Записки разведчика - Иван Бережной

Молодые, задорные, полные сил и энергии, они внесли свежую струю в комсомольскую жизнь соединения. Не упускали ни одного случая, чтобы в задушевных беседах с местными жителями не рассказать о борьбе советского народа против ненавистных оккупантов.

Обращаясь к партизанам, комиссар неустанно повторял: «Не забывайте, что на территории временно оккупированной врагом, вы являетесь представителями Советской власти. На вас смотрят, по вам равняются и видят в вас представителей армии-освободительницы. Вы первыми несете слово правды в народ».

В Глушкевичах активно поработали наши агитаторы. Не удивительно, что именно в этот период в соединение влилась большая группа нового пополнения.

Ожило село. На улицах зазвенели балалайки, заголосили гармошки.

– А что, Семен Васильевич, не устроить ли нам вечер встречи партизан с местными жителями? — спросил комиссара Панин.

– Идея неплохая, — согласился комиссар. — Побеседуем с народом, расскажем им обстановку, а затем пусть молодежь повеселится…

Началась подготовка к встрече. Тут-то и выяснилось, что среди партизан имеются настоящие таланты. Нашлись акробаты-виртуозы – Гриша Дорофеев из третьей роты и Вася Алексеев из артбатареи, певцы – Миша Демин и Алексей Журов, рассказчики - Костя Стрелюк и Иван Федорович Ковалев – все из главразведки, баянист Кириллов из комендантского взвода. Шумовой квартет возглавил Дорофеев. Конферансье-анекдотистом единодушно признан Никанорыч. А о любителях потанцевать и говорить не приходилось. Таких было много.

Девчата из Глушкевичей вымыли пол в заброшенной школе, истопили печку, подготовили несколько керосиновых ламп для освещения, парни вставили выбитые оконные стекла.

Задолго до наступления вечера группки партизан и жителей потянулись к школе. По-праздничному выглядело село. Желающих попасть на вечер было так много, что школа не вместила и половины.

На вечере выступил комиссар Руднев. Он рассказал о героической борьбе нашего народа против оккупантов. Комиссар говорил все с большим воодушевлением. В зале установилась полнейшая тишина, и только толпившиеся у открытой двери «шикали» на тех, кто пытался пробраться вперед.

Мне много раз приходилось слушать выступления Руднева перед партизанами и жителями многих сел, и всегда он меня очаровывал. Да не только меня. Всех он привлекал магической силой слова. И сейчас, слушая комиссара, я думал: «Какая сила таится в этом красивом, стройном человеке в защитной гимнастерке! Откуда он черпает ту энергию, которая управляет массами, двигает их на подвиг?» И как бы в ответ на мои мысли Руднев говорит:

– Мы верим в силу идей ленинской партии, в силу Советского государства, в силу советского народа. Наши силы умножаются от сознания правоты нашего дела…

«Да, партия не ошиблась, доверяя руководство борьбой народных мстителей таким, как Ковпак и Руднев», — продолжал я размышлять.

Выступление Руднев закончил словами:

– Будет и на нашей улице праздник! Честь и хвала нашему советскому народу! Слава доблестной Красной Армии! Слава партизанам и партизанкам! Смерть немецким захватчикам!

В зале все заговорили. Засветились радостью лица полещуков.

– Ох, получат они по заслугам, — тряся жиденькой козлиной бородкой, торжествовал старик с широкой лысиной через всю голову.

После выступления комиссара началась художественная часть. Особенно понравились песни в исполнении Алексея Журова и Миши Демина. Песня «Удовыцю я любыв» принесла Журову имя «партизанского Паторжинского», а Демину ария Ленского дала сразу два прозвища: «Миша Ария» и «партизанский Лемешев». Но самый бурный успех выпал на долю акробатов – Гриши Дорофеева и Васи Алексеева. Мастерски выполненные силовые номера чередовались с сатирическими. В зале стоял непрерывный хохот.

– Уморили, уморили, бесовы дети, — хватаясь за живот, хохотал помпохоз Павловский. — Ну, просто циркачи!

Так и пристало это слово к Грише Дорофееву. Теперь в отряде его иначе и не называли, как «Гриша-циркач». Часто бывало так, что приказывают посыльному:

– Вызовите Дорофеева!

– Какого Дорофеева? — переспрашивает посыльный.

– Гришу-циркача…

– А, такого знаю, — отвечал тот и спешил выполнить приказание…

Наше пребывание в Глушкевичах прервалось внезапно. Еще разведчики не нашли площадки для посадки самолетов, а уже стали поступать тревожные сведения о сосредоточении немецких войск в окружавших нас селах. Гитлеровцы под видом борьбы с партизанами чинят жестокую расправу над мирным населением. Пожарами полыхают села. По лесным дорогам в поисках партизан шныряют фашистские лазутчики.

С задания возвратился Гапоненко и сообщил о подходе гитлеровцев из Олевска…

По всему было видно, что гитлеровское командование, обозленное разгромом лельчицкого гарнизона и операцией на Сарнском узле, решило избавиться от неприятного соседа. Они сконцентрировали большую группировку, подтянув гарнизоны из Сарн, Столина, Коростеня и других местечек.

Наступление на Глушкевичи было предпринято с двух направлений: с запада и юга. Первое столкновение завязалось в Будках Войтковицких, где стоял второй батальон под командованием Кульбаки. Разгорелся жаркий бой. Несколько раз противнику удавалось врываться в деревню, но всякий раз партизаны переходили в контратаки и отбрасывали его. И лишь после того, как гитлеровцы подтянули свежие силы, им удалось захватить населенный пункт.

В Будках Войтковицких каратели учинили жестокую расправу над жителями. Они согнали в школу женщин, стариков и детишек, которые остались дома, закрыли их там и здание подожгли, а сами стояли вокруг пылающего дома и всех, кто пытался выскочить из школы, ловили и вновь бросали в огонь. Так почти полностью были истреблены жители села.

Вскоре гитлеровцы подошли из Олевска и захватили село Хочин. Наша застава с большим трудом сдерживала передовые подразделения противника.

В Глушкевичах была слышна стрельба. Бой приближался. Часть рот первого батальона заняла оборону, а четыре роты во главе с Вершигорой и Паниным вечером были выдвинуты навстречу олевской группировке немцев.

Я со взводом лейтенанта Гапоненко шел впереди колонны. Наступила резкая оттепель. Снег стал рыхлым и водянистым. Лед на Уборти покрылся водой. Темные облака низко висели над головами. На фоне всего этого зловещим казалось зарево пожаров на западе.

Это горели Будки Войтковицкие.

Встреча с противником произошла во второй половине ночи, когда мы вплотную столкнулись с авангардом гитлеровцев. Вспыхнула перестрелка. Услыхав стрельбу, главные силы обеих сторон развернулись для встречного боя. И тут-то случилось неприятное. Я с разведчиками оказался под перекрестным огнем. Спереди и справа по нас вели огонь немцы, а с тыла прижимали свои. До противника метров сорок-пятьдесят, мы отчетливо слышим их команды, а до своих чуть подальше. Пули не давали возможности поднять головы. Трудно было разобрать, что происходит на поле боя. Что делать? Идти вперед или вправо – не пускают немцы, назад – свои перебьют. И оставаться на месте нельзя – ведь только благодаря ночи мы еще не имели потерь.

Выйти из трудного положения нам помогли сами немцы. Они начали ракетами освещать местность, это дало нам возможность сориентироваться и, уклонившись влево, выйти из-под двойного обстрела.

Встречный бой не дал перевеса ни нам ни противнику. Гапоненко так и сказал: «Сыграли с немцами вничью».

Однако с наступлением утра выяснилось, что наши роты заняли очень плохую позицию. Отошли на новый рубеж, где весь день отражали атаки противника. Появились раненые, среди которых была и отважная автоматчица Нина Созина, только что выздоровевшая после ранения в Лельчицах.

Перед вечером получили сообщение, что гитлеровцы с запада подошли к Глушкевичам. Вершигоре приказано отвести роты в село.

Подобрав раненых, мы под прикрытием второй роты направились по обратному маршруту. Чем ближе подходили к Глушкевичам, тем отчетливее слышалась стрельба, взрывы снарядов, мин и гранат. Полыхали пожарища, поглощая дом за домом.

В центре села нас встретил начальник штаба Базыма. Он приказал не задерживаться в Глушкевичах, вести разведку на Прибыловичи, Бухчу, Тонеж, Иванову слободу.

– Торопитесь! Вам надо обогнать колонну. Обоз с ранеными уже ушел, — сказал Базыма.

Последние подводы партизанского обоза переправились через Уборть. Вслед летели вражеские снаряды и мины. Трассирующие пули, как огненные стрелы, скрещивались над селом. Все это наводило ужас на жителей, которые с малыми детишками на руках и наспех собранными узелками убегали в лес. Перепуганный скот с ревом метался по улицам.

Как изменчива судьба! Всего три-четыре дня назад никто из жителей не подозревал, что над ними нависает такая угроза. А теперь они уходят, оставив на произвол судьбы свое хозяйство.