Пуговицы (СИ) - Мартин Ида

— Давай мириться?

На самом деле, макароны получились вкусные. Слава умудрился разжарить их на масле так, что ни одна макаронина не подгорела. Потом на сковородку добавил кетчуп, насыпал какой-то сухой зелени из жестяной баночки для приправ, оставшейся после Яги, и перемешал. Получилась такая ароматная розовая штука, которую, кажется, почти всю съела я.

— Извини, что так нагрянул, — он, как и дома, собрал тарелки и отнёс в их раковину. — Следующие три дня все подряд работаю. После школы встретиться не получится.

— Понятно. А я завтра учиться вообще не пойду.

Слава нахмурился, хотел сказать что-то, но мы только помирились, поэтому он промолчал и вернулся за стол.

— В одно место нужно съездить, — пояснила я, продолжая следить за его реакцией.

— Что за место? — он насторожился.

— Мне кажется, или ты пытаешься меня контролировать?

— Я хочу тебе помочь. Я же вижу. Думаешь, я не понимаю, как быть одному? — приглаживая мои волосы, с чувством произнёс он. — Когда так запутался, что уже не можешь разобрать, что правильно, а что нет? Когда паникуешь и не знаешь, как поступить? Ты устала и тебе нужны порядок и определенность, а значит и помощь.

Он словно читал мои мысли. Возможно, я была бы и рада, если бы кто-то уже взял под контроль мою дурацкую бестолковую жизнь и навёл в ней порядок. Проблема заключалась лишь в том, что я ему не доверяла. Я никому не доверяла. Никогда. А сейчас особенно.

Я перебралась к нему на колени.

— И как же ты мне поможешь?

— Да, как угодно.

— Это очень заманчивое предложение. Не боишься, что я им реально воспользуюсь?

— Воспользуйся, — откинувшись назад, он прикрыл глаза.

И куда я лезла со своими бедами? Ему было намного сложнее, чем мне. Это я должна была предложить свою поддержку, но я не могла. Потому что сама не справлялась.

Я расстегнула две верхних пуговицы на его рубашке и остановилась.

— Расскажи мне про пуговицы.

— Дом престарелых?

— Вообще про пуговицы. В чём их смысл? Даша мне пришила одну…

— Серьёзно? — Слава встрепенулся. — Она правда сделала это? Вот дурья голова. Покажи.

Я встала, сняла со стула толстовку и кинула ему.

— Что в них такого? Можешь объяснить?

Подцепив двумя пальцами пуговицу, он, не задумываясь, оторвал её, подошёл к окну, раскрыл и, размахнувшись, выкинул.

— Не нужна она тебе. Глупости, которыми Надя её задурила. Типа пуговичная магия. В доме престарелых набралась от бабок сумасшедших.

— И что это значит? То, что она её мне пришила?

Он снова сел и усадил меня к себе.

— Это только Даша знает. Я в это не верю и считаю полной ерундой, но я против того, чтобы и ты была с этим как-то связана.

— Я видела её у тебя на пиджаке и на рубашке тоже.

— Это для Даши. Мне не жалко.

— Или для Нади?

— Или для Нади.

— Она так пришивала себя к тебе?

— Я не знаю.

— Знаешь, — я ухватила его за подбородок и пристально посмотрела в глаза. — Я завтра поеду в Пуговицы.

— Зачем?

— У меня свидание.

— С кем?

— С одним дедком. Он с моей Ягой подружился, когда она там была. И я ему свой телефон оставила, если он что узнает или вспомнит. Он сегодня позвонил.

— Для чего тебе это надо? — Томаш негодующе выдохнул.

— Даже не вздумай отговаривать, я всё равно поеду.

— Они там все очень странные. Ты знаешь об этом? Это, Микки, отдельный мир, и всему, что они рассказывают, верить не стоит. Они общаются на другом языке.

— Вот поэтому мне нужен переводчик, — я прижалась к его плечу. — Ты же мне поможешь? Как обещал?

— После дедушкиной смерти я там не был.

Дыхание у него было тяжёлым и недовольным, я незаметно скрестила пальцы.

— Это да или нет?

— Это да, если мне не придётся ни с кем из них разговаривать. Я просто привезу тебя туда, а потом увезу, чтобы убедиться, что ты там не осталась.

— Думаешь, мне так понравится, что я захочу остаться?

— Вряд ли захочешь, но всякое бывает.

— Я тебя не понимаю.

— И не нужно.

Обрадовавшись его согласию и опасаясь всё испортить, больше докапываться я не стала.

Через два часа он ушёл, и я, закинув голые ноги на спинку дивана, устроилась, чтобы пересмотреть отснятые с Надиного компа фотки.

Сообщение в Вотсап выскочило и легло поверх фотографии, где маленькая Надя с братом и родителями позируют на песчаном берегу.

«Ещё одно резкое движение, и никто не вспомнит, как тебя звали».

Я чуть с дивана не упала. Только угроз мне не хватало. Быстро написала: «Кто это?».

Сообщение прочли, однако ответа не последовало.

Номер был незнакомый, но я тут же перезвонила Бэзилу.

— Вась, имей совесть. Это уже подло.

— Чего? — пробубнил Бэзил что-то жуя.

— Умоляю, давай опустим все эти игры в «кто?», «что?» и «это не я». Ты можешь сколько угодно злиться на меня, обижаться, ругаться, в конце концов, но запугивать — это ни в какие ворота не лезет.

— Я теперь у тебя по всем вопросам крайний?

— Значит, будешь отпираться?

— Конечно буду, потому что вообще не понимаю, что за кипиш.

— Мне кто-то прислал сообщение в Вотсап с угрозой. Типа: «Ещё одно резкое движение и никто не вспомнит, как тебя звали». Звучит очень похоже на тебя.

— Не. Я бы писал не так. Тут никакой конкретики. Что за резкое движение? Не понятно. Дебил какой-то писал. Ты знаешь, о чём это?

— Мне кажется, о Наде. Чтобы я прекратила выяснять насчёт неё. Поэтому и подумала на тебя.

— А ты продолжаешь выяснять? Я думал, уже накатала на меня заяву в полицию, и дело с концом.

— Если бы ты мне сразу всё честно рассказал, у тебя не было бы причин так думать.

— Если бы ты не связалась со своим красавцем, я бы может и рассказал.

— Нет. Ты мне сразу не рассказал. И обманывал ещё потом. А мы с тобой были друзьями.

— Знаешь, как на меня сейчас в школе все смотрят? Как на чудака, которого баба бортанула. А мы с тобой были друзьями…

— Можешь говорить всем, что это ты меня бросил. Мне без разницы.

— Спасибо за совет. Я уже.

— Не сомневалась, что сам справишься… Так что насчёт угрозы?

— Клянусь, это не я. Но что-то мне подсказывает, что ты уже всех допекла. Тебе скоро сама Надя из могилы будет строчить сообщения, чтобы ты отвалила, — проворчал он. — Надумаешь помириться, заходи. Сестра новое барахло притащила. Кучу свитеров с оленями и ботинки зимние. Тебе вроде нужны были.

— Нужны.

— Завтра после школы?

— Нет. Завтра не получится.

— Всё с тобой ясно. Предательница.

Я и не подозревала, что Бэзил примет мои отношения с Томашем настолько близко к сердцу. Хотя стоило предположить. Бэзил был собственником, и пускай ему безразлично, с кем я целуюсь, факт того, что мы перестали проводить время вместе, определённо не давал покоя.

— Вась, а помнишь, как я тебя от собаки спасла? А как с Тамарой договорилась, чтобы она твоему тренеру не звонила и тебя с игры не сняли? И как за тебя общагу в восьмом сдавала? И в травмпункт водила? Как месяц развлекала, когда ты со свинкой валялся? И твоим подружкам за тебя писала? Я что, была плохим другом? Только честно.

— Хорошим, — нехотя признал Бэзил.

— Тогда зачем ты так говоришь? То, что тебе не нравится Томаш, вовсе не значит, что мне он не должен нравится. Это глупая ревность, честное слово. Я не знаю, как долго продлятся наши отношения, может, закончатся через неделю, а может, никогда. Но мы с тобой всегда были друзьями и останемся ими, с Томашем или без. Уж кто-кто, а ты должен это понимать.

— Ладно, — примирительно отозвался он. — Если тебе ещё будут угрожать, дай знать. Попробую разобраться с этим.

— Как?

— Пока не знаю. Но подумаю. И ты тоже подумай. Что вообще на кону? Ради чего?

— Сложно сказать, но, получается, что если кому-то не нравится то, что я в этом копаюсь, значит, я что-то уже накопала?

— А если речь идёт о чём-то другом? Может, ты очередной училке Томаша дорожку перешла?