Черный Паук - Виктор Мясников

А вот хороший парик делается вручную и только из натурального волоса. Каждый волосок в нем специальной иглой продергивается в отверстие мелкой сеточки-основы. Изготавливается он сугубо индивидуально, точно по размеру головы и стоит в четыре раза дороже. Зато он легкий, почти не ощущается на голове, его можно мыть, красить, завивать и так далее. И несколько лет он служит верой и правдой, создавая полную иллюзию настоящей шевелюры.

Конечно, Славке хотелось, чтобы его волосы выглядели как можно естественней, вот только ждать три недели, пока по волоску будут мастерить его волосяной покров, он не мог. Среди готовых, однако, ему подобрал отличный паричок подходящего размера, достаточно длинноволосый, плотно садящийся на голову, но, к сожалению, женский.

Впрочем, дело оказалось поправимо. Женщины с тонкими художническими пальчиками, быстро и ловко орудуя расческами, горячей плойкой и длинными иглами, за полчаса превратили изящную прическу в хипповый хайр. Славка погляделся в зеркало и расплылся в довольной улыбке. Выглядел он совершенно по-дурацки и сам себя с трудом мог опознать. Это-то ему и требовалось. Он расплатился, выложив довольно внушительную сумму, и прослушал короткую лекцию о правилах ношения, хранения и чистки пастижерных изделий.

– А бровей у вас случайно не завалялось? – спросил, посмеиваясь.

– Брови только для Деда Мороза. Они вам, молодой человек, не подойдут, а вот усы и бороды можем предложить.

И Славка купил-таки мушкетерские усики и шкиперскую бородку, пока смутно представляя, как их использует. Хотя что тут думать-то особо? Может, через день-другой снова придется менять личину. Поэтому он даже записал на бумажке, что приклеивать следует БФом, а потом клей растворять спиртом или одеколоном. На улицу вышел уже лохматым, с русыми волнистыми волосами до плеч. В киоске купил большие солнцезащитные очки и вообще сделался неузнаваем.

Заглянув в пару магазинов, Славка оделся в джинсовую рубашку, ярко-красную куртку и зеленые велюровые брюки. Прежнее барахло столкал в большую спортивную сумку, переброшенную на широком ремне через плечо. Разглядывая себя в зеркальной стене магазина, он с неудовольствием заметил, что от прежнего Славки остался свежий шрам возле уха, неуместно выглядывающий из-за дужки очков.

Пришлось посетить ещё один универмаг, чтобы купить плейер, именуемый за границами "уолк-мен". Но маленькие наушники, спрятанные в розовых поролоновых шариках, оказались слишком малы. Тогда Славка приобрел в хозяйственном отделе пару красных поролоновых мочалок-губок и простенькие ножницы за две тысячи. Он сам вырезал большие диски, в которые воткнул наушники. Эти красные кругляши на ушах превратили его в законченного рокера, отлично прижимали парик, а шрам прикрылся, словно его и не было никогда. Плейер, как полагается, висел на шее, словно кирпич на ошейнике Муму, и так же помалкивал. Славка не стал его включать, чтобы слышать окружающий мир, полный врагов и опасностей.

Поколебавшись, Славка набрал телефонный номер Тани. Чувствовал, что не следует этого делать, к хорошему не приведет, но не удержался. Его уже замучило то непонятное, что творилось вокруг девушки. Ночную засаду в подъезде он связывал не с ней персонально, а со своей собственной глупостью. Нельзя было вот так открытым текстом говорить и бежать сломя голову. Ясно же, что Таня – единственный путь к нему. Точнее, он обязательно проявился бы, пытаясь с нею связаться. Телефон могли прослушивать, команду держать наготове, в машине ждать у подъезда.

– Алло? – раздался в трубке знакомый голос.

– Танюша, это я. – У Славки даже дыхание перехватило от волнения. Узнаешь?

– Вы не туда попали! – с нажимом ответила Татьяна и положила трубку.

Славка уныло поплелся по улице. Если бы он услышал угрозы в адрес девушки, какие-то требования, то, наверное, сразу пошел бы сдаваться в милицию, лишь бы её вызволили из лап бандитов. Но такая неопределенная ситуация начинала его злить. Постепенно Славка от уныния и раздражения перешел к стадии тихого кипения, переходящего в ярость. С трудом удалось взять себя в руки.

Послонявшись ещё немного по улицам, Славка остыл и почувствовал безмерную усталость. Бессонная нервная ночь и день почти без отдыха давали о себе знать. Когда лежал на балконе, мог бы вздремнуть, но слишком был возбужден, постоянно ожидал разоблачения. Следовало где-то приткнуться до вечера. Прикинув, он решил вернуться обратно в квартиру с балконом и старушкой. Предварительно заглянув в магазин, он оказался у знакомых дверей и с удивлением обнаружил, что они не заперты. Старушка переместилась на диван и неподвижно смотрела на темный экран телевизора. На Славкино появление зашевелилась, повернула голову, подслеповато принялась разглядывать.

– Здравствуй, бабуля! – бодро поприветствовал её Славка. – Принимай гостя!

Он импровизировал на ходу, применяясь к обстановке. Безобидная старушка, похоже, с большим торможением воспринимала все происходящее и не могла служить источником опасности.

– Здравствуй, здравствуй, – закивала, как птичка, силясь рассмотреть вошедшего слабым зрением. – Что-то и не узнаю. Ты чей будешь-то?

– Славик я, не припоминаешь, бабуля? – бросил к стене огромную сумку. – Дверь-то почто не запираешь? – постарался перевести разговор в другое русло.

– Так Лиля из магазина придет, – пояснила старушка и принялась снова рассматривать Славку. – Так ты Марьин, поди?

– Точно! – обрадовался Славка. – Он самый, Марьин. Привет тебе от нее.

Старушка сразу успокоилась, в отличие от Славки, который, наоборот, заволновался, услышав про какую-то Лилю. Но сбегать и прятаться не стал, а отправился на кухню, принялся выкладывать на стол купленные продукты. Грязную посуду сложил в раковину и пустил горячую воду. Скрипнула входная дверь, и раздался сладенький голосочек:

– Вера Степановна, я вам покушать принесла. Молочка, хлебца, сахарочку…

– Ой, спаси тя, матушка, опять выручила, – тихо зашелестела в ответ старушка. – Денег-то хватило? А то я их не понимаю, нонешних.

– Хватило, голубушка моя, как раз хватило.

Славка вышел навстречу гостье, и та поперхнулась, увидев косматого парня в красной куртке и темных очках. Наушники уже болтались на шее. Лиля оказалась востроносенькой худенькой теткой. Рыжие крашеные волосы лезли из-под ярко-азиатского платка, как трансформаторная проволока, спущенная с катушек мелкими спутанными колечками. Синий плащик был ей великоват и весь собрался спереди, притянутый пояском. В руке тетка держала раскрытую сумку и трясла ею перед носом у старушки.

– Точно хватило денег? – мрачно спросил Славка и упер в бока кулаки, при этом приподнялся на цыпочки и качнулся вперед, сразу увеличившись в размерах. Его красная куртка раздулась, и он сделался похож на разозленного осьминога.

– Хватило, – упавшим голосом ответила тетка и съежилась внутри плаща, как синий моллюск в чужой раковине.

– А может, ещё и осталось? – Славка почувствовал, что его начинает трясти. – Давай-ка посчитаем.

– А ты, собственно, кто такой? – нашлась вдруг тетка. – Чего тут делаешь?

– Баба Вера, объясни товарищу, что я Марьин, – Славка подошел и глянул сверху вниз на остроносую. Кулаки его сжимались все крепче.

– Марьин это, Марьин, – заторопилась старушка. Она не понимала, что происходит.

– Бабуль, ты сколько ей денег дала? – продолжал Славка выяснять подробности момента.

– Дак я не знаю этих денег, – та слабо махнула рукой. – Дала, сколь было.

– Подавись своими деньгами! – вдруг взвизгнула тетка и выбросила из-за пазухи сплюснутые вчетверо, влажные и нагретые пятидесятки. – Я её кормлю, обстирываю, лекарства таскаю, а они вместо благодарности…, – остроносая мелко затрясла свободной рукой, словно тасовала карточки с написаными словами, отыскивая нужное, не нашла и взвизгнула: – Явился, сейчас пропишется!

– Пошла вон, крыса! – Славка эффектным театральным жестом указал на дверь.

Тетка вылетела как пробка вместе с сумкой, унося в качестве моральной (или аморальной?) компенсации купленные продукты. Славка запер замок, услышав, как яростно грохнула соседская дверь. Лиля, значит, обитала за стенкой и не упускала случая запустить руку в старухин карман.

Вернувшись на кухню, Славка принялся разгребать мусорные завалы. Тараканы кидались врассыпную. Облупленный холодильник, похоже, был давно отключен, но запах внутри соответствовал сохранившейся питательной среде. В кастрюле что-то буйно цвело, а на сковородке, наоборот, мумифицировалось в скрюченном виде. Старушка пару раз порывалась проникнуть на кухню, но Славка её отправлял обратно на диван. Попутно с уборкой он сварил на молоке жидкой гречки, в придачу щедро заправив её маслом, а в чашке с кипятком растворил бульонный кубик. Баба Вера ела молча, но глаза у неё слезились, и она вытирала их тыльной стороной костлявой ладошки.