Внизу наш дом - второй вариант - Сергей Калашников

   - Субботины! Сидеть! А вам, Фёдор Георгиевич, следует дать отчёт о произошедшем. За самоуправство с подчинёнными НКВД авиаполками придётся ответить.

   - Забейте, Аркадий Автандилович, - прервала его расшалившаяся Мусенька. - Федор Георгиевич не виноват, что у него такая активная жизненная позиция. А кто был тот, другой генерал? - продолжила она, обращаясь к так и оставшемуся бледным Мичугину.

   - Захаров, - ответил он, переглянувшись с Автандиловичем.

   - Ой, - чуть не подпрыгнула моя радость, восторженно захлопав ресницами. - Тот самый? Со стальными яйцами?

   Разумеется, я заржал.

   ***

Автоматчики были тут же выставлены за дверь, а Захаров наоборот, приглашён.

- Круг секретоносителей не должен быть слишком широким, - объяснил старший майор. - А вы, Матвей Васильевич, не подумайте, что перед вами Пифия. В дальнейшем столь точной информацией она располагать не будет. Мусенька, докладывай.

- Румынские войска по правому берегу Прута находятся в обороне. То давление, которое они на нас оказывают - просто разведка боем. Настоящий удар будет на Бельцы второго июля. Второй удар - куда-то южнее, точно указать не могу. В сумме у противника около полусотни танков с не слишком толстой бронёй. В каком направлении они будут использованы - не знаю. Это всё.

- Шурик, что можешь добавить? - кивок в мою сторону.

- На истребителях с индексом "По" установлены двадцатитрехмиллиметровые пушки с отличной кинетикой снаряда. Какую-то часть танков они повредить смогут. А вот последние снимки - специально мы на разведку не летали, но камера запечатлела отдельные любопытные сюжеты, - я подал картонную папку с большими чёткими фотографиями - самолёт с аппаратурой аэрофотосъёмки пригнал Кут. А проявочную машину и запас химикатов мой заместитель успел отправить с одним из транспортников.

Фотографиями завладел Захаров, а Мичугин, поняв, что арестовывать его не собираются, потерял свою бледность и принял скептический вид:

- Учебные самолёты с учебными пушками! С этими тихострелками!

- Я рад, что операция прикрытия прошла столь успешно - эти машины не уступают немецким. А что, недоразумение с летчиками и матчастью действительно разрешилось? - Аркадий Автандилович посмотрел снова в Мусенькину сторону.

- Узнаем сегодня в двадцать два ноль-ноль. И, Матвей Васильевич! Хоть и приходится у вас по сто километров фронта на каждую дивизию, зато управляемость войсками сохранена. А трудности с пополнением за счёт мобилизации и неразбериха с транспортом - это закономерно. Война же началась так неожиданно, - моя любезная не удержалась от шпильки.

- Кажется всё, - подвёл черту старший майор. - Время нынче дорого. Если остались вопросы - решите их в рабочем порядке.

Захаров кивнул, а Мичугин пожал плечами.

- Разрешите идти? - я встал и вытянулся, демонстрируя переход в подчинённое положение.

- Полосу правого берега Прута сфотографируй! - поставил мне задачу Захаров. Чтобы к двадцати двум снимки были у меня. Свободны.

У этого мужика, действительно, стальные яйца.

Глава 34. Вечер второго дня войны

- Оказывается, мы переведены не во фронтовое подчинение, а приписаны к девятой армии, - объясняла Мусенька начальнику штаба. - Добавлю для ясности, что сама эта армия будет обороняться вдоль берега Прута на участке шириной около семисот километров. Пока идут приграничные сражения, но через девять дней последует сильный удар в нашем направлении. Имею в виду, дислокацию полка.

- Хуже нет, когда начинаются переподчинения, - проворчал зампотех. - И у кого мне теперь заказывать запчасти?

- Направляй заявки прямо на завод - ты же там всех знаешь, - улыбнулся Конарев. - А то в этом клубке переформирований сейчас столько путаницы!

"Если что - прикроет" - подумал я, и продолжил ставить задачу Куту и Тарасу на съёмку вдоль реки в южном направлении - леса здесь идут узкой полосой у самых берегов, а все ведущие к ним дороги прекрасно просматриваются. В этот момент и прозвучало оповещение о приближении группы самолётов с запада - с поста ВНОС их не опознали, и знаков на бортах не разглядели.

Вместо разведки получился бой - показалась девятка румынских Лосей в сопровождении шестёрки Хейнкелей-112. Не знаю, на нас они шли, или просто мимо пролетали, но бомбы им пришлось высыпать прямо здесь. Дело в том, что эти Хейнкели - весьма неплохие истребители, по силуэту похожие на всем известный "Спитфайр". Но пилоты на них сильно уступают в классе моим соколикам. Тарас с Кутом умудрились связать их боем, встретив и свалив одного ещё в лобовой, а потом, отгоняя остальных от нас с Бю, сразу рванувших к бомбовозам, отстрелили хвост второму.

Лоси - двухмоторные бомбардировщики польского производства - похожи на большинство машин этого класса. То есть беззащитны при атаках спереди сверху и спереди снизу. Впрочем, они беззащитны спереди и с обоих боков. И довольно неповоротливы. Но пилоты даже не пытались повернуть свои аэропланы так, чтобы мы оказались в простреливаемой зоне. Да и не сильно много было у них пространства для вертикального маневра - низко шли.

- Атакуй, прикрою, - скомандовал я ведомой. Она нырнула к самой земле и за счёт полученного разгона выскочила под нос ведущего, дав короткую очередь. Видел, что в этот момент она тормозит задним винтом. Тут же, обдув хвост, почти на месте развернулась и ушла вправо. Я, как раз отгонял Хейнкеля, пытавшегося ей помешать. Он шарахнулся от моей очереди и задымил мотором, хотя я в него не попал.

В этот момент с юго-востока от Кишинёва подошла тройка По-3 и навалилась на освобождающихся от бомбового груза Лосей. А мы переключились на вражеские истребители - вертлявые, быстрые, они еще и атаковать нас пытались. Ведущий бомбер, подбитый моей ведомой, к этому моменту долетел до земли и взорвался, а остальные рассыпались, кто куда, и теперь просто удирали, отстреливаясь от наскакивающих на них истребителей очередями из задних турельных установок.

- Да не подходи ты близко! - воскликнул Кут, видя, как шарахается от очереди с бомбардировщика один из По-3. - Уравняй скорость, прицелься хорошенько и дай короткую из пушки. Поправь прицел по трассам и добивай.

- Сам попробуй, - радио донёсло до моих ушей ответ незнакомого лётчика. - Они же уворачиваются!

- Не могу. Я Хейнкелей держу, - отозвался Тарас.

  Я заржал, поняв намёк на притчу о мужике, поймавшем медведя. Тут по моему крылу и прошла строчка пулемётной очереди.

Вывалился из схватки, скольжением сорвав пламя: - Подбит, возвращаюсь, Шурик. Остальным - радиомолчать! - у меня не работал правый элерон. Когда приземлялся, досадовал на то, какой пример подаю подчинённым. Ведь натурально зевнул.