Хюгге от коал. Жизнь среди деревьев - Даниэль Клод
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Часто Барралье упоминают в связи с первой живой коалой, которую привезли в колонию, однако неясно, так ли это на самом деле. Барралье уехал из Австралии уже в мае 1803 года. Впрочем, его открытия – и, возможно, странного вида ноги, с которыми он вернулся, – побудили других коллекционеров отправиться на юго-запад от Сиднея в поисках новых коло-обезьян.
21 августа 1803 года новая на тот момент местная газета The Sydney Gazette and New South Wales Advertiser пишет:
«Животное, вид которого никогда ранее не встречался в Колонии, находится во владении его превосходительства. Когда его нашли, у него было двое детенышей, один из которых умер несколько дней назад. Это существо несколько крупнее вомбата, и, хотя на первый взгляд может показаться, что они очень похожи, тем не менее, разница есть. Передние и задние лапы у него примерно одинаковой длины, с пятью острыми когтями на каждой, с помощью которых оно, вероятно, с легкостью взбирается на самые высокие деревья. Оно покрыто мягким и пушистым мехом неоднородного серого цвета; уши короткие и открытые; выражение морды серьезное, и морда чуть отличается по цвету от спины, поэтому животное выглядит довольно сообразительным; зубы напоминают зубы кролика. Выживший детеныш обычно сидит, зацепившись за спину матери, или она его ласкает с характерной безмятежностью. У животного есть карман на животе, как у опоссума, а питается оно исключительно эвкалиптовыми листьями, тщательно их выбирая».
Похоже, что эти животные прожили в колонии не меньше месяца, поскольку в той же статье сообщалось, что они находятся под присмотром сержанта Пэкера из Питтс-Роу, который, как сообщается, (принудительно) добавлял в их эвкалиптовый рацион хлеб, размоченный в молоке или воде.
* * *
Необычные австралийские кенгуру вызвали в Англии большой энтузиазм, а вот коалами интересовались мало. Роберт Браун, ботаник из экспедиции Мэтью Флиндерса, столкнулся с пойманной коалой во время пребывания в Сиднее, а его коллега Фердинанд Бауэр начал рисовать очень детализированные и точные изображения животных. Они не были опубликованы до 1960-х годов, и в целом рисунки коал англичанами были основаны на довольно быстро завершенной картине художника Джона Левина 1803 года.
Несколько коал отправили в Англию, и при этом ни одна из них не выжила, скорее всего, из-за отсутствия подходящей пищи в пути.
Однако шкуры и скелеты коал до Англии доехали. Эти образцы оказались у анатома Эверарда Хоума, который опубликовал несколько кратких заметок о «коале-вомбате» в длинном трактате о вомбатах в 1808 году.
В течение многих лет естественной историей Австралии интересовались в основном садоводы, коллекционеры и торговцы, а совсем не ученые. Помимо Хоума единственными, кто стремился разгадать тайны сумчатых, были ученые из континентальной Европы, но у них не имелось доступа к образцам.
Как только Эверард Хоум завершил анатомические исследования коал, он, по-видимому, передал шкуры и скелеты Уильяму Баллоку, предприимчивому владельцу «Лондонского музея и Пантериона», в коллекции которого находилось «более 15 000 природных и иностранных диковинок, предметов старины и произведений искусства, собранных за 17 лет тщательных исследований и стоимостью 30 000 фунтов стерлингов». Он выставил этих животных на Пикадилли вместе с другими диковинками с малоизвестного южного континента, в том числе кенгуру и утконосами, «кенгуровыми крысами» (потору), «муравьедами-дикобразами» (ехиднами), «пятнистыми хорьками» (кволлы) и удивительным животным под названием «зебра-поссум», ныне вымершим сумчатым волком, который, по словам Баллока, был найден вместе с ехидной, частично переваренной у него в желудке.
Очевидно, у Баллока на выставке были две коалы, одна побольше, другая поменьше. В то время как вомбату он уделил довольно много места в каталоге выставки, коала, похоже, вызвала меньший интерес. В каталогах 1810–1811 годов она описана в одной строке: «В данном случае это еще одно крупное животное из Новой Голландии, называемое коалой».
Как бы ни выглядело это раннее представление коалы, оно, вероятно, сформировало представление европейцев об этом животном на десятилетия вперед.
Таксидермия – искусство, требующее высокой квалификации. Подготовка реалистичного экземпляра вида, который вы никогда не видели вживую и который не похож ни на одно другое известное вам животное, притом, что у вас нет хороших рисунков, на первый взгляд кажется невыполнимой задачей. Мне попадались австралийские животные в региональных британских музеях, и как-то я наткнулась на спрятавшееся за богато украшенными тихоокеанскими каноэ и копьями маленькое коричневое сморщенное животное, похожее на поссума, скорчившееся на низкой ветке в тени большого кенгуру. У него не было хвоста и морды, как у квокки, а большие, когда-то пушистые уши были изодраны в клочья и облысели. Это был, без сомнения, самый маленький и печальный и при этом самый неправдоподобный экземпляр коалы, который я когда-либо видела. Я не уверена, что британская публика получила сколь-нибудь глубокое представление о коалах из экспозиции в музее Баллока.
В каталоге у Баллока не было изображения коалы, но натуралист Джордж Перри почти наверняка использовал чучело коалы Баллока (как и нескольких других видов) в качестве модели для рисунка около 1810 года, первой известной иллюстрации вида, опубликованной в Европе в публикации «Аркана: Музей естественной истории» (Arcana: The Museum of Natural History). На иллюстрации Перри изображено животное, готовящееся забраться на дерево, при этом оно стоит, полностью вытянув передние лапы и встав на задние. На ушах у него редкий мех, и они находятся на большом расстоянии друг от друга; плоский черный нос выступает над скошенным подбородком, а стеклянные глазки-пуговицы смотрят под странным углом. Пять когтей на передней лапе находятся на равном расстоянии друг от друга, как и четыре когтя на задних.
В описании Перри указаны характерные двойные большой и указательный пальцы коалы, хотя на рисунке они неочевидны. Он отметил, что такие пальцы необычны для животного, которое, по его мнению, могло быть ближайшим родственником ленивца или медведя. Но тем не менее его, похоже, убедил странный уродливый вид существа в музее Баллока.
«Независимо от того, рассматриваем ли мы неуклюжее тело странной формы, которое выглядит неповоротливым, или его необычную морду и поведение, мы не можем себе представить, для чего может быть полезно это животное и зачем оно придумано великим Создателем природы… Похоже, что Коало питается в основном ягодами и фруктами и, как все животные, не являющиеся плотоядными, имеет тихий и мирный нрав… В их характере и внешности мало что может заинтересовать натуралиста или философа. Однако, поскольку Природа мудра и ничего не делает просто так, можно предположить, что даже эти вялые, бесчувственные создания заполняют одно из великих
