Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера - Сирил Паркинсон

Для проведения этой операции Хорнблауэр решил превратить «Сатерленд» в «Пемброк» — в прошлом 64-пушечный корабль, отбитый у голландцев, который теперь использовался в качестве судна снабжения британской эскадры, блокирующей Тулон. «Пемброк» выполнял ту же, работу, что и «Артемис», и регулярно заходил в Гибралтар, причем там он принимал на борт не только продукты, но и немалые суммы наличными для выплаты жалования английским войскам, находящимся на кораблях блокирующей эскадры в качестве морских пехотинцев. Его командиром был старый лейтенант Френсис Суини, обойденный чином за потерю шлюпа «Антилопа» в 1806 году. На «Пемброке» были установлены десять карронад (12-фунтовки), а команду судна составлял сорок человек, половина которых были итальянцами и португальцами.

На «Сатерленде» было достаточно краски и запасных парусов, взятых на «Амели» и его превращение в «Пемброк» было благополучно осуществлено вне видимости берегов, при тихой погоде. С мучительными страданиями Буш смотрел, как его корабль превращается в ободранное торговое судно, пушечные порты закрашиваются, паруса покрывают заплатами, такелаж ослабляют и приводят в неряшливый вид, а часть пушек снимают и спускают в трюм.

Преобразившись, «Сатерленд» — «Пемброк» двинулся к югу вдоль побережья Испании. К северу от Мальгре, Хорнблауэр ночью установил контакт с несколькими испанскими повстанцами. Он убедил их — словом и деньгами — послать нескольких лазутчиков в Барселону, чтобы распространить в городе нужные ему новости. Таким образом, он мог быть уверен, что вести о подходе псевдо-«Пемброка» дойдут до ушей каперов по крайней мере за два дня до его появления. Направившись далее к югу, он искал рыбачьи лодки и, наконец, встретил одну неподалеку от Аренс — дель-Мар, где и пригласил нескольких рыбаков к себе на борт. Эта часть плана была настолько важной, что все британские моряки, которых испанцы смогли увидеть на палубе, также были переодеты соответствующим образом. С ними предварительно были проведены многочисленные репетиции, а основные роли были поручены матросам, проявившим незаурядные актерские способности. Хорнблауэра среди актеров не было. На время встречи с испанцами роль командира «Пемброка» играл лейтенант Рейнер. Наиболее драматичным эпизодом этого театрального действа стал подъем на палубу бочонка с пресной водой. Трос «неожиданно» лопнул, и бочонок рухнул на палубу среди общего замешательства и потоков ругани. Гостей заботливо провели мимо корабельных шлюпок, на которых было четко было название «Пемброк», после чего рыбаки покинули судно, унося с собой историю о его пьяном командире и команде — настоящем сброде, не имеющем никакого понятия ни о дисциплине, ни о морском деле. После того, как спектакль был закончен, Хорнблауэр привел свой корабль на рейд Барселоны, на расстоянии предельной видимости с берега, а затем опять двинулся к югу, разыграв еще одно представление. За борт сбросили чучело, изображающее человека, упавшего в море, для «спасения» которого судну предстояло лечь в дрейф и спустить шлюпку. При этом были сделаны все возможные ошибки, обычно не допускаемые морской практикой, а общую картину дополнила неуклюжая гребля, которую продемонстрировала команда шлюпки. Весь этот спектакль был развернут между местечками Кабельяс и Ситджес. После демонстрации очередного примера своей беспомощности, «Пемброк» исчез из зоны видимости с берега, удаляясь к югу, как будто бы направлялся по своему привычному пути в Гибралтар, откуда через некоторое время он должен был вернуться с грузом и деньгами на борту.

Выждав в течение времени, достаточного для того, чтобы дойти до Гибралтара и обратно, Хорнблауэр вернулся тем же самым путем, уверенный в том, что теперь неприятель не только хорошо знает «Пемброк», но и нетерпением ожидает его. Перед заходом солнца 6 июля, он появился у берегов Террагоны и в течение ночи шел с удачно подвернувшимся легким бризом. Благодаря этому Хорнблауэр мог рассчитывать на то, что капер попытается перехватить «Пемброк» уже на следующий день, вероятнее всего на рассвете. Таким образом, он мог рассчитывать, что подготовленная им ловушка сработает. С некоторым раздражением он воспринял сообщения о каких-то световых сигналах, подаваемых с берега. Поднявшись на палубу, Хорнблауэр сам увидел эти сигналы, но вынужден был согласиться, что они были абсолютно бессмысленными. Мистер Кристэл, однако, предположил, что это могут быть ночные опознавательные сигналы английского флота 1808 года, а мичман Хорнблауэр высказал предположения, что их могут подавать британские военнопленные из числа тех, кто был захвачен до конца 1808 года. Могли это быть члены команды «Артемис», захваченные в плен в 1809 году? Это выглядело весьма вероятным, но Хорнблауэр был слишком раздражен самим фактом подачи сигналов, чтобы думать о существовании такой возможности. Он был на пороге завершения тщательно спланированной операции и готовился захлопнуть западню, а эти пленные (если это действительно были пленные) в лучшем случае представляли собой отвлекающий фактор, а в худшем — являлись частью ловушки, расставленной уже на него самого. Тем не менее, Хорнблауэр взял пеленги на приметные ориентиры и внимательно изучил карту. Вскоре он высчитал, что место, откуда предположительно подавались таинственные сигналы, было монастырем Св. Барбары — т. е. местом, где вполне могли содержать военнопленных. Решив пока игнорировать эти сигналы, Хорнблауэр вновь повернул и подошел к берегу на рассвете, а силуэт корабля, четко выделявшийся на фоне рассветного неба, принадлежал «Артемис», которая находилась именно там, где он и ожидал ее увидеть — на ветре, в самой подходящей позиции, чтобы не дать своей жертве ускользнуть (и, таким образом, и самой не имея возможности спастись бегством). Последним ходом в игре была неуклюжая попытка фальшивого «Пемброка» — «Сатерленда» избежать стычки. К тому времени корабль был полностью готов к бою, но пушечные порты на нем пока не открывали, так что «Артемис» набросилась на свою жертву без каких-либо колебаний. После предупредительных выстрелов, капер подошел на дистанцию половины пистолетного выстрела и только после этого Хорнблауэр приказал поднять флаг и открыть порты, а вместо судна снабжения перед пораженными французами предстал двухдечный линейный корабль. «Артемис» сдалась (7 июля) без единого выстрела, поскольку ее командир четко осознавал, что сопротивление для него подобно самоубийству. Он спустил свой флаг и прибыл на борт «Сатерленда», со всем возможным изяществом передавая свою шпагу Хорнблауэру и забывая при этом уничтожить секретные документы. В своем роде эта операция была классическим примером обмана противника, памятная своей исключительно тщательной подготовкой. Но Хорнблауэр уже думал о будущем и готовился совершить следующий ход, все еще под чужим флагом, но теперь уже используя настоящую французскую сигнальную книгу.