Малышка на двоих - Ая Кучер

Всегда можно было. Мне стоило прислушиваться к внутреннему чутью, поговорить с ними, разобраться столько лет назад со всеми проблемами. Возможно, тогда всё бы сложилось по-другому.

– Расскажешь, что было тогда? – Тимур двигает свободный стул, чтобы оказаться близко. Не хочу думать, что увидят официанты, если пользуются специальными очками ночного видения. – Если хочешь.

– Ничего особенного. У меня был жених, Давид или Дамир, или Дамияр? Свадьба не состоялась, отчим был недоволен. И сам жених тоже. Не самый лучший разговор получился. Я была разбита, на самом деле и…Это то, о чём я хотела рассказать позже, дома. Не здесь.

– Катю, - шёпот Тимофея ожигает шею. – Ты можешь говорить нам то, что считаешь нужным. Тогда, когда будешь готова. Договорились?

– Да. Тогда просто поужинаем?

Все проходит так естественно и легко, что мне остаётся лишь наслаждаться вечером. Слушать байки мужчин из армии, пытаться не смеяться слишком громко. Мне кажется, что половину они придумывают на ходу и просто потакают друг другу.

Но мне нравится. И рассказ о том, как они подружились из-за нерабочей мины, и как едва не убили друг друга из-за спора о том, кому достанется сокращение «Тим».

Мальчишки, хотя взрослые мужчины. Укладываю голову на плечо Тимура, когда допиваю свой чай. Рисую непонятные линии на предплечье Тимофея, цепляю край его рубашки.

– Устала, малышка?

– За весь день я выбралась в ресторан, очень, - язвлю, пытаясь принять вертикальное положение. – Нет, просто очень хорошо.

– Я рад, что первое свидание тебе понравилось.

– Следующее будет ещё лучше, Кать. Займём твой топ-лист.

– Тим, а ты знал, что мы единственные в этом листе?

Преодолевая смущение объясняю Муру о том, как так получилось. Почему-то, не видя их реакции, говорить ещё сложнее. Будто они могут осудить меня за что-то, а я не пойму.

Хотя это ведь мои Тимы, которые могут принять каждый страх и дефект во мне. И будут делать вид, что на самом деле всё нормально, нет ничего странного в этом.

Мы выбираемся на улицу, когда уже окончательно темнеет. Но, несмотря на это, свет всё равно слепит. Жмурюсь, смаргиваю накатившие слёзы, стараясь привыкнуть к тому, что снова могу видеть.

– Не хочешь прогуляться? – Мур кивает в сторону парка, не спеша взять меня за руку. – Или…

– Нет. Хочу домой.

Усаживаюсь на заднее сидение и нажимаю на замок, отрезая себя от мужчин. С них станется начать выяснять, кто будет ехать рядом со мной. А сегодняшний день слишком хорош, чтобы тратить его на споры.

Мужчины втягивают меня в разговор, а я всё думаю о другом. Пытаюсь осознать, как моя жизнь повернула на эту дорожку. Я еду домой, с Тимами. И мы не вместе, но каждый из них пытается добиться меня. И я знаю, что если позволю им, то обратного пути не будет.

И если откажу, действительно, серьёзно – то это тоже будет финальной точкой всего. Я могу вернуться в Тиграну, выполнять свой долг примерной жены, следовать всему, о чём мы договаривались.

Я должна, на самом деле. Тигран слишком много для меня сделал, чтобы сейчас его предать. Не просто изменить с кем-то, не чувствовать что-то к другому мужчине, мужчинам. А действительно уйти.

Вдыхаю свежий воздух, не спешу идти за Тимами. Барабан револьвера снова крутится, заполнен пулями полностью. Просто каждая пуля – разный исход.

Мужчины мне ничего не обещали, на самом деле. Между нами всё зыбкое, непонятное, переменчивое. С Тиграном – долг и договор, план, и если я сейчас даже заикнусь о разводе, то это будет крахом всего, что мы выстраивали долгих три года.

– Малышка, - Мур тянет меня на себя, подталкивает к двери. – Замёрзнешь. Что тебя тревожит?

– Ничего. Я… Я сегодня не пила.

Хотя мне бы очень пригодилось. Выпить вина, виски, водки. Заглушить мысли и сожаление внутри, добавить себе смелости. Но и без алкоголя нахожу в себе силы.

На перепутье выбираю (не) ту дорожку.

Разворачиваюсь к мужчине и тянусь к нему. Сейчас у меня нет ни плана, ни графика, ни даже понимания, что ждёт меня завтра утром. Но у меня есть двое мужчин, от близости которых сносит крышу.

И мне, до колики в сердце, хочется вспомнить, как это быть с ними. Целовать, обхватывать руками, позволять касаться меня намного откровенней, чем сейчас.

Не Катя, не Катрин, просто… Я.

И я хочу провести ночь с ними, даже если это будет очередной ошибкой.

– Катюш, - Мур тянет моё имя между поцелуями. – Ты…

Не даю ему ничего сказать. Во мне сейчас плещется смелость, кровь бурлит. И ощущение, что всего один момент может всё испортить. Мне сейчас не нужно ни сомнений, ни отговоров.

Поднимаюсь на носочки, сильнее прижимаюсь к мужчине. Глажу пальцами его затылок, целую губы. Тимур действует напористо, его ладони ложатся на ягодицы, тянут на себя.

– Не позволяй мне того, чего не хочешь.

«Я позволю тебе всё» – остаётся невысказанным, но стараюсь показать это в том, как отвечаю на жадные поцелуи. Не вскрикиваю, когда меня поднимают на руки, занося в дом. Лишь плотно обхватываю его бёдра ногами, шею – ладонями.

– Какая картина, - Тимофей ухмыляется, встретив нас возле двери. – Тим.

– Малышка только «за», ведь так?

Киваю, боясь произнести лишнее слово. Сейчас у меня все силы уходят на то, чтобы не бояться, не переживать, не думать о том, что может произойти. Я сама даю им согласие, а мужчины не сделают ничего ужасного.

Пальцы Тимофея ложатся на шею, разворачивая к себе. Наши губы сталкиваются, языки касаются друг друга. Тим целует так, как никогда до этого. Не просто напористо и властно, а будто пытается присвоить меня себе.

Один мужчина держит меня на руках, а