Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еременко взял карандаш и в трех местах сделал исправления на моей карте. Оказывается, прежде чем приехать к нам, он побывал в наиболее горячих точках сражения, познакомился с ситуацией на месте.
— Позови сюда командарма и начальника штаба, — распорядился Дндрей Иванович.
Когда вошли Голубев и Петрушевский, Еременко строго посмотрел на них и сказал:
— Побывал в ваших войсках. Они дерутся храбро, но взаимодействие между дивизиями крайне слабое. Артиллерийская поддержка недостаточна. Многие командиры полков нетвердо знают свои задачи. Сейчас, когда обстановка так резко и часто меняется, от командарма и его штаба требуется гибкое и конкретное руководство. Командование армии должно быть как можно ближе к своим дивизиям, иначе управление войсками нарушается.
Командующий фронтом стал с пристрастием спрашивать К. Д. Голубева и А. В. Петрушевского об истинном положении дел в соединениях и частях. Они, конечно, не могли знать всех деталей.
— Отсюда и проистекают многие беды, — сделал вывод Еременко. — Ваш командный пункт находится в нескольких десятках километров от передовой! В нынешней обстановке, когда корпусное звено ликвидировано, при таком удалении от войск управлять ими крайне трудно.
Константин Дмитриевич на это резонно возразил, что в нашей армии — видимо, учитывая специфику ее действий на широком фронте, — командование Центрального фронта корпуса не упразднило и, в частности, 45-й корпус по-прежнему существует и действует под командованием полковника Ивашечкина.
Андрей Иванович, в свою очередь, парировал этот аргумент командарма, заметив, что временное сохранение корпусного звена в 13-й армии не уменьшает, а увеличивает ответственность армейского руководства. Вместе с тем Еременко сказал, что он понимает трудности армии и постарается нам помочь, организовав рейд 55-й кавалерийской дивизии по тылам врага, а также подбросив свежие стрелковые соединения, как только они прибудут.
И действительно, в следующие же дни на рубеж реки Десна были выдвинуты только что прибывшие части 307-й и 282-й стрелковых дивизий. Они имели также задачу обеспечить сосредоточение войск, перебрасывавшихся для 3-й армии, которая действовала рядом с нами.
Как выяснилось, командующий фронтом не ограничился нагоняем, который он учинил руководству армии. Еременко сделал представление в Ставку, и в итоге нам пришлось расстаться с Константином Дмитриевичем.
Что можно сказать о снятии К. Д. Голубева, которого я не только глубоко уважал как своего учителя, но и любил как душевного человека? Можно напомнить, что он перед этим пережил поистине драматические события при выходе с остатками 10-й армии из белостокского выступа и был очень переутомлен. Вместе с тем он отличался осмотрительностью, обстоятельностью и в данном случае действительно стремился не подвергать штаб армии излишнему, с его точки зрения, риску. Думается, что А. И. Еременко проявил поспешность, правда, объяснимую в тех суровых условиях. Во всяком случае, в октябре 1941 года Голубев был назначен командармом 43-й и возглавлял ее до мая 1944-го, когда его тяжело ранило.
Вскоре к нам прибыл генерал-майор А. М. Городнянский. Это был выше среднего роста, начавший седеть брюнет с выразительным, волевым лицом. Ровесник Константина Дмитриевича (родился тоже в 1896 году), он выглядел гораздо моложе, так как сохранил стройность. Голубев же был тучноват. Авксентий Михайлович прославился при обороне Смоленска, командуя 129-й стрелковой дивизией. Вот что о нем писал член Военного совета 16-й армии генерал А. А. Лобачев: «Если вспоминать добрым словом героев Смоленска, то первым среди них нужно назвать самого Авксентия Михайловича Городнянского. Мне приходилось в этот период много раз встречаться с генералом Городнянским и наблюдать его за работой (гражданским словом «работа» легче передать свойственный ему командирский стиль). Подчиненные командиры, особенно из молодых, попросту обожали его, бойцы считали отзывчивым начальником, на опытность которого можно положиться. Когда фронт запросил позднее достойного кандидата на армию, наш Военный совет выдвинул генерала Городнянского. Комдив всегда с людьми — то среди истребителей танков, команды которых были созданы во всех батальонах, то в ударных группах. Он передвигался по переднему краю во весь рост, не сгибая под пулями свою седеющую голову; идет, опираясь на палочку, и, как говорили бойцы, «пуля его не берет»[67].
К этой характеристике я полностью присоединяюсь. Он ее безукоризненно подтверждал на всем протяжении нашей совместной службы, а расстались мы с ним в самом конце 1941 года, когда меня назначили начальником штаба 38-й армии.
Между тем противник активизировался. 21 августа на направлении Жуковка, Почеп сосредоточивались части 47-го танкового корпуса из группы Гудериана (18-я и 17-я танковые и 29-я моторизованная дивизии). Одновременно 24-й танковый корпус также повел наступление на Почеп и к исходу дня овладел им. Положение нашей армии становилось все более угрожающим.
23 августа по войскам фронта был отдан приказ, предписывавший 50-й армии прочно оборонять занимаемый ею участок западнее Брянска, а нам, удерживая рубеж по восточному берегу реки Судость, Погар, Борщево, Лужки, нанести удар на Почеп, Стародуб и Унечу с целью вернуть их[68].
В районе Погар, Стародуб разгорелись упорные бои. Понеся ощутимые потери, враг был выбит из Почепа и отброшен на линию Красный Рог, Пьяный Рог. Но овладеть Стародубом и Унечей мы не смогли, так как гитлеровцы успели укрепиться на выгодных позициях по берегу Судости.
Самоотверженно действовали летчики фронтовой авиации. Так, при налете на танковую колонну врага один из самолетов СБ был подожжен зенитным снарядом. Тогда летчик направил свою горящую машину на скопление техники противника и уничтожил ее. Сержант Сковородин, командир этого самолета, летчик-наблюдатель лейтенант Ветлужский и стрелок-радист младший сержант Черкашин удостоились высоких наград (посмертно).
В боях 23 августа нам удалось захватить нескольких пленных. Из их показаний следовало, что немецкая 3-я танковая дивизия, овладевшая Стародубом, получила приказ наступать строго на юг, а 4-я танковая — двигаться правее. Об этом мы тотчас же доложили А. И. Еременко, а тот затем проинформировал Верховного Главнокомандующего, тем более что наши сведения подтвердились авиаразведкой. Летчики обнаружили мотомеханизированную колонну врага (свыше 500 машин), которая двигалась
