Одинокие души - Эшли Дьюал

— Спроси у другого человека. Не у меня.

— Почему не у тебя? Ты же знаешь ответ.

— С чего ты решила, что знаю? — Шрам усмехается. — Я на самом деле, понятия не имею, что ты там забыла.

— Но разве семья, где сейчас Наташа, не образовалась позже вас?

— Нет, — категорично отрезает парень и вновь смотрит на меня. — Ты перешла ко мне в конце сентября. Как сейчас помню этот день: на тебе было синее платье, пиджак и грязные кеды. Я подумал: какого черта эта низкая, слабая девчонка притащилась? Она ведь даже себя на ногах еле держит. — Парень улыбается. — Хорошо, что моё первое впечатление оказалось ошибочным.

— Но почему же я перешла?

— Не знаю, Лия. До сих пор, не знаю. Через несколько месяцев в нашей стае начали гибнуть люди. — Стас отходит от меня, садится за черный, овальный стол. Наливает себе воды и выдыхает. — Я не мог понять: что же происходит? Решил, что в стае предатель. Естественно, поиски начал с новичков. Опросил пятерых парней, двух девушек, проследил за ними, разузнал всю их подноготную. Пусто! Ни одного изъяна. Все обычные школьники, студенты. Все учатся, отдыхают дома, развлекаются с нами: ничего сверхъестественного и плохого. Был ещё один парень. Но его я быстро отбросил. Слишком уж он казался мне слабым и бесхребетным.

— Так, и что? — я присаживаюсь напротив, и нагибаюсь чуть ближе, чтобы лучше слышать.

— Осталась лишь ты одна. — Шрам горько улыбается и прокручивает на столе уже пустой прозрачный стакан. — За два месяца, ты стала не просто частью коллектива, ты стала частью моей семьи, и мне даже подходить к тебе с подобными вопросами было смешно. Хотя… хотя знаешь, в глубине души я, наверно, просто боялся услышать утвердительный ответ.

— Неужели я могла предать вас? О чем ты говоришь? — я обижено сутулюсь. — Я не такая. Я бы не смогла так с тобой поступить.

— После очередного парада, в стиле: предводитель произносит речь, и все мы весело танцуем около колеса обозрения, я подошел к тебе. — Продолжает парень. — Я взял тебя за руку, положил к себе на плечо и сказал: Лия. Мне нужна правда. И знаешь, что ты ответила? — Стас усмехается. — Ты сказала: мне тоже.

Я ошеломленно смотрю наШрама, и вспоминаю свой сон. Вспоминаю, как уже видела то, что он мне описывает.

— Боже мой…

— Я тут же понял, что ты не можешь быть предателем! — горячо восклицает Стас. — Я посмотрел на тебя, и всё понял!

— Господи, — я устало протираю руками лицо. — Как же сложно.

— Сложно?

— Да, сложно.

— Что именно?

— Как что? — я поднимаю глаза на Стаса и растерянно пожимаю плечами. — Посмотри в кого я превратилась! Посмотри! Я абсолютно ничего не помню, и я бесполезна. Я, словно атрофированная часть вашей стаи. Возможно, когда-то я была нужной, но сейчас…

— Не говори так. Ты сильная, и ты со всем справишься.

— Я сильная? Разве? По-моему, после потери памяти, я стала иной. Не такой, как прежде. Я больше не мудрая, не ловкая. Я не понимаю, что происходит, как выпутываться из данной, ситуации, в каком направлении двигаться. Я больше не Кобра, Стас! Я никто.

— Девиз нашей стаи. Ты помнишь его? — неожиданно спрашивает парень.

— Конечно.

— Он был создан не под влиянием Белой Лошади, как может показаться, — усмехается Шрам и придвигается ближе ко мне. — Он олицетворяет наши сильные стороны. Олицетворяет то, что помогает нам побеждать, жить и действовать.

— Слова ничего не значат.

— Значат люди, из-за которых эти слова обретают смысл, — соглашается парень, трактуя предложение по-новому. — Не знаю почему, но меня всегда манило небо… — Стас мечтательно откидывается на спинке стула. — Я хотел стать независимым, самостоятельным, свободным. Не думаю, что мне уже удалось исполнить это желание, но я пытаюсь. Правда, пытаюсь.

— И к чему ты это говоришь?

— К тому, что наш девиз был создан не из воздуха. Четыре… — Шрам запинается. — Три предводителя, три слова.

— Так четыре или три?

— Три.

— Свобода, бесстрашие и самоотверженность, — протягиваю я, пробуя существительные на вкус. Хочу перевести тему, так как не понимаю, к чему клонит предводитель. Но вдруг передо мной открывается новая дверь. Я ошеломленно поднимаю взгляд на Стаса и вновь повторяю. — Свобода, бесстрашие и самоотверженность! Черт меня подери. Как я раньше не додумалась.

— Понятия не имею, — саркастически протягивает парень.

— Свободу олицетворяешь ты. Логично, учитывая твою тягу к самостоятельности и к независимости. Макс олицетворяет Бесстрашие: проще простого. Кажется, у этого парня совсем не страхов.

— Бесстрашный не тот, у кого нет страхов, а тот, кто способен их контролировать.

Я киваю и хмурюсь.

— Самоотверженность, — смотрю на Стаса и вижу его лукавую улыбку. Недоуменно опускаю взгляд на свои руки и вспоминаю тираду парня на кухне. Он говорил, что только единицы обладают самоотверженностью. Значит, ли это, что я отношусь к тем избранным единицам? Живот скручивает, и мне приходится сгорбиться. — Неужели я была предводителем? — Шепчу, рассматриваю черный стол. — Просто немыслимо.

— Так и есть.

— Почему ты не сказал мне раньше?

— Потому что раньше я не был уверен в том, что ты вернулась окончательно.

— А сейчас уверен?

— Сейчас, да.

— Три предводителя? — удивляюсь я. — Просто средневековье какое-то.

— Вообще-то после несчастного случая, Макс отказался управлять. Он посвятил себя стае, наконец, стал её частью.

— Да, он сказал, что главный ты и только ты.

— Не говори так, словно это подарок свыше, — отрезает парень. — Ставить задачи и организовывать испытания — это не все мои обязанности. Я несу колоссальную ответственность за всех вас, и смерти, — это слово Стас выплевывает, и его лицо становится недовольным. — Все смерти впитываются в меня, словно в губку. Я слышу ночами голоса тех, кто умер, Лия. Я иногда вижу их на улицах, путаю с другими людьми, бегу в толпе, пытаясь догнать несуществующие фигуры. — Парень прикрывает глаза и крепко сжимает стеклянный стакан в руке. — Нет ничего хорошего в том, чтобы справляться с проблемами самостоятельно. Нет ничего хорошего в том, чтобы стать одиноким ради кого-то, ради жизни других людей.

— Но у тебя ведь получается, — успокаивающе протягиваю я, и улыбаюсь. — Ты отличный предводитель, Стас.

Мои слова звучат искренне. На долю секунды, я думаю, как же мне удалось так спародировать решительность в голосе? Но потом, вдруг понимаю: это правда. Я на самом деле уважаю Шрама и считаю его хорошим предводителем. Странно, но моё сердце уверено в его силе и отважности. Теперь я готова доверить ему свою жизнь.