Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома - Джон Болтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ближе к вечеру, когда дневные встречи были завершены, за исключением ужина, устроенного министром иностранных дел Лавровым в особняке, я позвонил Рикардел, чтобы узнать, что произошло на воскресной встрече с Трампом. Она сказала, что Мэттис начал с наезда на прежний восемнадцатимесячный план, который теперь был разорван в клочья. Он хотел вернуться туда, где мы были до выступления Трампа в Неваде. Я все еще не мог понять, как мы могли повернуть время вспять, делая вид, что мы консультируемся о том, выходить ли из договора или что Россия может предпринять какие-то действия, чтобы вернуться к соблюдению (на что не было ни малейшего намека). Какова была цель этой шарады? Трамп сказал, что не видит никаких причин не продолжать выход, но он не возражал против официального объявления 4 декабря, которое было противоречивым и игнорировало новую реальность, созданную его собственным заявлением. После встречи с Трампом Мэттис, Помпео и Рикардел поспорили по поводу проекта заявления Мэттиса, который в лучшем случае мутил воду, но который на самом деле был направлен на то, чтобы отменить то, что сказал Трамп. Я посоветовал Рикардел убить его.
Все это сбило меня с толку, но Трамп сделал это еще более спорным (если это было возможно) позже в тот же день в понедельник, во время очередной своей обычной встречи с прессой, когда он шел из Белого дома к вертолету. Он сказал:
— Я расторгаю соглашение. Россия нарушила его. Я положу этому конец.
На вопрос, было ли это угрозой Путину, Трамп ответил:
— Да это угроза всем кому вам угодно. Это включает Китай, это включает Россию, это включает всех, кто захочет играть в эту игру. Со мной играть не будет никто.
Что тут еще скажешь? В то время я этого не осознавал, но позже, когда до отставки Мэттиса оставалось всего два месяца, я задался вопросом, не было ли это его попыткой создать наследие, показать, что он боролся до конца, чтобы сохранить ДРСМД. Все это было пустой тратой времени и энергии, не говоря уже о том, что сбивало с толку как иностранных друзей, так и врагов. Я разговаривал с Помпео позже днем, и он настаивал на том, что Мэттис на самом деле не стремился к каким-либо изменениям в политике. Плевать на эти дешевые амбиции! Я решил, что буду продолжать работать и постараюсь не давать сторонникам договора тянуть время. В конце концов Верховный Главнокомандующий уже дважды публично озвучил свои намерения.
Итак, примерно в четыре часа дня по московскому времени я позвонил Трампу. Он подтвердил, что не может понять, из-за чего была вся эта суета или почему Мэттис счел это настолько важным. Я сказал Трампу, что передаю русским его твердую позицию и Трамп сказал, что ему нравится наш способ сделать это. Это было все, что мне было нужно.
На следующий день я встретился с министром обороны России Сергеем Шойгу. Что касается ДРМСД, он казался менее обеспокоенным, чем Мэттис. Он сказал через переводчика, что послание Трампа было недвусмысленным, и что русские его ясно услышали. Он понимал, что времена и технологии изменились с 1987 года.
Автор с В.В.Путиным. Москва, Кремль, 23 октября 2018 г.
В тот день мы с Хантсманом возложили венок на мост возле Кремля, менее чем в ста ярдах от собора Василия Блаженного, где был убит Борис Немцов. Затем мы возложили венок к могиле Неизвестного солдата в России, вдоль Кремлевской стены, на церемонии, на которой я впервые присутствовал вместе с Дональдом Рамсфелдом почти ровно восемнадцать лет назад. Моя встреча с Путиным последовала сразу после этого, начавшись точно так же, как и предыдущая встреча: тот же богато украшенный зал, те же договоренности, тот же стол для совещаний. Путин, очевидно, был полон решимости показать в присутствии СМИ, что он недоволен тем, что США вышла из Договора о РСМД. Он отметил, что орел на Большой печати Соединенных Штатов сжимает оливковые ветви в одной лапе (хотя он не заметил, что орел сжимает стрелы в другой), и спросил, съел ли орел все оливки. Я сказал, что не принес с собой свежих оливок. Вот вам и стеб в советском стиле.
Как только пресса вышла, Путин сказал, что он получил отчеты о моих предыдущих встречах и что их сторона очень ценит наши контакты и что всегда приятно встречаться со мной. Мы подробно обсудили наши соответствующие позиции по РСМД, но на самом деле Путина интересовало что будет дальше? Что мы рассматриваем в отношении развертывания в Европе? Отметив ранее, что Россия и Америка были фактически единственными двумя странами, связанными ДРСМД, я ответил, что, по-моему, Путин сказал на нашей последней встрече, что Россия понимает стратегические последствия этого факта, имея в виду большие и растущие возможности Китая в области баллистических и гиперзвуковых планирующих ракет. Путин согласился что он признал проблему Китая, но сказал, что не упоминал о желании выйти из ДРСМД, согласившись с моей точкой зрения, что Россия и Соединенные Штаты были единственными двумя странами, связанными договором. На данный момент, продолжил он, выход был не самым важным моментом, а скорее тем, какими будут планы Вашингтона на будущее. Как я хотел бы повторить на моей последующей пресс-конференции, я сказал ему, что США еще не приняли никаких окончательных решений относительно будущих мест развертывания. Очевидно, что Путин больше всего беспокоился о том, что мы можем разместить в Европе, и позже на той неделе он увидел способ запугать европейцев, намекнув, что мы возвращаемся к конфронтации середины 1980-х годов по поводу размещения американских ракет «Першинг-2». Путин публично высказал это мнение, пригрозив нанести удар по любой стране, которая примет американские ракеты, не соответствующие условиям РСМД.
Путин напомнил, что мы оба юристы, поэтому могли бы продолжать так разговаривать до рассвета — затем мы обменялись шутками об адвокатах. В СНВ-III мы
