Приносящий счастье - Андрей Величко

После чего плюнул на свою роль доброго следователя, которая все равно выходила как-то не очень, и в два удара проиллюстрировал свое видение прекрасного. Оценил результат, прислушался к всхлипам воспитуемого и предположил:

– Гложет меня ужасное подозрение, что ты почему-то до сих пор так и не приласкал нашего дорогого гостя ногами. Неужели я прав?

– Увы, – потупился Попаданец, – виноват, человеколюбие одолело. Ведь если я его ногой отоварю даже вполсилы, гниду же после этого месяц лечить придется! Кабы не два. Вот мне и стало жалко нашего доктора, он и так работает по двенадцать часов в сутки. Ничего, скотине и чисто мануальной терапии оказалось вполне достаточно – вон как старательно пытается что-то сказать. Давай, тварь, мычи членораздельней, пока я действительно не впал в раскаяние. Где деньги, сука?!

В общем, через час я в компании небольшого чемоданчика с рублями и евро, нашедшегося прямо в «гелендвагене», заходил на посадку в лагуну около Форпоста. Новоприбывший и Попаданец были еще в пути, они плыли на «Тасмании». Разумеется, наш визитер, который, как выяснилось, занимался каким-то аутсорсингом (отсосингом, буркнул Попаданец и дал гостю подзатыльник), подробно рассказал, в каких квартирах и на каких счетах у него еще есть деньги. Но вот ведь беда, брать-то их нельзя, потому что гад уже под колпаком у органов: можно спалиться! Я чуть не пнул его от расстройства, но потом стало лень. Да и чемоданчик был не таким уж маленьким и довольно плотно набитым.

Сразу по прибытии домой я сел за ключ большой радиостанции – поделиться новостью с Изначальным островом. Связь удалось установить довольно быстро, и вскоре майор со слезами на глазах, чувствовавшимися даже сквозь точки и тире, всеми святыми заклинал меня больше пальцем не трогать нашего посетителя и уж тем более не позволять этого Попаданцу. А наоборот, не мешкая, отправить беглеца к Жене на предмет подлечить. Потому что он, дядя Миша, мечтает о подобной встрече уже несколько лет подряд.

В процессе ожидания «Тасмании» у меня вдруг ни с того ни с сего проснулась если не совесть, то что-то ее отдаленно напоминающее. И оно, значит, поинтересовалось, не стыдно ли было бить такого слизняка, как наш с Попаданцем визави. Однако жаба, воодушевленная приобретением чемоданчика, взяла слово и ответила совершенно однозначно. Мол, не суть важно, стыдно ли там было наставлять на путь истинный кому-то кого-то или нет. Значение имеет результат. А он после применения физической силы последовал очень быстро. Ведь этот урод сам рассказал, где лежит искомое! А иначе пришлось бы перерывать весь джип, рискуя испачкаться или даже поцарапаться. В принципе земноводное было право, но я все же испытал некоторое облегчение, увидев, что наш гость за время плавания от Дила до Флиндерса не приобрел новых украшений на морде. Хватит с него, ему еще предстоит пообщаться с дядей Мишей, у которого наверняка найдутся убедительные слова и, главное, жесты для выражения признательности за все, что сделала эта кодла для армии.

Однако сразу возник вопрос – куда нам девать гостя до прибытия майора, кое событие должно было состояться через четыре дня. Ведь в Форпосте до сих пор не было тюрьмы! Правда, имелся подвал под особняком Попаданца, но там лежало золото, позаимствованное у испанцев. Сажать туда такого ворюгу?

Но Саше были чужды сомнения. Он взял типа за шкирку, несколько раз хорошо встряхнул и предупредил, что по выходе из темницы узник первым делом попадет под рентген. И горе ему, если он соблазнится хоть малой крошкой! Мы ее даже искать не будем, а сразу отправим лихоимца в бак с серной кислотой, где органика растворится, а золото останется.

Дядя Миша прибыл в Форпост без задержки, в первый же желтый день. С собой майор имел довольно туго набитый полиэтиленовый пакет, из которого выглядывала какая-то черная тряпка. Поблагодарив нас с Попаданцем за возможность приятной беседы, дядя Миша спустился в подвал.

Он пробыл там не очень долго, минут сорок, и вышел уже без пакета. За ним следовал визитер – но в каком виде! На нем был черный рабочий халат с удлиненными почти до земли полами. Голову оборонного вора украшала фетровая шляпа с отрезанными полями, а грудь – большой крест из двух полос нержавейки, скрепленных болтом. Висел он на оцинкованной цепи-пятерке.

– Друзья, – торжественно сообщил нам дядя Миша, – позвольте представить новоявленного инока брата Абрамия. А то у нас на четыре острова был только один истинно верующий, да и тот до конца не вылечившийся наркоша. Как-то это маловато для полноценной церкви, вот мне и вспомнилось Писание. «Где двое или трое собрались во имя мое, там и я среди них». Все, их теперь двое, так что у нас имеется самая что ни на есть настоящая церковь. Валера будет представлять белый клир, а этот – черный, я его только что рукоприложил. В смысле положил, а когда поднял, он был уже полностью согласный принять обет смирения, безбрачия и нестяжательства. Вот, значит, пусть и сидит теперь в монастыре, проводя дни и ночи в посте и молитве.

– Да где же мы ему монастырь возьмем? – удивился Попаданец.

– Эх, Саша, плохо ты его про жизнь спрашивал. У него ведь замечательное хобби – выпиливать лобзиком по дереву. То есть почти готовый плотник, который и построит ту самую обитель. Не сомневайтесь, ребята, – справится он, справится, причем довольно быстро, чтобы меня не расстраивать. Если, конечно, жить захочет, но с этим у человека все в порядке. Правильно я говорю, брат мой?

Глава 30

Надо сказать, что в прошлом меня мало что удивляло, в отличие от будущего. Вот там-то, чуть приглядевшись к чему угодно, сразу можно было согласиться с Достоевским, однажды сказавшим: «В России истина всегда имеет характер вполне фантастический». Шестнадцатый же век, с моей точки зрения, был предсказуем почти до скучности. События практически всегда развивались или как мы задумывали, или как опасались, но это благолепие продержалось только до того момента, когда дядя Миша решил перевоспитать оборонного вора и предпринял первые шаги в этом направлении.

Услышав, что нашему гостю предстоит построить монастырь, я ни на секунду не усомнился, что это у него получится, – все-таки майор, несмотря на вроде бы безобидную внешность, а может, и благодаря ей, обладал могучим даром убеждения. Но результат мне представлялся чем-то вроде собачьей будки с кривым крестом сверху, однако действительность быстро показала полную несостоятельность подобных прогнозов.

Поначалу все развивалось по планам, то есть будущих строителей монастыря в первый же день стало двое. К брату Абрамию присоединился бывший наркоман Валера, и я торжественно вручил им бензопилу и переносную пилораму.

Те, кто не понаслышке знаком с данным устройством, в этом месте могут скептически хмыкнуть. Да, небольшую пилораму не очень трудно перетащить с места на место, но при работе она все-таки стационарна. Все правильно, такую я сделал еще перед постройкой своего дома на Хендерсоне – она представляла собой шестиметровый рельсовый путь из уголка-пятидесятки и ездящую по нему сварную табуретку из того же уголка, где была закреплена бензопила. Подлежащие распилу бревна приходилось затаскивать на эти рельсы, но и на Хендерсоне, и на Питкэрне деревья не потрясали воображение своими размерами, да и росли рядом, то есть их транспортировка получалась нетрудной.

На Флиндерсе же произрастали довольно крупные эвкалипты, а кроме того, мы быстро перешли к точечной вырубке, из-за чего мне даже пришлось состряпать мини-трактор из двух мотоблоков. Но все-таки тащить по лесу здоровенное бревно, хоть и при помощи трактора, – это геморрой. И я сел думать. Что есть мой рельсовый путь из уголка? Это, во-первых, станина. А во-вторых – копир, благодаря которому бензопила режет дерево по заданной плоскости. Но ведь хорошее бревно – оно вон какое здоровое! И значит, прекрасно может работать станиной. Осталось только присобачить к нему копир, и все.

В качестве такового я взял две шестиметровые доски 25×200 и скрепил их буквой «Т» – для жесткости. Привинтил перекладиной к бревну, установил на основание бензопилу и прогнал ее вдоль бревна. Потом отвинтил свой копир, повернул бревно и прошелся вдоль него еще раз. После третьего прохода вместо бревна передо мной лежал очень приличный трехсторонний брус и три отрезанных горбыля.

Потом этот брус был повернут необработанной частью вниз, а к бензопиле привернут согнутый буквой «Г» небольшой стальной лист, так что над цепью образовалась упорная плоскость. При помощи этого нехитрого устройства пила легко распускала брус на толстые доски, которые были заметно легче исходного бревна, да и более удобны в транспортировке. Таким образом, экипаж получившейся мобильной пилорамы составлял всего два человека, от которых к тому же не требовалось особых физических данных, и они могли работать с деревьями диаметром ствола до шестидесяти сантиметров.