Сиреневый Кристалл - Александр Мееров

В маленьком бамбуковом шалаше, крытом листьями веерной пальмы, у нас походная лаборатория. Думается легко и много. Севена своими тонкими, искусными, как у виртуозного хирурга, руками готовит пробы, и мы ставим опыт за опытом. Я склонился над шатким бамбуковым столиком, размышляя над записями в лабораторном журнале, сижу спиной к ее столику и слышу, как мелодично позвякивают в ее пальцах пробирки, кюветки, маленькие колбочки. В ее работе, четкой, слаженной, всегда чувствуется какой-то ритм. Я, не оборачиваясь, знаю, что вот сейчас она берет пробу, оттитровывает ее (размеренно, как бы в такт падающим из бюретки каплям, позвякивает о настольное стекло маленькая коническая колбочка), вот она ставит пробу и берет следующую. Так же, вероятно, она брала на оптический прицел едва показавшуюся в диких зарослях голову противника, спускала курок и досылала в ствол следующий патрон, по каплям копила в себе выдержку, терпеливо и настойчиво выслеживая врага. Слава о знаменитом партизанском снайпере летела куда дальше, чем ее пули. В те революционные годы ее называли Лесным Дьяволенком, и попадись она в руки противника... Но она не попалась. Оптический прицел от ее винтовки и до сих пор висит на циновке, прибитой над диваном Юсгора...

- Алексей Николаевич, пробы готовы. Будем начинать?

- Будем. Будем продолжать, Севена.

И мы продолжаем. Снова и снова. Я то надеюсь, то отчаиваюсь. Севена не только исполнительна, но и пытлива. Не так давно освоив технику лабораторных работ, она уже идет дальше, старается, как и все на Паутоо, учиться, каждый день радуется новому, так щедро теперь открывающемуся перед ней, и, главное, самым сочувственным образом относится к моим начинаниям, к стремлению во что бы то ни стало создать генератор запахов.

- Получится? - в этом вопросе столько надежды.

- А как вы думаете?

- О, конечно!

Сдержанная, скромная и неутомимая, она не только старается безукоризненно выполнить свою часть работы, но и поддержать меня и все же... Все же и ей мало слепой веры.

- Я плохо понимаю, Алексей Николаевич, в чем принцип генератора. Юсгор дал мне почитать протокол совещания, на котором утвердили программу ваших разработок, но там все так сложно. Я еще мало знаю. Нужно учиться, догонять упущенное в джунглях. Я учусь, но учеба идет не так, как хотелось бы. Трудно.

- Не отчаивайтесь. Все придет со временем. Ну, а разобраться в протоколе этом вам и в самом деле нелегко. Я постараюсь объяснить все как можно проще. Самое сложное понять, что же такое запах. Ученые еще ничего толком не знают о физической сущности запахов, недостаточно изучили механизм обонятельных органов. Попытки установить связь запахов с химической структурой и физическими свойствами веществ привели к созданию нескольких гипотез о природе возбуждения рецепторов обоняния, но ни одна из них не получила общего признания. Мне показались очень привлекательными работы профессора Фролова, который попробовал немного разобраться в этом и получил удивительно интересные результаты. Знаете, Севена, если вы положите немного меду у себя на открытом окне даже в большом, шумном городе и если в городе найдется хотя бы несколько пчел, они непременно прилетят к вашему окну. Что их привлекает?

- Запах, конечно.

- Вот здесь-то и приходится задуматься, решить, а что же такое запах?

- Молекулы пахучего вещества, носящиеся в воздухе. Они действуют на наши органы обоняния, и мы их чувствуем.

- Это общепринятая трактовка. А вот профессор Фролов проделал такой опыт. Он поместил мед в ящичек. Ящичек не пах медом: все было проделано довольно тщательно, но ящичек имел окошко, пропускавшее электромагнитные волны определенного диапазона, и пчелы стали слетаться к ящичку, не издававшему запаха, они бились у окошечка, стремясь к легкой добыче. Следовательно, пчелы ориентировались по потоку электромагнитных волн, испускаемых медом. Это понятно?

- Даже мне, - улыбнулась Севена. - А вы что же, Алексей Николаевич, не доверяя профессору Фролову, хотите воспроизвести его опыты?

Вопрос был задан не без лукавства.

- Как вам сказать, профессору Фролову я доверяю, но и проверяю его. Конечно, дело даже не в проверке. Здесь есть нечто новое. Плоские кюветки, которые служат в наших экспериментах окошечками, залиты жидкостями. Теми самыми, которые вы готовите по различным рецептам. Я хочу подобрать фильтры электромагнитных колебаний, используя растворы. Это куда проще, чем подбирать фильтры из каких-нибудь твердых веществ. Вот мы и тренируемся на уже известном опыте с пчелиным медом, с тем чтобы повторить его на смоле из туароке.

- Вот это я понимаю, - серьезно и задумчиво ответила Севена. - Вы хотите, чтобы и на силициевую плазму, существо куда более беспокойное, чем пчелы, существо, "жалящее" насмерть, мгновенно, можно было воздействовать волнами?

- Совершенно верно. Надо найти, какие именно электромагнитные колебания излучает туароке, опробовать их на плазме, и если она... О, Севена, тогда все будет в порядке! Признаюсь, плазма не дает мне покоя. Понимаете, мы справились с ней только благодаря "секрету Раомара", воскурив фимиам. Мы бесконечно благодарны древним паутоанцам, но, знаете ли, целиком полагаться на туароке... Нет, Севена, это слишком рискованно. Меня не покидает мысль о том, что живое силициевое вещество может наделать много бед. Пока, кроме душистых смол, содержащихся в невзрачных кустарниках, нет ничего, что давало бы людям власть над этой формой силициевой жизни. А вдруг она как-нибудь вырвется, начнет буйствовать, овладеет большим пространством? Что тогда, дымки фимиама? Чепуха! Нужны мощные генераторы. Исследовав характер излучения, надо немедленно строить такие генераторы. Тогда нам не страшны будут никакие проделки живого силициевого вещества, даже если оно окажется в недобрых руках. А может быть, такое излучение поможет овладеть и новой, еще неизведанной формой жизни, таящейся в зародышах.

- Тогда давайте продолжим опыты!

И мы работали, отдавая делу все свое время и силы, хорошо понимая, как важно своевременно получить необходимый результат.

Сторонников этой идеи становилось все больше. Специальная группа товарищей уже закончила изучение свойств смолы туароке. Из нее удалось выделить вещества, являвшиеся действенным началом, подавлявшие развитие силициевой жизни. Так же как и мед, мы поместили полученное из ароматных обрядовых смол вещество в ящичек и подобрали фильтры, стараясь определить характер испускаемых им колебаний. Мы еще не умели этого сделать физическими приборами, а плазма, "облученная" таким простеньким приспособлением, уже чувствовала их и замирала.

Прозрачная, чуть зеленоватая очень подвижная жидкость налита в позолоченную изнутри чашечку. С превеликими предосторожностями, действуя манипуляторами, мы подносим к ее поверхности две веточки астоки с крупными оранжевыми, похожими на тюльпаны цветами. Слегка касаемся изломами веток поверхности плазмы, и плазма как бы вскипает в этом месте, вся темнеет на миг, и уже какая-то часть ее проникает в ветки. Цветы на них вдруг становятся ярче, вспыхивают как огоньки. Чувствуется, как растения наливаются чужими, смертоносными соками. Листья на них быстро меняют окраску, светлеют, постепенно начинают приобретать жемчужный оттенок, а вскоре становятся полупрозрачными, будто изваянными из великолепного куска опала. Стальные руки манипулятора бережно переносят одну из веточек в следующую камеру. Здесь на нее направляется окошко ящичка с помещенной в нем смолой, и через несколько часов астока каменеет. Теперь она не опасна. Ее можно взять в руки, не боясь губительной плазмы, уже убитой излучением смолы туароке. Веточка, словно сделанная из тончайшего фарфора, позванивает своими яркими тюльпанами. Это красиво и немного страшно. Все время думается, что вот подползет струйка силициевой плазмы к какому-нибудь лесному великану и он за несколько часов превратится в такое звонкое, но не очень-то нужное людям сокровище.