Птицеед (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич

Будь их так много, и друзья Удо уже бы всех переловили. Потому что большинство людей не приучены держать язык за зубами. Ну, и все благородные Великодомья не могут поклоняться теням прошлого.

Но всего этого я не мог сказать начальнику Тима. Информацию о том, что в моём доме живёт Личинка, предпочитаю сохранить в тайне от господ, умеющих досаждать столь сильно, что у некоторых от присутствия Фогельфедера начинается утреннее несварение желудка.

— Признаюсь, я не специалист в сектах. Особенно столь радикальных. Мне известны лишь слухи, не более, и я читаю то, что пишут в новостных листках. Подобные тайные сообщества давно не поднимали голову и порядком забылись в городе. Перешли в раздел тёмного фольклора.

— Тридцать лет назад. — Удо кивнул какому-то знакомому, проехавшему во встречном экипаже. — Тогда случилась целая война в одном из кварталов Улыбки Рут. Большинство перебили, живыми взяли четверых. До суда довели одного, остальные не выдержали допросов.

— Помню, скормили его чайкам. Не помню, чтобы говорили, чего они хотели и кто такие.

— Разношёрстная компания, — небрежно бросил тот. — Но с тех пор в руки правосудия столь отъявленных отступников не попадало. Сочувствующие — бывало. А радикалы — как-то или повывелись, или уж слишком хорошо скрывались, не давая о себе знать.

Мне оставалось лишь с горечью подумать, что нынешний Фогельфедер не чета прежнему, раз они упустили у себя под носом злодеев, похитивших учёных и пинком отправивших их на встречу с Осенним Костром.

Со всеми вытекающими.

— Я вижу на вашем лице неодобрение, — прищурился он.

— Не считаю нужным его высказывать и учить вас вашей работе.

— И совам понятно, что мы провалились. — Удо не оправдывался, сказал с холодной яростью. — Давно считалось, что этим идиотам вырвали ядовитые зубы, плесень протравлена и новое поколение способно лишь на разговоры да воспоминания о былых временах. Вы ведь знаете цели, которые они преследуют?

— Вернуть власть Птиц в Айурэ. — Я не привык искать сложный путь, когда можно всё сделать примитивно и просто. В тех же самых объяснениях. Особенно когда лень утруждаться беседой со слишком неприятными для тебя людьми.

— Ну… — Он позволил снисходительную улыбку. — Можно и так сказать. Сейчас принято считать, что Птицы принесли нам лишь деградацию и разрушение. Это лидирующая линия в современной истории Айурэ.

Я цокнул языком:

— Если вы начнёте рассказывать, что эти создания жрали нас ради прогресса и держали большинство людей в загонах исключительно для того, чтобы мы потом придумали поезд, я решу, что вы сторонник Племени Гнезда.

Это заявление он принял без веселья, лишь кивнул, словно говоря: вы совершенно правы, раз на подобные слова у вас появляются такие подозрения. У каждого бы они возникли.

— И вместе с тем, некоторым из нас Птицы даровали власть. Назначали вожаков, которые должны были контролировать стадо. Давали им силу. Кто-то говорит, что учили магии — так и появились первые колдуны, ибо Когтеточка не являлся самым первым из тех, кто понял принцип солнцесветов и рун. Это людям рассказали Птицы.

— На свою беду и нашу удачу. — Я знал то, о чём он говорит.

— Верно, риттер. Хотя неразумно считать всех сектантов сумасшедшими фанатиками. Такие конечно же существуют, но среди мелкой рыбешки есть и те, кто желает получить от жителей Гнезда многие блага. Они готовы отречься от Одноликой и сделать этих тварей равными богам. И они уверены: за то, что помогут Птицам вернуться, их наградят так, что предательство стоит любых рисков.

— Я могу представить их логику, — ровно ответил я.

— Нет. Не можете, — возразил мой собеседник. — Она довольно извращённая и травмирующая разум. Но даже самый наивный понимает, что с Птицами договориться не получится ни у кого из них, ибо Гнездо далеко. Поэтому они ищут связей со Светозарными. Те также желают падения Айурэ, возвращения в родной город. Многие из них хотели бы прихода Птиц, хотя раньше и воевали с ними.

Он ещё говорил. Такие же очевидные вещи, а я не очень-то желал слушать, потому сказал:

— Племя Гнезда существовало всегда. А те, кого мы нашли в Иле, носили его знак. Тим снял один такой. Полагаю, эта дорога ни к чему вас не привела.

— Верно, — неохотно подтвердил он. — Кроме медальона-пёрышка, сверкающего в лунном свете, у нас ничего. Люди, которые отправились на кладбище Храбрых людей, обнаружили лишь остатки завтрака седьмых дочерей. По костям никто не может определить, кем были эти господа.

— Они носили мундиры Третьего Линейного. Солдаты лорда Авельслебена.

— Ниточка, которая никуда не ведёт, — признался Удо. — Во время последнего рейда в боях у ульев пропало много солдат. Если кто-то из пропавших был в той воронке, то это невозможно отследить. Как я уже сказал, мёртвый путь. Но довольно опасный.

Он намекал, что к лорду Авельслебену нельзя подъехать на хромой лошади. Будут последствия, даже если просто задавать вопросы, не имея веских доказательств.

И эти проблемы возникнут в том числе у слишком наглых следователей Фогельфедера. Ибо в высших кругах подобные беседы могут проходить лишь с разрешения первого секретаря лорда-командующего.

Или его самого.

Я не стал продолжать столь щекотливую тему. Только сказал в завершение:

— Люди оставляют следы. Все люди, даже такие опасные, как Светозарные, не говоря уже об идиотах из Племени Гнезда. Вам просто пока не повезло. Но всё же советую искать в Великодомье.

— Потому что у них есть ресурсы.

Я был столь благосклонен к нему, что позволил один раз беззвучно хлопнуть в ладоши:

— Вы сами всё видите. Большие особняки, поместья, в которые нет доступа чужакам. Деньги. Власть. Знакомства. И конечно же… руны. Твари, если она действительно в городе, чтобы поддерживать гниль, требуются руны. Суани истощает шестиугольники, но они восполняются, а руны — предметы конечные. Их следует менять. Даже если на них граней как перьев в павлиньем хвосте. Разумеется, можно предположить, что один из прихвостней Светозарной пришёл с запасом рун, лично я бы поступил именно так, ибо зачем нужен Ил, если не пользоваться его тёмными дарами, но продавцов этих милых колдунских безделушек я бы проверил. Как и чёрный рынок.

В его взгляде я прочёл внезапное уважение:

— Никогда не думали о том, чтобы начать службу, риттер Люнгенкраут? Вы бы принесли пользу Айурэ.

Вот уж спасибо. Фогельфедер не то место, где моё жизнелюбие нашло бы адекватную оценку. Здесь могут комфортно существовать лишь флегматики вроде Головы или же столь… острые ребята, как риттер Траугесланд.

— Предпочитаю веселье Ила, чем унылые дни в запылённых кабинетах. Но благодарю за приглашение.

Он провёл пальцем по гладкой, синеватой от сбритой щетины щеке.

— Ну. Вы всегда можете попросить рекомендации. Что-нибудь ещё хотите добавить к вашим интересным подозрениям?

— В деле замешан колдун.

Он вздохнул, откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза, сказал с интонацией, которую я не смог понять:

— Вы намекаете на того, кто установил связь между Племенем Гнезда и Светозарными?

Стоило бы восхититься его умением считать ходы и понимать причинно-следственные связи. В чём-то этот неприятный субъект, обожающий парики, был похож на меня.

— Сомневаюсь, что можно отправиться на Центральный почтамт в Пляске Страниц и бросить в почтовый ящик письмо с пометкой «Ил. Комариному Пастуху лично в руки». Оно не достигнет адресата. И не приведёт в город суани.

Не все могут оценить моё «искромётное» чувство юмора. Некоторые гении получают признание лишь после их ухода в вечность. Так что на это замечание Удо Траугесланд лишь поморщился, словно у него заныли зубы.

— Да. В старых книгах писали, что опытный колдун мог держать связь со Светозарным на расстоянии. Скажу даже больше — мы пытались такое провернуть в прошлом. Результаты плачевные. Светозарные не очень любят, когда их беспокоят, и никто из наших практиков после подобной связи не выжил. Но такой вариант возможен. Признаю. Хотя есть ещё один — куда более банальный и очевидный. Хотите назвать его?