Гиперборейские тайны Руси - Валерий Никитич Демин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Морской смысл» обнаруживается и в архаичной русской сказке о Марье Моревне (о ней уже шла речь в начале книги). В образе последней просматривается сразу несколько пластов. Наиболее древний из них связан с морским (воистину – гиперборейским!) происхождением прекрасной сказочной королевны. Кто она была в прошлом? Русская нереида? Царица морская? Или богиня вод, наподобие великой Ильматар – карело-финской матери воды и праматери всех людей, или Сарасвати – супруги первобога Брахмы? Вместе с тем в отчестве русской Тефиды (так звали жену Океана и мать Океанид), да и в имени тоже (христианизированное Марья – всего лишь дань позднейшему времени), слышится пугающее и грозное Морена – богиня Смерти. О том же свидетельствуют и некоторые детали русской сказки. Марья Моревна – воительница и воевода, победительница самого Кощея Бессмертного: всесильный Кощей, как куль, висит у Царь-девицы в чулане, на двенадцати цепях прикованный. Но и без Кощея вещую Марью-Морену окружает ореол смерти. Это первое и чуть ли не главное, с чем сталкивается Иван-царевич, когда только еще слышит имя своей суженой:
Рис. 66. Смертоносные деяния Марьи Моревны. Художник Иван Билибин
«…Лежит в поле рать-сила побитая. Спрашивает Иван-царевич: “Коли есть тут жив человек – отзовися! Кто побил это войско великое? ” Отозвался ему жив человек: “Всё это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна”» (рис. 66).
Так вот, есть все основания утверждать, что сказочная Марья Моревна и былинная Маринка – одного поля ягоды, можно даже сказать – одно и то же лицо. Только эти два имени разделены тысячелетиями и разграничены разными социокультурными формациями[32]. Марья Моревна – типичная выразительница идеологии матриархата, Маринка действует уже в условиях пришедшего ему на смену патриархата, сохраняя, однако, многие черты предыдущей эпохи. Она уже не в силах полностью победить Добрыню, напротив, сама терпит позорное поражение и несет заслуженную кару.
Остается невыясненным еще один вопрос: почему имя полярной горы Меру, ставшее символом золотого века и бессмертия, породило одновременно семантическое и лексическое гнездо, связанное с понятием «смерть». Здесь возможно двоякое объяснение. Традиционное: смерть – всего лишь ступень при переходе к бессмертию в иной, потусторонней жизни. Нетрадиционное: после вселенской катастрофы, когда процветавший в прошлом Север сковали льды, обширные арктические территории погрузились на дно, а население, не успевшее мигрировать, вымерло – полярная гора Меру, также скрывшаяся подо льдом в океанической пучине, стала символом смерти.
Алеша Попович и другие богатыри
Третий по популярности богатырь и заступник земли Русской (рис. 67) – самый молодой среди всех, самый горячий, самый удалой, самый непредсказуемый, к тому же – женский сердцеед (рис. 68), насмешник и задира на княжеских пирах (оттого, видать, и такая особая к нему любовь народа). Он и главного супротивника своего – Тугарина Змеевича – побеждает, главным образом смекалкой и хитростью: как бы невзначай брошенной репликой заставляет обернуться и в этот момент сносит мечом (или саблей) его голову. Алеша не только самый молодой в богатырском списке, но и, вне всякого сомнения, не языческий герой. Ведь прозвание Попович (фамилий в старину еще не было) могло появиться только после принятия на Руси христианства. Пытались даже привязать былинный образ к реальным историческим личностям. Таких в летописях несколько, один даже погиб в злосчастной битве на Калке. Хотя, на мой взгляд, вряд ли в летописных текстах речь идет о былинном Алеше: во всех зафиксированных случаях он проходит под именем Александр, а прозвище Попович ни о чем не говорит – оно всегда (и по сей день) было весьма распространенным.
В отличие от скупых и сухих летописных строк былинники ликующе описывали рождение и мужание своего героя:
Зародился на небе светёл месяц,
У нас на земле – русский богатырь.
Свята русская земля взрадовалася,
Сходилися попы со дьяконами,
Нарекли ему имя Алеша Попов,
Алеша Попов сын Федорович.
Стал же наш Алёшенька скорёшенько ходить,
Стал скоро ходить, как сокол летать,
Громко говорить, как трубу трубить:
«Не вей меня, матушка, пелёнами,
Ты пелёнами меня камчаными,
Не вей меня, матушка, поясьями,
Ты поясьями меня шелковыми,
Ты вей меня, матушка, кольчугою,
Ты кольчугою меня железною».
Гиперборейских реминисценций образ Алеши сам по себе не навевает. И все же… Демонического злодея, от чьих домогательств избавил Алеша свой народ, зовут Тугарин, по отчеству он сын Змея (оттого в некоторых вариантах былины с ним сражается и Добрыня Никитич). Само имя – Тугарин – загадочно, это признают и этимологи. Пытались обосновать иноземное происхождение слова, да не получается: и исконный корень «туг» в русском языке имеется, и топонимов (а также фамилий), образованных от лексемы «тугарин», в России полным-полно. Художники обычно рисуют Тугарина в одежде кочевника (рис. 69), ссылаясь вслед за некоторыми языковедами на тот факт, что, дескать, из летописей известен половецкий Тугор-хан. Но такое предположение относится скорее, к области художественного вымысла.
Рис. 67. Алеша Попович. Лубочная картинка
Гораздо существенней другое: Тугарин и его конь – летающие персонажи. И в этом своем «летательном качестве» они каким-то (возможно, многократно преломленным) образом вполне могут быть сопряжены с Гипербореей. Фактический материал для подобных предположений достаточно скромен. Но один факт заслуживает особого внимания. Это – крылья Тугарина и его пегаса: они бумажные, что подчеркивается всеми сказителями[33]. Более того, их можно снять и снова надеть. В разных вариантах былины употребляется один и тот же оборот: «натягал (надевал) он себе крылья бумажные».
Рис. 68. Алеша Попович с невестой. Художник Константин Васильев
Рис. 69. Алеша Попович и
