Когда забудешь, позвони - Татьяна Лунина

— Да. — Борис вырулил с Барышихи на Пятницкое шоссе.

Сейчас — прямиком в Солнечногорск, а потом — домой. Текущий день они и так словили. Всех денег не заработать, всех баб не поиметь, как убеждал когда-то бывший друг, но сам стремился к этой цели рьяно. «Черт, не к добру что-то Сашка вспомнился!» Давно вычеркнул его Борис из памяти, забыл и о существовании такого — не то чтоб идиотские прибаутки цитировал. Зла на прежнего партнера не держал, анафеме не предавал. Не человечье это дело — ближнего судить. Каждый живет по своим законам и платит за них свою цену. «Каждый дрочит, как он хочет!» — любил говаривать все тот же Сашка. «Тьфу ты, — разозлился вдруг не на шутку Глебов, — дался же этот хмырь! — И приказал себе: — Подумай лучше, что академику подарить. Завтра на день рождения зван». Переключка оказалась удачной и вытеснила никчемные мысли полностью. Дружба с Сергеем дорогого стоила: за ней — не только тридцать лет знакомства, но и железная уверенность друг в друге. Здесь присутствовали все три «не»: не предаст, не бросит в беде, не позавидует. С Серегой можно было просто молчать, но в этом молчании один легко прочитывал проблему другого, понимая ее и принимая как свою.

Серая дорога тянулась узкой лентой через лес. Встречных машин поубавилось, воздух был чистым и свежим. Красота! Надо бы дать себе небольшой роздых, взять Черныша и выехать на природу. Расстелить на сухой желтеющей траве скатерть, выложить крупные мясистые помидоры, зелень, оковалок ветчины или кусман белого сыра, поставить бутылку хорошего вина и…

— Останови машину! — шепнули в ухо.

— Что? — не понял водитель, пребывая в радужных мечтах.

— Тачку останови, козел! — Фамильярный злобный голос ничем не напоминал тот спокойный и корректный, который попросил отвезти в Солнечногорск.

— Не понял?

В затылок уперлось что-то холодное и твердое.

— Не создавай проблем, дядя! И если хочешь остаться цел, забирай свою шелудивую вонючку и выкатывайся из машины.

— Вы ведь любите свою собачку, правда? — пропел южный говорок. — Вы же не хотите, чтобы песик испортил своей кровью салон?

«Его кровью я уже пачкал салон», — чуть не сказал Борис, но сдержался. Неизвестно, что у этих ублюдков на уме.

— Что вы хотите? — сдержанно спросил он, стараясь голосом не выдать страх за Черныша.

— От тебя — ничего, придурок! Выметайся к гребаной матери!

— Вы не проедете и километра, впереди — пост ГАИ.

— Ястреб не любит, когда оставляют следы, — лениво процедил старший.

— Трахал я твоего Ястреба в жопу! — разозлился парень. — О мокрухе не договаривались! И не собираюсь из-за этого козла долбаного на нарах гнить!

Борис лихорадочно искал решение, послушно опустив руки. Что делать? Дернуться к бардачку, где припрятан газовый пистолет? Убьют на полпути, а Черныш, даже если останется жив, пропадет в лесу или машина собьет на дороге. Попытаться уговорить, чтобы отпустили? Смешно и даже не наивно — полный маразм. Звать на помощь? Кого? Он прижал вспотевшую ладонь к бедру. И ощутил под рукой небольшой продолговатый предмет в кармане пиджака.

— Может, возьмете деньги? Отдам всю выручку, — отвлекая внимание, неуверенно предложил он.

Троица дружно рассмеялась.

— А ты с юмором! — похвалил старшой. — Жалко — лох. Ну, да не один такой. Хрен с тобой! Забирай своего пуделя и двигай. Но запомни, — он чуть наклонился вперед, оставаясь за спиной, — заложишь — не проживешь и дня. — Потом, довольный, откинулся назад и приказал: — А сейчас — отваливай! И благодари мою доброту.

Борис повернулся к нему и пристально посмотрел в приятное лицо: запомнить немолодую сволочь.

— А вот это ты зря сделал! — вздохнул «добряк» и кивнул подельнику.

Дальнейшие события разворачивались с быстротой молнии. Глебов щелкнул кнопкой на маленькой узкой трубочке, распахнул водительскую дверцу.

— Беги! — крикнул Чернышу.

Что-то прогремело над ухом, метнулась мохнатая тень. «Лох» увидел вытаращенные от боли и изумления три пары глаз. Потом зенки закатились и вся троица дружно отключилась. Что-то теплое полилось по щеке. Борис провел по ней рукой — кровь. Зацепил все-таки, гад! Надо выйти из машины и где-нибудь укрыться. Через полчаса они придут в себя и станут его искать. Чтобы добить. Приказ неведомого «ястреба», подкрепленный злобой, теперь будет выполнен. А потому нужно скрыться. И побыстрее. Можно, конечно, выпихнуть этих из машины и уехать. Но сил нет, вряд ли он проедет метров сто. Голова кружится, предметы куда-то плывут.

Раненый попытался выйти, но ноги подкосились, и он коряво вывалился на асфальт. Рядом, поскуливая, стоял Черныш.

— Тихо!

Глебов на карачках переполз дорогу и свалился в бурьян. Нет, здесь оставаться нельзя. Найдут. Цепляясь руками за сухую траву и обдирая ладони о мелкие острые камни, прополз еще метров десять. Как будто десять километров. Последнее, что видел, — кудрявая голова, прижатая к земле его грудью. Потом все погрузилось в черноту…

— Вы живы? — тормошил испуганный женский голос, и чья-то рука ощупывала шею. — Господи, вы живой?

«Оставьте шею в покое!» — хотел сказать Борис, но губы не разжимались, будто их сцементировало.

— Что с вами? На вас напали? Вы меня слышите? — Настырные вопросы били по ушам и не давали сосредоточиться.

Он разлепил тяжелые веки.

— Слава богу, живой! — обрадовалась женщина. Веки потянули за собой губы.

— Вы — кто? — Куцая фраза была громоздкой и неподъемной, словно язык выталкивал не местоимения, а платформу, груженную танками.

— Я просто проезжала мимо, — принялась объяснять женщина. — А пудель вдруг выскочил на дорогу и застыл прямо перед машиной, чуть под колеса не угодил. Сигналила-сигналила — ни с места. А у меня тоже собака, — доложилась невпопад, — овчарка. Я вышла из машины, пес потащил меня в лес. Вцепился в подол и тянул, честное слово! Там, в кустах вас и нашла, в крови. Вы ранены?

— Где пудель?

— Он ваш? Я так и знала! Да вот же, рядом сидит. Борис повернул голову и наткнулся на черные блестящие глаза. Черныш наклонился и лизнул его нос.

— Привет! — счастливо вздохнул хозяин. Глебов родился в рубашке! И рубашку эту сшили его знания да Черныш. Давным-давно доктор физики смастерил на досуге оружие для молодой красавицы-жены. И не оружие вовсе, а так — игрушку, безобидную трубочку с кнопкой вверху. Чтобы могла молодуха защитить себя в недобрый час. Жена ушла, а час обернулся секундой. Которая спасла бывшему ученому жизнь. Луч из стерженька бил по цели мгновенно, точно и жестко. Жаль, не убивал — вырубал на полчаса. Но этих тридцати минут хватило, чтобы спастись человеку и собаке.