Маленький красный дом - Андерссон Лив

– Они были невиновны, – продолжила я. – Настоящий убийца сбежал.

– Убийцы. Больше, чем один.

Я удивилась.

– Вы кажетесь уверенным.

– Понятия не имею, был ли его напарник тоже убийцей, но могу с уверенностью сказать, что помощник точно имелся. Убийце кто-то помогал.

Я оказалась в замешательстве.

– Но раз вы знали, что Леброн и Смоллвуд невиновны, зачем же было их арестовывать?! Зачем разрушать их жизни?

Тишина – и снова кашель с мокротой.

– Вы были в курсе – и ничего не сделали! Вы позволили двум невинным людям гнить в тюрьме.

Он сел прямее и пристально посмотрел на меня.

– Нет, я ни в чем не был убежден до конца. Я сознавал, что улик против них мало. Однако я также знал, что это плохие люди. И понимал, что обществу было бы лучше, если бы их посадили…

– Не вам судить!

– Нортон был извращенцем.

– По словам его жены, он был пожарным-добровольцем, посещавшим церковь, и у него была семья.

– У него в грузовике была припрятана порнуха с несовершеннолетними. Мерзость, согласитесь.

Я склонила голову набок.

– Его порно – или порно, которое кто-то подбросил?

Джосайя издал горлом неприятный звук.

Я продолжила:

– Пока они сидели в тюрьме, настоящий убийца – или убийцы – оставались на свободе.

– И это единственное, о чем я сожалею.

– О чем именно? – спросила я.

– Что убийцы ушли безнаказанными. Мне приходится жить с этим каждый день.

– Значит, вы знаете, кто они.

Тишина.

Я спросила:

– Почему вы ничего не сделали?

Его лицо покраснело.

– В этом проблема вашего поколения. Вы видите вещи как простые и сложные, правильные и неправильные, черные и белые. А мир устроен по-другому.

– О да, – кивнула я. – Неприятные компромиссы.

Он одарил меня кривой, горькой улыбкой.

– Сядь вон там и не изображай из себя святую. Я могу сказать, что ты ни дня в своей жизни не работала. Некоторые из нас столкнулись с трудным выбором. Ты даже не представляешь, каково это было – оказаться на моем месте.

– Так просветите меня!

Джосайя изучал меня. Его глаза внезапно расширились. Я увидела намек на страх.

– Ты похожа на нее.

– На кого?

Он покачал головой, вздохнул.

– Ничего хорошего из этого не выйдет. Тебе следует уйти. Возвращайся туда, откуда пришла, и забудь обо всем этом.

– Забыть – о чем? Об убийствах?

– Они все еще где-то там. – Затем более слабым голосом: – Ты не сможешь остановить их.

Его глаза теряли свой блеск. Я встала, надеясь привлечь его внимание, прежде чем он погрузится в какой-то другой мир, в котором он теперь жил по большей части.

– Мистер Смит, – рявкнула я. – Почему вы согласились встретиться со мной?

Его голова повернулась вправо. Я обошла его кресло, заставляя его посмотреть на меня.

– Вы можете снять эту гору с плеч. Прямо сейчас. Добиться перемен. Просто скажите… что вы знаете? Почему вы согласились встретиться со мной?

– Она была добрая, – промямлил он. – И тоже красивая. Она этого не заслужила.

– Кто?

– Есть и другие, – продолжил он. – Это была не ее вина. Есть и другие.

– Другие кто?! Женщины? Жертвы? Убийцы? В ваших словах нет никакого смысла!

Я понимала, что практически кричу, но мне было все равно. Я услышала, как Бекки открыла входную дверь, и поспешила выпалить:

– Я верю, что вы сожалеете, но помогите мне понять! Кто такая «она» – и что вы там еще говорили?

Но он уже отключился. Его водянистые глаза были закрыты, рот раззявлен. Моя грудь казалась тяжелой, мое собственное дыхание вырывалось болезненными толчками. Кем, черт возьми, была «она», и что там еще было? Я подобралась так близко к получению хоть какого-то ключа к разгадке этой проклятой тайны! Так близко, но так далеко…

– Тела, – прошептала Бекки позади меня. Она сказала это так, как если бы речь шла о монстре под кроватью. Осторожно, робко, едва ли не с оглядкой. – Там есть еще тела.

Я резко обернулась.

– Откуда вы знаете, что он это имел в виду?

– Потому что он разговаривает во сне. Он бормочет что-то об исчезновении девушек. Он делает это уже несколько месяцев. С тех пор… с тех пор, как здесь снова начались убийства. – Ее улыбка была извиняющейся. – Он думает, что жертв больше. Он винит себя.

– А «она»? Он сказал, кто это был, когда разговаривал во сне?

– Нет, – помотала головой Бекки. Ее колени были чистыми, но она все равно попыталась их отряхнуть. – Однако я знаю, кого он имел в виду.

– Так скажите же!

– Я помню, она была единственной женщиной, о которой он действительно заботился, когда я была еще совсем молода.

– Кто она, Бекки? О ком он говорит?

На кого я похожа?

– Правильнее будет спросить, кем она была. Ее звали Флора Фуэнтес. Она была убита в Нихле более двадцати лет назад.

Наряду с бескрайними просторами пустыни и пыльным заброшенным центром города, наряду с отчаянием, которое сочилось с тротуаров, под безжалостным красным солнцем в Нихле все же существовала красота. Я видела ее в далеких горах, их скалистых вершинах, которые тянулись к недосягаемому небу. Я видела это в том, как клиенты Мануэлы сплотились вокруг нее. Я видела это в материнской заботе Стеллы-из-хозяйственного магазина. И я почувствовала это в поцелуе Джеймса.

Но я не нашла этого в Джосайе Смите. В Джосайе я обнаружила уродливого труса. Он был и причиной, и симптомом всего того, что было не так в Нихле.

Разговор с ним не выходил у меня из головы до конца дня. Я не могла отделаться от мысли об этих двух мужчинах, Смоллвуде и Леброне. Зачем городу сознательно жертвовать людьми, чтобы защитить убийцу – или убийц? Была ли это нелепая идея, что их дети каким-то образом будут спасены, как сказал Джеймс? Или настоящие убийцы были просто слишком ловкими или слишком могущественными, чтобы их можно было поймать, и вместо того, чтобы признать поражение, тогдашние власти выбрали козлов отпущения? Возможно, я никогда этого не узнаю.

И кто такая, черт возьми, Флора Фуэнтес?

В тот день, во время перерыва на работе, я снова позвонила Джеймсу. По-прежнему нет ответа – перенаправление на голосовую почту. Я уже начала беспокоиться. Каждый раз, когда дверь в закусочную открывалась, я поднимала голову, беспричинно ожидая, что это он. Из того немногого, что я о нем знала, можно было сделать вывод, что он перфекционист во всем, касающемся работы. Зачем же так надолго отключать телефон, когда планируешь установить личность убитой женщины? Я хотела знать, принадлежало ли обнаруженное тело Эми, но больше всего я хотела просто услышать его голос.

Мой второй звонок был Альберто. Снова голосовая почта. Я оставила ему сообщение о Флоре Фуэнтес и попросила сообщить последние новости о Джете.

Было уже больше восьми, когда я повернула на свою подъездную дорожку. Солнце село, и полная луна отбрасывала тени на территорию поместья. У Джета горел свет – и в его маленьком домике, и в мастерской, – но мой дом был наглухо заперт. Я открыла дверь и направилась на кухню. Моя рука уже сжимала бутылку водки, когда зазвонил мобильный. Лайза. Я убрала бутылку обратно в шкаф и ответила на звонок.

– Привет, – сказала Лайза. – Что делаешь?

– Ты опять что-то принимаешь. Я слышу это в твоем голосе.

– Ничего такого, чего не должна была бы, – вздохнула она. – Дейв купил по рецепту. Просто немного транквилизаторов. – Понизив голос, она добавила: – Кук увольняется. Сегодня написала заявление.

Я села за стол. Без Кук Лиза оставалась практически одна в огромном доме.

– Тебя это устраивает?

– Отнюдь. И я понятия не имею, как нанять нового повара. А дом… ну, мне не нужно тебе говорить. Он большой.

Он действительно был большим! Достаточно большим, чтобы с комфортом разместить три семьи. Достаточно большим, чтобы сойти с ума.

– Почему бы тебе не продать его, Лайза? – спросила я. – Продавай и переезжай во что-нибудь поменьше, попроще и где можно было бы управляться одной. Куда-то, где нет… воспоминаний.