся, чтобы отойти в ванную, а затем возвращался и начинал засыпать посреди церемонии. Как шафер, он был столь же нагероинен, как и бесполезен. Я даже не предполагал, что он ширнётся на моей свадьбе.

Глава 2. Томми

«Воспоминания о том, как большая любовь превратилась в помолвку, в немалой степени благодаря таланту миннезингера[46] и старой уловке — снабжать Никки наркотиками»

На следующий день после того, как я вернулся домой со свадьбы Томми, я обнаружил в почтовом ящике письмо от нашего бухгалтера Чака Шапиро, принесённое собственноручно. “Ты тратишь пять тысяч долларов в день”, писал он. “Пять тысяч долларов умножаем на семь, получаем — тридцать пять тысяч долларов в неделю. В месяц это — сто сорок тысяч долларов. Ровно через одиннадцать месяцев ты будешь абсолютным банкротом, если не трупом”.

До свадьбы Томми мне удавалось держать в тайне мою пагубную привычку, т.к. я редко виделся с кем-либо из группы. Теперь банда была раздроблена по разным домам в различных частях города. Мы всё ещё в значительной степени занимались теми же самыми вещами, что и раньше, когда жили все вместе в одной квартире: просыпались, напивались, затем ложились спать, и так по кругу изо дня в день. Но разница была в том, что мы больше не делали этого вместе. Томми был в «Хизерленде»[47], живя в многомиллионном доме в частном секторе с охраняемыми воротами. Он был так взволнован из-за того, что один из его соседей был инвестиционный банкир, зарабатывающий сорок пять миллионов долларов в год, а другой — адвокат, занимающийся, главным образом, делами, связанными с убийствами. Но всё, что я думал об этом, было, “Эти люди всегда были нашими врагами”. Винс был то ли в тюрьме, то ли зависал в своём доме с владельцами стрип-клубов, с какими-то спортсменами и бизнесменами с сомнительной репутацией. Что же касается Мика, то он настолько скрытен, что в это время он вполне мог продавать оружие в Иран, а мог дефилировать по подиуму. Короче, я ничего о нём не знал.

Сила группы состоит в солидарности её членов. Когда они раскалываются на различные миры, то начинаются проблемы и размолвки, которые в конечном итоге приводят к разрыву. Изначально Винс и Томми были парнями из Ковина, я был из Айдахо, а Мик был из Индианы; все мы были провинциальными безнадёжными неудачниками, которые, так или иначе, превратились рок-звёзд. Мы воплотили наши мечты в реальность. Но мы так крепко ухватились за свой успех, что забыли, кем мы были раньше. Винс пытался быть Хью Хефнером, Томми со своим высокосветским браком и новыми друзьями воображал себя Принцессой Дианой :), а я думал, что я гламурный богемным героинщик, подобно Уильяму Берроузу или Джиму Кэрроллу[48]. Предполагаю, что Мик всегда хотел быть Робертом Джонсоном или Джимми Хендриксом[49], хотя он так пил, что начинал больше походить на Мит Лоуфа (Meat Loaf).

Правда всплыла после моего провала на свадьбе Томми. Я пытался отказаться идти туда, но безуспешно. Я поставил себя в глупое положение, т.к. у меня не было никаких навыков светского общения, и я не любил танцевать с миллионерами. Во время приёма я проговорился нашему тур-менеджеру Ричу Фишеру, что засадил немного героина, будто это не было очевидным. А он рассказал об этом всем в офисе. Когда я не ответил на письмо Чака с предупреждением, моя управляющая компания и адвокат по имени Боб Тиммонс (который помог Винсу отмазаться) ворвались в мой дом и вмешались в дело. Сначала я был взбешён. Но после многочасового разговора они меня убедили. Николь и я согласился поехать в реабилитационную клинику. Фактически, это была та же самая клиника на Вэн Найс Бульвар, где до этого находился Винс.