Сон № 9 - Дэвид Митчелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
План срабатывает. Мне удается незаметно просквозить к самой будке. По телевизору транслируют бейсбол: «…в этот знойный день под куполом „Токё дому“ собрались шестьдесят тысяч зрителей, чтобы увидеть эпохальную схватку „Гигантов“ с „Драконами“[103]… Вот разминается наш земляк, юный Эноки… Легко представить, о чем думает отважный воин…» – и так далее. До меня доносятся запах тонкацу[104] и звоночек микроволновки. Опускаюсь на четвереньки, проползаю под окном – нога оскальзывается на мелком гравии, сторожу наверняка слышно, но я устремляюсь дальше, мимо двери, под шлагбаум и прочь в темноту, напряженно ожидая криков и сигналов тревоги. Сердце стучит, как барабан. Я бросаюсь за колонну. Ничего. Должно быть, сторож совершенно глухой. Все, теперь я нарушитель, незаконно проник на охраняемый объект. Спокойно. Я пришел забрать из корзины никому не нужный мусор. Три «кадиллака» по-прежнему стоят рядком у стены, что не предвещает ничего хорошего, но отец покоится в металлической корзине, так что можно где-нибудь спрятаться, дождаться удобного момента и вызволить его оттуда. Держась самой густой тени, дохожу до входной двери и проскальзываю внутрь. Вроде бы помню, куда идти. Вокруг – ни души. Змея тоже странствует по этому лабиринту распашных дверей. Теперь она длиной с каноэ. Прохожу мимо туалета, где мариновали нас с Даймоном. Где-то рядом звенит резкий смех. Нервы не выдерживают. Я бросаюсь вперед и сворачиваю за угол как раз в тот миг, когда смех выплескивается в коридор. Он преследует меня еще три поворота. Потом затихает. Потом меняет направление и обгоняет меня – или чудится? В панике бегу обратно тем же путем – вроде бы тем же путем – и оказываюсь в тупике. В нише стоят автоматы по продаже напитков. Прислушиваюсь. Приближаются два мужских голоса. Я лихорадочно пытаюсь протиснуться за автомат. Уф, я-то протискиваюсь, но ступня застревает в петле проводов. Голоса звучат прямо перед автоматом. Я застываю. Если шевельнусь, меня услышат. А если заглянут за автомат, то увидят мою ногу. Я вот-вот чихну. В поясницу впивается трансформатор. Он жужжит, как оса, и раскален, как утюг.
– Ну-ка, ну-ка, что здесь у нас?
– Импортное, «Стелла артуа». Нектар богов.
– Дерябнем по баночке?
– А то! Кстати, у Какидзаки четвертая группа, резус отрицательный.
– Ух ты! Надеюсь, ты выжал из него все до капли. Четвертая группа крови, резус отрицательный – это ж просто жидкие рубины, если найдется подходящий миллиардер.
– Ага, выжал мудака досуха. Можно сказать, проявил милосердие. Там по краям ямы – ошейники, слыхал? Да что за херня! Автомат не берет пятитысячные. У тебя нет помельче?
Сейчас чихну.
Автомат проглатывает монеты.
– Ошейники? Морино велел крепить изолентой.
– Мы так и сделали, но Набэ слишком дергался. А Морино запретил успокоительное. Ну, обошлись ошейником и девятидюймовыми гвоздями. Какидзаки повезло. Он теперь белее индюшатины; вряд ли он что-нибудь почувствует.
Чих отступает. Из недр автомата со стуком выкатываются банки пива. Собеседники открывают их и уходят, продолжая обсуждать столярно-плотничные работы. Я чихаю и бьюсь головой о стенку автомата.
На комнату под номером 333 я натыкаюсь совершенно случайно, продолжая искать, где бы спрятаться. Прижимаю ухо к двери. Ничего не слышно, только пульс грохочет в ушах. Раздумываю. Нажимаю на ручку. Она поддается с трудом, но вроде не заперто. Затаив дыхание, легонько толкаю дверь, заглядываю в щелку. Вижу металлическую мусорную корзину с папкой. Окно приоткрыто, ветерок ерошит жалюзи. Помня о смежной комнате, крадусь внутрь. Никого. Накатывает волна облегчения, фонтаном бурлит ликование. Риск оправдал себя. Открываю папку и обреченно вздыхаю. Из папки вылетает одна-единственная фотография, падает на пол обратной стороной вверх. Надпись шариковой ручкой гласит: «Есть арабская пословица: „Бери что хочешь, – говорит Бог, – но плати за это“. Патинко „Плутон“, „Ксанаду“, немедленно». Переворачиваю фотографию. Две очевидные вещи. Первая: женщина на снимке – Акико Като. Вторая: по очертаниям подбородка и изгибу бровей абсолютно ясно, что мужчина за рулем – мой отец. Вне всяких сомнений.
Зал патинко «Плутон» так запружен потом, дымом и неимоверным грохотом, что до зеркальных шаров на диско-потолке можно добраться вплавь. Я готов отдать легкое за сигарету прямо сейчас, а не через пятьдесят лет, но, если задержусь еще хоть на мгновение, то упущу Морино, а вместе с ним и свой план «Д», лучше которого пока ничего не придумывается. Впрочем, вдыхая этот воздух, получаешь дозу никотина, способную свалить носорога. Посетители теснятся в проходах в ожидании свободных мест. Самый старший из моих дядюшек – владелец единственного на Якусиме зала патинко – рассказывал, что владельцы новых игорных домов специально настраивают несколько автоматов на щедрые выигрыши, чтобы вытеснить конкурентов с рынка. Сверкающие каскады дробно постукивающих серебряных шариков зачаровывают трутней мужского и женского пола. Интересно, сколько младенцев сейчас пекутся живьем в недрах подземного гаража «Ксанаду»? Нарезаю второй круг по залу, ищу вход в служебное помещение. Время поджимает. Вижу девушку в униформе «Плутона»:
– Эй! Как пройти в папашин офис?
– Куда, простите?
Я недовольно морщусь:
– К управляющему!
– А, к господину Одзаки?
Я раздраженно закатываю глаза:
– К кому же еще?
Она ведет меня за справочную стойку, набирает код на панели цифрового замка и распахивает передо мной дверь:
– Вверх по этой лестнице, пожалуйста. Я бы сама вас проводила, но мне не позволено уходить из зала.
– Вот именно.
Закрываю за собой дверь. Щелкает сложный замок. Крутая лестница ведет к единственной двери. Тишина, как под водой. Поднимаясь по лестнице, чуть не спотыкаюсь от неожиданности: с верхней ступеньки на меня невозмутимо взирает тип в кожанке.
– Э-э, привет, – говорю я.
Тип в кожанке смотрит на меня и жует жвачку. У него в руках пистолет. Я впервые в жизни вижу настоящий пистолет. Указываю на дверь:
– Можно войти?
Продолжая двигать челюстями, тип в кожанке едва заметно наклоняет голову. Я дважды стучу и открываю дверь.
Я открываю
