Все, кого мы убили. Книга 2 - Олег Алифанов

– Это же до боли просто: Пико искажал имена ангелов при своём переводе. А чтобы вызвать ангела, нужно точно произнести имя. А имена у них похожи, так что если ошибиться и вместо одного вызвать другого, а тем паче светлого спутать с тёмным… хо-хо, я вам не позавидую, много народу погорело на этом деле… и это не иносказательное замечание, мсье. Помните Джона Ди, вызывавшего ангелов при посредстве Талбота? А аббат Тритемий и вовсе советовал перед работой по прочтению шифра произнести имена четырёх из них.

– Зачем им нужно вызывать ангелов? Только не пересказывайте диалоги с ними Джона Ди.

– Они полагают, что человек без связи с ангелом не способен породить идеи за пределами своего примитивного материального бытия. В книге Еноха поимённо разъяснено, какие ангелы давали людям те или иные знания. Это происходило с Адамом, происходит и сегодня. Ни одно открытие в мире идей не совершается только человеком – тому незримо способствует ангел. А попросту говоря, то, что для Пико было умозрительным философствованием о трёх слоях и человеке-оси, для них стало навязчивой идеей, которую они хотят употребить буквально. Некий владеющий нужным языком человек заставит крутиться вокруг себя не только этот мир, но и весь.

Мировая ось, князь Голицын с его порочной страстью, порождённый неким верховным иерархом их тайного общества – мне нужно было всё обдумать самому. Изгоняя сухость изо рта, я сделал несколько глотков вина, кое мне удалось отстоять в бокале от покушений собеседника.

– Вы не сказали мне, что встречали Дашкова в Египте.

– Что ещё я не сказал? – сварливо бросил он.

– И не упомянули сочинение Пико, – продолжал наседать я. – Отчего же?

– По той причине, что для целей Дашкова ценность её ничтожна. К ней надобны рукописи, но это рукописи не самого Пико, а Митридата.

– И с какой книгой Пико вы расстались?

– Скорый в делах, он попросту купил у меня несколько. Денег у него имелось – воз.

– Зачем же вы продали?

– Нуждался в деньгах, разумеется. Бурбоны меня не жаловали. Так что смерть была кстати.

– И что он приобрёл?

– Немало всего. Впрочем, я уверен, что всю сделку он затеял из-за одного только манускрипта…

– Какого же? – начал я терять терпение.

Он покончил с едой, отложил салфетку и почесал горло, поверяя щетину, которая, кажется, его не удовлетворила.

– Когда меня освободят?

– В сущности, Жан-Луи, вас никто не держит за заключённого.

– Так я повторю свой вопрос, если позволите, – он принялся разглядывать себя в маленьком зеркальце и бормотать. – Некоторые морщины напоминают еврейские знаки, как только они сложатся в магическую надпись, она, а вовсе не старость – убьёт их носителя… или отопрёт засовы… Зеркало может сделать эти знаки опасными, или напротив – зависит от того, как сложились они на лице…

– Вас освободят назавтра, мне необходимо уладить формальности, – сдался я.

– Вы нахмурились, что выдаёт ложь, – без укоризны подметил он. – Хочу надеяться, что она сокрыта во второй части вашего утверждения, а не в первой, – он выглянул из-за своего зеркальца и смотрел на меня пристально, как хорошо умел.

– Теперь я повторю вопрос мой.

– «Гептапль», разумеется. Пико был сродни вам, нынешним учёным, опирающимся на позитивизм. Называл натуральной магией науку, изучающую взаимосвязи между силами природы и в основе имеющую математику для выражения этих взаимосвязей, в отличие от математики купцов и астрологов. Однако на том он не останавливался и шёл дальше. М-да. Его очень ценили и ценят по сей день иллюминаты, считающие, что холоду науки формул недостаёт свечной теплоты оккультизма.

– Зачем вы солгали мне о вселенском согласии?

– Все эти труды – о согласии, интегруме! – возвёл он руки. – Пико пытался соединить Аристотеля и Платона, а после вообще все философии и религии, для чего последовательно изучал их. Он основывался на каббале, как на базисе, от которого можно вырастить все учения. Ваш Дашков тоже собирал всё, что о согласии написали эти каббалисты с христианским уклоном: Пико, Франческо Джорджи… о Постеле я, кажется, говорил? Может, потому, что Голицын сам соединял несоединимое: начал с того, что соединил два министерства, возглавил их, а потом принялся за строительство нового общего христианства? Очень, знаете ли, напоминает идеи Пико. Создал Библейское Общество, занялся переводами Библии на языки народов империи… Соединял, разделял, вновь соединял – будто месил прах, чтобы вылепить гомункулуса нового человечества. Иллюминат оказался повержен Фотием, который низвёл-таки министра двух министерств до главы почтамтов.

– Вы до тонкостей разбираетесь в делах весьма отдалённых.

– Так не от хорошей жизни! Никогда не знаешь, от кого явятся очередные головорезы. Приходится наводить справки обо всех. – Он налил вина и вознёс бокал, улыбаясь, словно наслаждался пьесой разума, которую вёл блистательно. Я поднял ему навстречу свой, на дне которого рубином искрилась капля, но он и не думал его наполнить. – А историю эту я запомнил, потому что увидел в ней большой каббалистический смысл, как слово правит миром. Следите внимательно, – зашептал театрально он, – имя того монаха в переводе с греческого означает свет, как и название злосчастного ордена его противника – только в переводе с латыни. Замечательные взаимосвязи! Фотий борется против иллюминатов даже своим именем – как в жизни греко-православный монах против латинян-католиков. Но что здесь добро, а что зло, когда свет восстаёт на свет? Мысль на мысль? Смысл на смысл? Не порождает ли их столкновение грубую материю?

От отстранился от меня, довольный своей тирадой, но я постарался удержаться от замечания, что его немыслимые рассуждения впечатлили меня.

– Всё же вы числите Голицына одним из врагов. Я тоже полагаю, что он возглавляет одно из противных друг другу обществ.

– Это несущественно, – потух он так же неожиданно, как и загорелся, – я уже твердил вам, что фактическим главой он являться не может. К тому же я не испытываю ненависти к тем, кого никогда не видел, даже если они посредством цепочки исполнителей оплачивали моих убийц. И для меня неважно, сколько их следят друг за другом и не отпускают ни на шаг. Кстати, вы тоже не отпускаете меня ни на шаг, особенно этот занятный ваш слуга…

– Договаривайте.

– Пока он носил мне книги, я вспомнил, что брат его лет шесть или семь тому продал мне в Константинополе любопытные манускрипты, где-то украденные или подделанные. Знаете, мсье Рытин, идеи и жизнь иногда поразительно сочетаются, как мы только что видели на одном примере. А вот второй вдогонку: Пико доказывал, что все религии и философии сходятся где-то в единой идейной выси, что все они лишь проявления одного начала. Эти ваши братья сошлись в моей жизни: один продавал мне книги, другой покупал… возможно, те же самые. Все эти тайные братья и братства, кажущиеся вам различными и враждебными друг другу, я убеждён, суть порождение единого нечистого разума, возможно, что неземного; а вы пытаетесь бороться со щупальцами этого спрута. Бросьте, вам их не побороть в одиночку. Их превосходство раздавит вас. И в этот миг я не хотел бы находиться рядом, – глухо кончил он.