Необъяснимые явления - Николай Непомнящий

В дальнейшем легенда дополнялась и усложнялась. Появились женские версии Дикой орды, ведомой воинственными богинями вроде Дианы и представлявшей собой большую компанию демонов женского пола.

Женских демонов, участников Дикой орды, иногда путают с дикой женщиной. Дикая женщина – это не супруга дикого мужчины, но отдельное существо, которое встречается в районах, где дикого человека мужского пола никогда не видели.

Внешний вид и размеры дикой женщины, по различным описаниям, имеют значительные различия, но, как и в случае дикого человека альпийской версии, так называемого Фэнджа, она из числа самых страшных существ. Рихард Бернхеймер пишет, что это «колоссальных размеров великанша-людоедка, обладающая огромной силой и отталкивающим уродством. Ее тело покрыто жесткой щетиной, а рот в страшной гримасе растягивается от уха до уха. У нее черные неухоженные волосы с запутавшимися в них лишайниками, и, если верить отчетам из Швейцарии, ее грудь настолько длинная, что она может забросить ее на свои плечи (такую же характеристику дают и самке йети). Питаться же она предпочитает человеческими детьми».

Однако уродливые, по описаниям, дикие женщины обладают способностью привораживать мужчин – для этого, если необходимо, они могут превращать себя в молодых, красивых и привлекательных женщин. Они также любят и умеют драться, даже могут оспаривать у дикого человека-мужчины место предводителя в Дикой орде.

На гобеленах и вырезанных из дерева статуэтках еще в раннем средневековье дикая женщина уже все чаще показывалась и в добром настроении, мило общающейся с диким человеком в прелестном лесном убежище. «Ее внешний вид, – пишет Бернхеймер, если не обращать внимания на косматость, явно человеческий и даже в некотором роде привлекательный, а ее поведение чаще всего как у преданной жены и хозяйки дома, умело ведущей хозяйство в условиях примитивной лесной жизни».

Подобное наивное и идиллическое изображение дикого человека и его домочадцев показывает, как постепенно менялось отношение к нему людей – по крайней мере, среди большей части цивилизованного общества. Он не долго оставался демоническим созданием, наводящим страх на крестьян, и вскоре превратился в существо скорее безвредное, даже забавное.

В позднем средневековье проявилось и другое отношение к дикому человеку: он стал вызывать восхищение и превратился в предмет зависти. Некоторые писатели, например Ганс Закс из Германия, представляли дикого человека в качестве здоровой альтернативы лживому и жестокому обществу. Его поэма «Песнь дикого человека о лживом мире» включает в себя подробный перечень пороков, разъедающих общество, с последующим восхвалением простой и бесхитростной жизни в лесу дикого человека и его семьи: «Мы питаемся дикими плодами и кореньями, пьем чистую родниковую воду и греемся под лучами солнца. Одежду мы носим из листьев, травы и мха, которые служат нам также постелью и одеялом… Товарищей и друзей мы находим среди лесных зверей, мы не причиняем им зла и живем с ними в мире… Среди нас царит братская любовь, и никто из нас не питает злобы к другим, каждый поступает с другим так, как он хочет, чтобы поступали с ним самим».

Тема о благородном дикаре не нова. Она была популярна еще у древнегреческих и древнеримских писателей. И вот снова появилась на свет в конце XVIII века. Оставим в стороне вопрос о ее истинности или ошибочности, эта идея, вероятно, никогда не была широко распространена. Большинство людей во времена Ганса Закса, или в любые другие эпохи, были слишком связаны со своим миром, чтобы серьезно рассматривать преимущества дикой жизни в лесу. Возможно, однако, вера в дикого человека удовлетворяла неосознанную потребность некоторых людей верить в возможность подобной жизни. Даже наводящая ужас звериная ипостась дикого человека могла быть психологически целесообразна, давая выход тем проявлениям человеческой природы, которые общество и религия стремились подавить.

Несомненно, именно роль нашего второго "я" играет дикий человек в средневековых историях о возвышенной любви. В аристократических кругах того времени брак и романтическая любовь были разделены. Знатная дама могла быть замужем и в то же время иметь любовника для души, чье поведение по отношению к ней отличалось преувеличенным уважением, даже поклонением. Он должен совершать в честь госпожи своего сердца различные подвиги, чтобы завоевать ее благосклонность, посвящать ей стихотворения и серенады, но не сметь даже думать о сексуальной близости.

Очевидно, сохранение подобных идеализированных отношений держало в напряжении обе стороны. Внутренняя борьба между возвышенным идеалом и естественными наклонностями человека и находила выражение в бесчисленных историях и жанровых картинках о рыцарях, побеждающих дикого человека ради дамы сердца. Чаще всего дикий человек похищает даму и пытается унести ее в свою пещеру. В этот момент на сцене появляется рыцарь и в поединке убивает дикого человека…

Но существуют и другие вариации темы, в которых сама дама одерживает победу над диким человеком. Сначала он ведет себя с дамой со своей обычной свирепостью, но вот он уже покорен ею, приручается и цивилизуется силой ее любви. Все это явно предназначено, с одной стороны, отдать дань добродетелям дамы, с другой – показать мольбы ее поклонника признать его благородные стремления и наградить своей любовью и, таким образом, превратить его в счастливейшего из людей.

Часто жаждущий признания любовник удаляется в дикие места – как будто впадает на время в безумие, – пока леди не одарит его своей благосклонностью. «Чем больше рыцаря таким образом заставляют страдать, – говорит Бернхеймер, – тем выше престиж леди, которая стала причиной его мучений. Если вспомнить, многие знаменитые персонажи рыцарских романов – Айвенго, Ланцелот, Тристан пали жертвами этой странной болезни, поражавшей странствующих рыцарей».

Эта идея предполагаемого безумия указывает нам на один из действительно возможных источников мифа о диком человеке – а именно о живущем в лесу несчастном сумасшедшем.

Библейская книга пророка Даниила рассказывает, что изгнанный людьми царь Навуходоносор «ел траву, как вол, умывался небесной росой, а его волосы превратились в орлиные перья и руки стали похожи на птичьи лапы с когтями». В средние века было обычным делом позволять сумасшедшим бродить на свободе, и некоторые из них уходили жить в лес. Легко понять, что факт присутствия неразумных человеческих существ, возможно насильственно изгнанных из общества и вынужденных влачить грубое существование в диком лесу, может превратиться в легенду о диком лесном человеке.

Колдун Мерлин, больше известный нам как советник короля Артура, также считался сумасшедшим. Эпос XII века «Vita Meriini» Джефри Монмауфа описывает, как Мерлин, впервые сошедший с ума после смерти его братьев в сражении, время от времени впадал в безумие и уходил в лес, где становился «лесным человеком», то есть диким человеком.

В средние века за выражением «дикий человек» могло стоять много понятий: настоящее чудовище и несчастный сумасшедший, демон и символ физической любви, воплощение чистой и простой жизни или просто украшение на геральдическом гербе. В том или другом виде он, наверное, был необходим людям, иначе этот образ не пользовался бы такой популярностью несколько сотен лет. В различных уголках мира дикий человек продолжает существовать до сих пор – в человеческом уме, если не в реальности.

Современный человек также увлечен идеей о диком человеке и упрямо хочет верить в него. В 1913 году некто по имени Джо Кноул провел несколько месяцев, блуждая по самым глухим местам штата Мэн. Он утверждал, что охотился без применения оружия, убивая дичь голыми руками. Этого человека, жившего некоторое время по законам дикого человека, с энтузиазмом приглашали жители Бостона и других городов Новой Англии, горевшие желанием поверить в возможность выживать в диких дебрях. Позднее было доказано, что утверждения Кноула были лживы, и это вызвало в обществе глубокое разочарование.

Возможно, общераспространенным примером привлекательности образа дикого человека является чрезмерная косматость некоторых молодых людей. Речь идет не просто о традиции носить длинные волосы, которые были модными и приемлемыми в обществе вплоть до прошлого века. Длинные, нечесаные и немытые волосы являются сознательным символом отторжения цивилизации и сближения с дикой природой.

Таким же образом, слушая разные крайние направления современной поп– и рок-музыки и наблюдая современные танцевальные стили с их не выразимым словами отбрасыванием любых цивилизованных форм и торжеством примитивности, мы приходим к мысли, что дикий человек может легко вписаться в имидж современного человека.

Нашим предкам, приступившим к построению цивилизованного общества и формированию правил поведения – которые, конечно, не мешали им вести себя со всей возможной дикостью во имя «благих» целей, санкционированных церковью и государством, – вероятно, необходимо было выразить свои собственные примитивные инстинкты в вымышленном диком человеке. Известно, что психология рекомендует нам иногда давать выход эмоциям дикого человека, который обитает внутри нас, по крайней мере в таком безобидном и символическом виде, как грязные, нечесаные волосы и вопящие поп-звезды. Когда-нибудь современная мода на дикого человека угаснет, так же как и мифический, бродящий по лесам Европы дикий человек растворился во мгле. Но трудно представить день, когда дикий человек в той или иной форме полностью исчезнет из нашего воображения.