Колхоз: Назад в СССР 2 - Павел Барчук

— Да. Она уехала в город опять на некоторое время. Доучиться хотела. Там познакомилась со своим мужем и вышла замуж. У Кольки долго детей не было. Как он не старался, не выходило ничего. Потом уже Наталья появилась. Когда и не ждали они. Я здесь, в Воробьевке обосновался. Семьи не было.

— Круто. А каким боком моя мать во всем этом?

Оказалось, история, вроде бы закончившаяся, получила продолжение. В свое время Ольга Ивановна родила девочку, ее же отдала в детский дом. Точнее не она сама, а заботливый друг Дима относил ребенка, рассказав, что нашел его на улице. В то время никого подобным не удивишь. Творилось и похлеще. И вот Дима, походу, имел проблемы с психической адекватностью. К такому прихожу выводу. Ольга Ивановна уже замужем была, у нее дочь родилась в браке. Николаич усердно трудился над укреплением своей ячейки общества. А Диману все покоя не было. Вынь положь, нужна ему Оля и все тут. Явный неадекват.

— Вы псих? — Вопрос задал чисто интереса ради.

— Не понимаешь, Георгий. Любил я ее…

— Да на хрен ей усралась такая любовь! Вы вообще этого не понимаете? Человеку всю жизнь испоганили. Возможно, двоим.

Короче, Дмитрий Алексеевич решил разыскать дочь Оли. Посетила его гениальная мысль, что она это оценит и его простит. Мужа, конечно же, бросит. Прошло после войны почти пятнадцать лет. Нормально? Отвечаю, у мужика с головой очевидные проблемы. Поехал Дима в Куйбышев, где они в эвакуации были и где самое начало истории происходило. То есть, Самара. Это я хорошо по урокам в школе ещё запомнил. Явился в детский дом. Какими уж он правдами и неправдами разжалобил директрису, не знаю. А может, просто слезливую сказку рассказал, о нашедшихся родителях. Правда не знаю. И, честно говоря, знать не хочу. Чем больше выливал на меня Дмитрий Алексеевич всю это эпопею, тем сильнее было желание набить ему рожу.

Да и не столь это решающий момент. Девочку Дмитрий Алексеевич разыскал в итоге. Это важнее. Вот только там была уже не девочка. Год шел 1960 и девочке так-то исполнилось девятнадцать лет.

— Она была безумно похожа на Олю…

Как только глава сельсовета произнес эту фразу, я сразу понял, что последует дальше.

— Вы чё, блин, спутались с дочерью Ольги Ивановны? Стоп! Не отвечайте. Я сейчас блевану…

Встал со стула и подошёл к окну. Это что за херня? Что за стремная, отвратительная, мерзкая херня? И меня вселенная наказала? Серьезно? Меня?! За то, что я просто тусил, как мне нравится, кайфовал, но, сука, никому, вообще никому не мешал жить? Постоял, подышал, потом вернулся обратно на место.

— Все. Нормально. Слушаю дальше. Значит, Вы разыскали девочку, познакомились, так понимаю, сбрехали какую-то очередную муть и привезли ее сюда? Верно?

— Почти. Я понимал, что ситуация изменилась, к Ольге идти нельзя, поэтому попробовал устроится в Москве. С Евгенией.

Не знаю, почему, но от имени неведомой, вообще незнакомой девчонки я вздрогнул. Просто сердце аж кольнуло. Отвечаю. Во всей этой истории, наверное, больше всего, мне теперь было жаль ее.

— Так. Хорошо. Это у нас был 1960 год. — Я лихорадочно принялся высчитывать в голове свою дату рождения. Точнее, дату рождения Жоржа Милославского. Сейчас 1980. Мне двадцать один. По всему выходило, что появилось на свет мы с прежним хозяином этого чу́дного тела в 1959. Чего-то наслаиваются даты… Светланочке Сергеевне сорок четыре. То есть, на момент моего рождения ей было двадцать три года. Сразу после института. Как и рассказывала соседка, маман закончила "вышку", устроилась на завод, выскочила замуж и появился первенец. То есть я. Так. Ок. При чем тут, опять же, соседская драма?

— В общем, почти два года мы жили в Москве…

— Два года… — Я снова перебил рассказчика. Значит, по событиям сейчас где-то 1962… Так. Понял. Продолжайте.

— Работать приходилось много. Женя училась. Но… Она не воспринимала меня так, как я хотел. Считала… почти добрым дядей, хорошим другом родителей, которые погибли в войну.

— М-м-м-м-м… Ну, вот тут уже не удивлен. Вот не не удивлен. Ваши методы не сильно разнятся от эпизода к эпизоду. Был хороший друг, стал добрый дядюшка.

— Так вышло, однажды она познакомилась в библиотеке имени Ленина с мужчиной. Он был старше. Намного. И Женечка сказала, будто влюбилась. Он покорил ее своим умом, интеллигентностью. Но потом выяснилось, что этот человек… женат и у него есть сын. А Женя поверила. И забеременела. Мне призналась не сразу. Когда уже поздно было.

— Как? И она тоже? — Блин, ситуация вообще, конечно, не смешная, но я засмеялся. — Вот Вам не фартит… Конечно, Вы чужого ребенка принять не могли?

— Мог… Уже мог. Но настоящий отец… Он все обещал Женечке развестись. Однако, потом выяснилось, что никак невозможно. Хорошо пошел по карьерной лестнице. Политической карьерной лестнице. А ещё супруга… В общем я отсутствовал в тот день. Меня не было дома. Вышел в магазин за продуктами. А когда вернулся…

Дмитрий Алексеевич замолчал, а мне стало сильно не по себе. Очень сильно. Возникло ощущение, что продолжение этой жизненной повести я могу, как долбанный экстрасенс, предсказать.

— Аристарх Милославский? Так?

В принципе, мой голос звучал спокойно. Потому что я в глаза ещё этого человека не видел и мне, вот совершенно точно, на него насрать. Да, юридически родитель. А фактически, мы даже не встречались с ним ни разу.

— Правильно. Твой отец. Он закрутил роман на стороне с Женей. Она восхищалась им. Женя. Боготворила. Света узнала, разыскала, выяснила, кто и явилась к нам домой. Увидела ребенка. Мальчик. Ему было около месяца. И вышла такая ситуация…

— Хватит мычать. Мать убила ее? — Вот правда, чувствовал себя гадалкой, которая точно читает по линиям руки. А чего там сомневаться. Достаточно вспомнить, как Светланочка Сергеевна вела себя буквально минут двадцать назад.

— Произошло недоразумение. Она толкнула Женю. Та упала, ударилась головой об угол стола…

— Ну, да… Ну, да… Почему-то именно это и предполагал. Я так понимаю, дело замяли?

— Женя мыла окна и подскользнулась… Подоконники неудобные… Такова официальная версия.

— Фу, млять!

Я вскочил опять со стула и принялся нарезать круги по комнате. Просто меня реально крыло. Я очень сильно опасался, что не выдержу. И убийство будет уже на мне.

— Ты пойми, Георгий, Жене ведь было не помочь. А твоя мать… Она объяснила, как решить ситуацию хорошо для всех. Тем более, твоему отцу подобный скандал вообще был противопоказан.