Чекисты - Петр Петрович Черкашин (составитель)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В предстоящей операции все рассчитано по минутам. А сейчас он имеет полное право насладиться покоем, подумать о будущем.
Он и раньше догадывался о планах англичан. Хитрые планы... Русские бьются с немцами. Чем кончится борьба? Пока неизвестно. Победитель, как палван, выйдет из боя, тяжело дыша, мечтая об отдыхе. Англичане не стирают пот со лба... Они никуда пока не торопятся, как и этот возчик, затянувший длинную песню о своей жизни. Пока не торопятся...
В полдень возчик остановился у приземистой харчевни, равнодушно, не пересчитывая, получил свои туманы и спрятал в карман. Он пожелал путнику здоровья и счастливой дороги.
Мелибай зашел в харчевню, темноватую и пустую, сел за стол и стал ждать хозяина.
Неожиданно раздался рокот машины. Минуты через три рокот стих. Ясно, что у харчевни остановился автомобиль.
Хозяин пробежал мимо Мелибая, не обратив на него внимания. Не каждый день на автомобиле подъезжают гости к его харчевне.
Мелибай насупился. В другое бы время, в другой обстановке он... Что говорить! Но откуда знать хозяину, что в руках этого гостя большая власть и сила.
Мелибай исподлобья взглянул на дверь. Интересно, кого это так встречает хозяин?
Выслушав Уткура, старик заметался по комнате.
— Ты прав... Я думал об этом.
Уткур выразил сомнение: справится ли Зуфар с таким сильным, осторожным человеком, как Мелибай.
— Я его не видел. Но судя по вашим словам...
— Да, да, — продолжал бегать по комнате Тулкун Урунбаев.
Полотняная рубаха не скрывала узкую впалую грудь, костлявые плечи. Если бы сейчас на старика взглянули его хозяева! У них пропала бы охота раскошеливаться ради него.
— Ты прав... Этот подлый человек дня через три заявится и потребует туманы, — рассуждал Урунбаев вслух.
— Фунты, — поправил Уткур.
Это слово окончательно взбесило старика.
— Платим фунтами! Вдруг обманет подлый человек. Покажет нож с пятнами крови. А в это время Мелибай уже будет за границей. Как мы проверим? В старое время голову приносили. Эх!
— Честная договоренность, — пожал плечами Уткур.
— Договоренность! Договоренность! — зло повторил Тулкун. — Честная! Разве может быть у подлого убийцы честность!
— К сожалению, мы не можем проверить. Это опасно.
Тулкун Урунбаев неожиданно остановился и посмотрел на племянника.
— Проверить? — переспросил он.
— Да.
— Проверить, — уже для себя повторил старик.
Когда-то, имея людей опытных, умных, Урунбаев иначе и не поступал. Каждое его задание проверялось. Сейчас... Да, сейчас совсем другое дело. Кроме племянника Уткура, он вряд ли кому может довериться.
Дядя подошел к койке Уткура и сел рядом. Тяжело вздохнул. Но разговор нельзя оттягивать. Время идет.
— Если ты на один день уедешь? До завтрашнего утра?
— В отеле заметят.
— Я это улажу.
— Хорошо, дядя.
— Я знал, что ты настоящий джигит, — неумело похвалил Урунбаев и похлопал племянника по плечу.
Через час Уткур нанял машину и выехал вслед за Мелибаем и Зуфаром. Урунбаев провожал племянника за город, до первого поселка.
Этого Уткур никак не ожидал. Он был лишен возможности зайти в аптеку и воспользоваться телефоном.
Решение предстояло принять самому.
Поселок лежал рядом с пустыней. Постоянный ветер наметал песок в кривые узкие улочки. Несколько деревьев, спрятавшись за дувалами, чахли под мелкой рыжей пылью. Такое впечатление, что листву сразу же, в первые весенние дни, сожгло солнце. Эту безрадостную картину Мелибай увидел на рассвете. Но ему сейчас было не до странных рыжих деревьев, не до песка, который хрустел на зубах.
Остановился в доме одного из своих верных людей. Молча съел холодное мясо, сухой хлеб, запивая все это чаем. Он пил жадно, пиалу за пиалой. Хозяин то и дело доливал из кумгана кипяток в чайник.
Хозяин почтительно, но без угодливости склонялся перед гостем. Он являлся самым ближайшим товарищем Мелибая, готов был выполнить любой приказ сейчас, сию минуту, бросив дом и семью.
— Как наши дела? — осведомился хозяин.
— Наши ждут.
— Пройди по домам.
Хозяин вытянулся. Горячая ручка кумгана жгла ладонь. Но он этого не чувствовал.
— Пройди и скажи, — продолжал Мелибай, — что ночью двинемся.
— Всё?
— Нет, кое-что надо обсудить.
Мелибай называл имена, а хозяин коротко отвечал.
— Можно. Пойдет...
Были и другие ответы.
— День и ночь молится. Проклинает нас...
Или выражал сожаление:
— Эх, не те силы у воина.
Мелибай быстро решал судьбу своих подчиненных. Из всех, кого он знал раньше, кто с ним прошел страшный путь, сейчас можно было подобрать группу человек из восьми. Именно на этой цифре настаивал толстый англичанин... И будь он проклят!
Раньше такого не бывало. Он же сам с нетерпением ждал дня, когда можно на родной земле за все расплатиться. За дни на чужбине, за свои поля и сады, за богатое поместье.
А сейчас он жадно глотал невкусный, солоноватый чай. И никак не мог напиться...
Несколькими днями раньше на другом участке границы Свиридин проводил эмигранта в полинявшей красноармейской гимнастерке. Эмигрант учился заправлять гимнастерку под простой солдатский ремень. Он то и дело расправлял складки правой рукой. Левая бездействовала. У эмигранта имелись документы о ранении. Но кто на советской стороне станет ими интересоваться? И так видно — инвалид.
Первостепенная задача — спокойный переход границы. Затем он должен был добраться до большого узбекского города и поселиться в ожидании нового приказа.
Свиридин простился с эмигрантом поздно ночью и лег спать в душной грязной кибитке.
Утром его разбудил проводник и доложил, что человек перешел границу. Георгий Николаевич вытащил деньги.
Проводник тщательно их пересчитал.
— Все было спокойно? — спросил Свиридин.
Этот вопрос не следовало задавать. И так ясно. Разве опытный проводник вернулся бы с хорошим настроением в случае неудачи.
— Ваш человек уже далеко, — сказал он.
Георгий Николаевич знал, что «его человека» советские пограничники и органы госбезопасности пропустят до места назначения.
День тянулся медленно. Мелибай уже несколько раз поглядывал на окно. Он тянул руку к чайнику, наливал пиалу и с прежней жадностью пил.
Хозяин, ничего не спрашивая, без конца кипятил кумган. Он уже два раза ходил к соседям и приносил заварку. В поселке жили бедно. Настоящую заварку берегли для праздничных дней, для больших гостей.
О приезде Мелибая уже
