Гарем чужих мужей - Мария Жукова-Гладкова

– Она мертва? – как полная идиотка уточнила я.

Милиционер кивнул и пояснил, что в такую жару труп, конечно, стал быстро разлагаться.

– Сердце? – уточнила я.

– У нее было больное сердце?

– Не знаю, но после того, как она узнала про мужа…

Мне пришлось рассказать, в каком виде был найден С.В., правда, я не стала уточнять, что первой обнаружила мумию. Участковый тут же позвал следователя, тот записал мои показания, поблагодарил, в свою очередь удовлетворил мое любопытство, и я отбыла вниз к поджидавшим меня ребятам. Они тут же позвонили Лешке и сообщили новость. Маргариту Игоревну убили одним ударом по затылку. Били каким-то тяжелым тупым предметом. Описание случившегося напомнило мне Костин рассказ о тете Вике. Квартира Маргариты Игоревны тоже была перевернута вверх дном.

Глава 22

Санкт-Петербург, 9 августа, понедельник

Когда я вошла в родную квартиру, меня встретили вчерашним составом. Два телохранителя уже, можно сказать, поселились у нас и спали на полу в Сашкиной комнате. Верка делила постель с Костей, я – с котом, когда не ночевала у Алексея Петровича. Правда, теперь у нас еще появился и Лелик, встреченный традиционным воплем попугая. Лелик гонял кота по всем комнатам, а в результате и кот, и попугай стали «верховыми» жителями (кот на шкафу, куда до сих пор не мог запрыгнуть). Пес же с чувством исполненного долга обосновался на ковре и поглядывал то на кота, то на попугая. Кот временами шипел и выгибал спину, попугай орал про козлов.

– Я заехал в секс-шоп, – первым делом сообщил братец. – С Леликом. Ему подобрали и ошейник, и цепь.

– А себе что-нибудь купил? – поинтересовалась я, размышляя, почему братцу не пришла мысль заехать за этими вещами в зоомагазин. Или ему, как школьнику, нужно оправдание для посещения секс-шопа?

Братец покраснел, потом гордо продемонстрировал подарки от нашей семьи Лелику, что купил для себя, утаил, Верка за его спиной закатила глаза.

– Мама, – подал голос сынок, ранее с Леликом не встречавшийся, – тебе не кажется, что этот мопс похож на Леонардо Ди Каприо?

Мы все пригляделись повнимательнее и поняли, что сын прав. У Сашки к Ди Каприо вообще особое отношение, как и у его друзей: в их классе половина девчонок свихнулась на этом заокеанском «супермене». Парни же при виде его портретов подрисовывают рожки, козлиную бородку, сопли из носа, хвост и уши, как у Чебурашки.

Я попросила рассказать про тетю Вику.

Она была в сознании, и братцу даже разрешили с ней поговорить десять минут.

– Лана, это опять амазонки, – сказал Костя.

Заговорщическим шепотом тетя Вика успела сообщить племяннику, что ей удалось услышать ночью. Вражины (по выражению тети Вики) думали, что убили ее, но наша родственница только притворялась мертвой, правда, после ухода вражин на самом деле потеряла сознание и очнулась только при появлении соседей.

– Костя, – сказала тетя Вика, – они хотят убить тебя и меня. Им зачем-то нужны Лана и Вера.

– А Сашка?! – закричал Костя.

– Сашку они боятся убить, потому что, как они сказали, Лана тогда разнесет какой-то там замок и их всех прикончит.

– Правильно сказали, – заметила я.

Но тетя Вика очень возмутилась, и теперь я была навсегда исключена из списка любимых родственников. По-моему, я в нем никогда и не числилась, но сейчас это не имело отношения к делу.

– Значит, меня и тебя убивать можно, – заявила она Косте, – а Ланку с Сашкой нет?! Привези мне сюда в больницу нотариуса, я отпишу все наследство тебе. Ланкиному сыну ничего не достанется, а ты, может, женишься на хорошей девушке, и у тебя тоже будут дети. Вот у моей приятельницы Анны Ивановны…

Далее последовала обычная программа расхваливания очередной старой девы, которой никак не выйти замуж и она готова бросаться на кого угодно. Костю спасла медсестра, заявившая, что визит пора заканчивать. Братец сделал это с радостью, пообещав регулярно заезжать. Тетка ему вдогонку крикнула, что ни меня, ни Сашку видеть не хочет, тем более «эту шалаву» (Верку), уже столько лет пытающуюся окрутить «хорошего мальчика» (Костю).

– Лана, ты как хочешь, но я к ней больше не поеду, – заявил братец. – Мне сегодняшнего дня хватило. От удара по голове у нее получился еще больший крен.

– Жаль, не добили, – заметила Верка.

– Вера! Грешно все-таки так говорить о пожилом человеке.

– Она еще всех нас переживет, – заметил сынок.

Я была вынуждена признать, что он прав: тетка Вика «умирала» еще в годы моего детства, и уж если амазонки не пробили ей голову…

– Это все, что она тебе сказала? – уточнила у брата. – Ты помнишь, что тебе следовало говорить с ней об амазонках, а не о старых девах?

Тетя Вика шепотом попросила Костю не считать ее сумасшедшей (это было сложно, но братец постарался), а затем описала двух молодых девиц, заявлявшихся к ней ночью. Судя по описанию, оно соответствовало полнолунному видению Валентина и его приятеля: кольчуги из мелких металлических колец на голое тело, шлемы странной формы на головах. Более того, одна была нерусской внешности и имела довольно смуглую кожу. Говорила по-русски с акцентом.

– Как тетя Вика могла их рассмотреть ночью? – удивилась я. – Она теперь что, и в темноте видит? Дар ясновидения вдруг проснулся в дополнение к яснослышанию? Сквозь стену-то она раньше всегда все слышала, в особенности то, что не предназначалось для ее ушей.

– Там же фонарь светит как раз ей в окна, – сообщил братец.

Верка вспомнила, как в субботу тетка Вика жаловалась, что столбы, по ее мнению, в садоводстве установлены неправильно и она уже писала жалобу в правление садоводческого товарищества. Правда, на жалобу пока не отреагировали, но тетя Вика напишет еще одну: запасы бумаги у нее были немалые, остались еще с советских времен. На ее век хватит.

Но больше всего тетка Вика сокрушалась по поводу украденных ста долларов. Она не успела их как следует припрятать, потому что это можно было сделать только ночью (а тут ее чуть не прибили), и девицы быстро их обнаружили, но до главного тайника, к счастью, не добрались. Тетя Вика, конечно, не стала говорить Косте, где он.

– В земле, что ли? – догадалась Верка, тоже большая специалистка по устройству тайников. – В глиняном горшке по опыту предков? А копать можно только ночью? Чтобы соседи не видели? Представляю, что бы было, если бы соседи заметили ее ночью в огороде…

– Думаю, особо не удивились бы, – высказала свое мнение я. – Они ведь все друг друга знают много лет. И к тете Вике уже привыкли. Тем более они ее постоянно видят по пять месяцев в году, мы же общаемся редко, и нам многое кажется странным, а им привычным.

Верка кивнула, соглашаясь, а Костя стал рассказывать про свою поездку в теткин дом, где как раз встретился с сотрудниками органов, попросивших его сказать, что пропало. Но в этом гораздо лучше помогли теткины соседки. Правда, амазонки не взяли ничего, если не считать ста долларов. Тетя Вика считала, что воры были очень разочарованы. Костя же, узнав, что говорили амазонки, решил: они просто пытались имитировать ограбление, а сто долларов прихватили, узнав одну из своих фальшивых купюр.

Но амазонок видела не только тетя Вика. Одна из соседок (у себя в доме) и двое подростков (у себя) заметили, как две полуголые девицы в шлемах бежали по огородам. Подростки и назвали их амазонками. Парни ловили какой-то ночной фильм, показываемый по финскому телевидению. Почему не спала бабка, осталось великой тайной. Или ее телевизор тоже ловил Финляндию, хотя на домике Костя не заметил никакой специальной антенны, как у одного из подростков.

Как решили представители органов, у нескольких людей (двое из которых находятся в возрасте, далеком от маразма) одинаковых галлюцинаций быть не могло. Костя добавил еще ряд фактов (правда, информацию фильтровал и, по его мнению, ничего лишнего не ляпнул). Сотрудники органов обещали связаться с коллегами, уже видевшими амазонок.

– А у тебя теперь какие планы? – спросили меня родственники.

– Завтра – к психам, послезавтра – в Швейцарию, – вздохнула я. – Ну, Верка, ты и стерва, что сказала Афганцу про визу.

– Он бы все равно узнал, – пожала плечами подружка. – Да и какая тебе разница, когда лететь? А так, может, ребят поскорее освободим. Ланка, Вовчика жалко!

Мне тоже было жалко «двустворчатый шкаф», которому явно тесно в подземелье (если он вообще еще в подземелье), поэтому я смирилась с судьбой.

– Ты одна в Швейцарию полетишь? – уточнила Верка.

– Нет, с адвокатом.

– Каким еще адвокатом? – удивился Костя и, судя по изменившемуся выражению лица, приготовился выдать одну из воспитательных речей (с воплями), которые братец иногда произносит, забывая, что мне тридцать шесть лет. Но слово «адвокат» (как и ряд других) обычно вызывает у него большое беспокойство.

Пришлось рассказать родственникам то, что я предложила сделать Афганцу. Ему не пришлось все разжевывать, он схватил на лету, потому что был знаком с процедурой. Родственники же, подружка и охранники очень заинтересовались, Верка в особенности.