Два трактата о правлении - Джон Локк

114. Хотя это достаточный ответ на их возражение, показывающий, что оно ставит их в столь же трудное положение, как и тех, против кого они его употребляют, я все же попытаюсь ещё глубже раскрыть слабость этой аргументации.

"Все люди, — говорят они, — рождаются под властью какого-либо правительства, и поэтому они не могут свободно устанавливать новое. Каждый родится подданным своего отца или своего государя и поэтому связан вечными узами повиновения и верности". Совершенно очевидно, что человечество никогда не было связано никаким природным повиновением от рождения, которое обязывало бы людей без их собственного согласия повиноваться государям и их наследникам, и никогда не соглашалось на это.

115. Ведь в истории, как священной, так и гражданской, чаще всего встречаются примеры того, как люди выходили из повиновения и отказывались подчиняться той юрисдикции, под которой они родились, и той семье или сообществу, в которых они выросли, и создавали новые государства в других местах; отсюда появилось все то множество мелких государств, которые существовали в первоначальную эпоху и количество которых непрерывно увеличивалось, до тех пор пока было достаточно места, а затем более сильный или более удачливый поглощал более слабого, а великие державы снова распадались на части и превращались в мелкие владения. Все это дает множество доказательств против отцовского правления и ясно доказывает, что не природное право отца, переходящее к его потомкам, создало вначале государство, так как на подобной основе невозможно было создать такое множество маленьких царств; все они представляли бы собой одну всеобщую монархию, если бы люди не были свободны отделяться от своих семейств и от своего государства, каково бы оно ни было, и, отделившись, создавать отдельные государства и другие правления, которые они считали подходящими.

116. Так происходило в мире от его начала до сегодняшнего дня. И сейчас свободе человечества не в большей [c.329] степени препятствует то, что люди рождаются в организованных и древних государствах, которые имеют установленные законы и устойчивые формы правления, чем если бы они родились в лесах среди их ничем не ограниченных обитателей, которые там скитаются. Ведь те, кто уверяет нас, что, "родившись под властью какого-либо правительства, мы, естественно, являемся его подданными" и не имеем никакого права или основания на свободу естественного состояния, не располагают никаким другим доводом (оставляя в стороне рассуждения об отцовской власти, на что мы уже, ответили), кроме того, что поскольку наши отцы и предки отказались от своей естественной свободы, то они тем самым обрекли себя и свое потомство на вечное подчинение тому правительству, которому они сами подчинились. Справедливо, что, какое бы обязательство или обещание кто-либо ни сделал от своего имени, он обязан их выполнять, но он не может ни по какому договору обязать к этому своих детей или свое потомство. Ведь его сын, став совершеннолетним, так же свободен, как и отец, и любое действие отца, может не в большей степени ограничивать свободу его сына, чем свободу кого-либо другого. Отец действительно может обусловить подобными обязательствами право на владение той землей, которой он пользовался в качестве подданного какого-либо государства, причем эти условия могут обязывать его сына принадлежать к данному сообществу, если он хочет обладать теми владениями, которые принадлежали его отцу; поскольку данное имение — собственность его отца, то он может распоряжаться им или ставить любые условия по собственному желанию.

117. И вот это-то обычно являлось причиной ошибки в данном вопросе; так как государства не разрешают, чтобы какая-либо часть их владений была отрезана или чтобы какой-либо частью пользовался кто-либо, кроме принадлежащих к данному сообществу, то сын обычно может пользоваться владениями своего отца только на тех же условиях, на которых ими пользовался его отец. т. е. став членом общества; тем самым он сразу же ставит себя в подчинение тому правительству, которое он находит установленным, в такой же степени, как любой другой подданный этого государства. И таким образом, только согласие свободных людей, родившихся под властью какого-либо правительства, делает их членами этого государства, и это согласие дается порознь поочередно, по мере того как каждый достигает совершеннолетия, а не всеми вместе; люди не [c.330] замечают этого и считают, что этого вообще не происходит или что это не обязательно, и заключают, что они являются подданными по природе, точно так же как они являются людьми.

118. Но совершенно очевидно, что сами правительства понимают это иначе; они не претендуют на власть над сыном только потому, что они обладали этой властью над отцом; точно так же они не считают детей своими подданными, хотя их отцы и находились в подданстве. Если у английского подданного рождается сын от англичанки во Франции, то чьим подданным он является? Он не является подданным английского короля, так как он ещё должен быть допущен к связанным с этим привилегиям. Точно так же он не является и подданным французского короля, ведь в этом случае как мог бы его отец обладать свободой увезти его и воспитывать по собственному желанию? И разве кто-либо когда-либо считался предателем или дезертиром, если он покидал ту страну, в которой он просто родился от родителей-иностранцев, или участвовал в военных действиях против этой страны? Таким образом, совершенно очевидно, что из практики самих государств, так же как и из законов здравого разума, следует, что ребенок не рождается подданным какой-либо страны или правительства. Он находится под опекой и под властью своего отца, пока не достигает совершеннолетия; а тогда он является свободным человеком, который волен выбирать, под властью какого правительства он хочет находиться и членом какого государственного организма он хочет стать. Ведь если сын англичанина, родившийся во Франции, свободен и может так поступать, то очевидно, что на него не налагается никаких обязательств, вытекающих из того, что его отец является подданным определенного королевства; точно так же он не связан никаким из договоров, заключенных его предками. А тогда почему его сын в силу тех же причин не обладает такой же свободой, хотя бы он и родился где-либо в другом месте? Ведь власть, которой отец по природе обладает над своими детьми, является одной и той же, где бы они ни родились, и узы естественных обязательств не ограничены какими-либо конкретными границами королевств и государств.

119. Каждый человек, как было показано, по природе свободен, и ничто не в состоянии поставить его в подчинение какой-либо земной власти, за исключением его собственного согласия; необходимо рассмотреть, что следует считать достаточным выражением согласия человека, [c.331] которое влекло бы за собой его подчинение законам какого-либо правительства. Обычно различают выраженное и молчаливое согласие, которое мы сейчас и рассмотрим. Никто не сомневается, что лишь выраженное согласие какого-либо человека, вступающего в какое-либо общество, делает его подлинным членом этого общества, подданным его правительства. Трудность заключается в том, что следует понимать под молчаливым согласием и в какой степени оно обязывает, i. e. в какой степени следует считать, что человек согласился и тем самым подчинился какому-либо правительству, когда он не сделал никаких заявлений по этому поводу. На это я скажу, что всякий человек, который владеет или пользуется какой-либо частью территории какого-либо государства, тем самым дает свое молчаливое согласие и в такой же степени обязан повиноваться законам этого правительства в тот период, когда он пользуется этим владением, как и всякий другой, находящийся под властью этого правительства, независимо от того, состоит ли это владение из земли, навечно закрепленной за ним и за его наследниками, или из жилища, снятого на неделю, или же это просто право бесплатного передвижения по дорогам; и на деле оно распространяется на само существование любого человека в пределах территории этого государства.

120. Для того чтобы лучше понять это, следует принять во внимание, что каждый человек, впервые вступая в какое-либо сообщество и присоединившись к нему, присоединяет также и подчиняет обществу те владения, которые он имеет или которые приобретет и которые ещё не принадлежат какому-либо другому государству. Ведь было бы прямым противоречием, если бы кто-либо вступал в общество вместе с другими для защиты и регулирования собственности и при этом предполагал, что его земля, земля человека, собственность которого должна регулироваться законами общества, должна быть изъята из юрисдикции того правительства, подданным которого является сам он, владелец этой земли. Следовательно, тем же самым актом, посредством которого кто-либо присоединяет свою персону, бывшую прежде свободной, к государству, тем же самым актом присоединяет к этому государству и свои владения, которые до того были свободными; и оба они, и персона и её владения, становятся подчиненными правительству и власти этого государства до тех пор, пока это государство существует. Отсюда вытекает, что каждый, кто по праву наследования, покупки, разрешения или каким-либо иным [c.332] путем пользуется какой-либо частью земли, присоединенной подобным образом и находящейся под властью этого государства, должен принимать её вместе с теми обязательствами, которые с этим связаны, т. е. подчиняясь правительству государства, под юрисдикцией которого находится эта земля, в такой же степени, как и каждый из подданных этого государства.