Зажги меня (сборник) - Тахира Мафи

– Не надо так о себе думать, – негромко произносит он. – Все у тебя со временем получится.

– А тебе это было трудно? – с надеждой в голосе интересуюсь я. – Ты сразу понял, что нужно делать, чтобы контролировать свои силы?

Он удивленно смотрит на меня:

– Нет. Впрочем, мне все удается достаточно просто.

Я снова опускаю голову и вздыхаю.

Уорнер смеется, а я украдкой смотрю на него.

Он широко улыбается.

– Что такое?

– Ничего, – шепотом отвечает он.

Рядом со мной раздается резкий свист. Я оглядываюсь.

– Эй, там! – недовольно кричит Кенджи. – Умелые ручки! Продолжаем работу! Иди сюда. – Он старается казаться раздраженным, хотя это у него плохо получается. – Только теперь я попрошу тебя нормально сосредоточиться. Ты же не обезьяна, в конце концов. Не надо гадить повсюду, где только ты находишься.

Уорнер не выдерживает и уже хохочет в открытую.

На глазах у всех.

Я смотрю на него, а он уставился на стену и пытается подавить смех, проводя пальцами по волосам.

– Ну, хоть кто-то ценит мое чувство юмора, – замечает Кенджи и тянет меня за руку. – Пошли, принцесса. Давай-ка попробуем еще разок. И пожалуйста, не надо больше пытаться тут убить всех нас.

Глава 39

Мы упражняемся всю неделю.

Я так устала, что едва стою на ногах. Зато у меня такие достижения, на которые я прежде и не рассчитывала. Кенджи до сих пор работает со мной, а Касл контролирует этот процесс. Все остальные тоже постоянно работают со всевозможными тренажерами.

У Уинстона и Брендана, похоже, настроение улучшается изо дня в день. Они выглядят гораздо лучше, оба стали намного жизнерадостнее, а шрам на лице у Брендана постепенно бледнеет. Мне нравится наблюдать за такими переменами. Делалье радуется этому даже больше, чем я, ведь это ему удалось подобрать для них нужные лекарства.

Оба они большую часть дня едят, спят и занимаются то на велотренажерах, то на беговой дорожке. Лили работает на разных тренажерах понемногу, сегодня она упражняется с медболами, выбрав себе для этого удобное местечко в углу зала. Иан предпочитает штанги и гантели, а заодно присматривает за Каслом. Что касается Алии, она целыми днями делает какие-то зарисовки в своем блокноте. Сейчас она выглядит более счастливой, чем раньше. Похоже, она успокоилась и целиком отдалась своей работе. Мне остается только надеяться на то, что Адам и Джеймс тоже чувствуют себя неплохо. Надеюсь, что с ними все в порядке.

Уорнер в течение всего дня где-то отсутствует.

Время от времени я поглядываю в сторону лифта, втайне надеясь, что вдруг двери плавно разъедутся в стороны, и вернут его в тренажерный зал. Иногда он и в самом деле появляется здесь, чтобы немного потренироваться на велосипеде или беговой дорожке, но большую часть времени все же проводит где-то в другом месте.

Я вижу его только рано утром, а еще по вечерам, когда он занимается тренировками, посвященными сердечно-сосудистой системе. Больше всего я люблю вечера, кода мы все садимся в кружок после тренировок и обсуждаем свои достижения. Уинстон и Брендан выздоравливают, я становлюсь сильнее, а Уорнер докладывает нам о том, какие перемены имеются в настроениях гражданских лиц и солдат, что нового у оздоровленцев и так далее. Пока что, как кажется, там, снаружи, все тихо и спокойно.

Потом мы с Уорнером отправляемся в его апартаменты, там принимаем душ и отправляемся по разным комнатам. Я сплю в его кровати. Он выбрал для себя диван в кабинете.

Каждую ночь я приказываю себе набраться храбрости и постучаться к нему, но этого до сих пор так и не произошло.

Я пока не знаю, что ему сказать.

Кенджи тянет меня за волосы.

– Ой! – Я дергаюсь и хмурюсь. – Что это на тебя нашло?

– Я сегодня тобой совершенно не доволен.

– Что? А мне показалось, ты сказал, что все хорошо…

– Так оно и есть. Но ты недостаточно сосредоточена. Ты постоянно смотришь на лифт, как будто он сейчас начнет выполнять три твоих заветных желания.

– А, ты про это… – Я отворачиваюсь. – Ну прости, больше не буду.

– Не извиняйся. – Он вздыхает и сам хмурится. – Что же происходит между вами обоими? Я когда-нибудь узнаю или нет?

Я вздыхаю и шлепаюсь на маты.

– Я сама не знаю, Кенджи. Он то горячий, то холодный. – Я неопределенно пожимаю плечами. – Наверное, так и надо. Мне сейчас требуется немного личного пространства.

– Но он ведь тебе нравится, да? – Кенджи приподнимает брови.

Я молчу, но чувствую, что слегка покраснела.

Кенджи закатывает глаза к потолку:

– Знаешь, я и подумать никогда не мог, что Уорнер способен сделать тебя счастливой.

– А разве я выгляжу счастливой? – парирую я.

– Верно замечено. – Он вздыхает. – Я хотел сказать, что с Кентом ты всегда казалась счастливой со стороны. Так что сейчас я ничего не могу понять. – Он колеблется, потирает лоб. – Ну конечно, когда вы были вместе с Кентом, ты отличалась от того, что я вижу сегодня. Ты все время все драматизировала. И была более плаксивая. Ты постоянно плакала, чтоб тебя!.. – Он морщится. – Боже, я даже не могу определить, какое из этих двух состояний мне нравится больше.

– Ты полагаешь, что я и сейчас все драматизирую? – спрашиваю я, широко распахнув глаза. – А ты себя-то хоть самого знаешь?

– Ну, я-то уж точно ничего не драматизирую, понятно? Просто в настоящий момент мне требуется обращать особое внимание на…

Я презрительно фыркаю.

– Эй, послушай, – говорит он, указывая на меня, – я только хотел сказать, что уже и сам не знаю, во что мне верить. Я уже катался на этой карусели. Сначала Адам. Теперь Уорнер. Глядишь, через недельку-другую ты решишь и со мной замутить…

– А тебе бы этого хотелось, да?

– Как скажешь. – Он отворачивается. – Но ты мне даже внешне не нравишься.

– Но ты же сам говорил, что я симпатичная.

– Ты несешь полный бред, вот это точно. Причем довольно часто.

– Я сама не могу в себе разобраться, Кенджи. – Я встречаюсь с ним взглядом. – Вот в чем проблема. И не знаю, как это все объяснить. И еще я не могу понять глубины своих чувств. Могу сказать лишь одно: то, что испытываю сейчас, я никогда не испытывала, когда была с Адамом.

У Кенджи от удивления и испуга глаза, кажется, сдвигаются в одну точку. Он молчит, сраженный моим ответом. Потом медленно выдыхает:

– Ты это серьезно?

Я киваю.

– Правда? Серьезно-серьезно?

– Ну да. Я чувствую себя… так легко. Как будто я могла бы… Ну, даже не знаю. – Я замолкаю. – Как будто то, что я чувствую, происходит со мной впервые в жизни. Но все будет в порядке. Я окрепну.

– Но то, что ты мне сейчас говоришь, похоже, относится только к тебе. При чем тут Уорнер?

– Это верно, – соглашаюсь я. – Но иногда люди могут как бы тянуть нас вниз. Я понимаю, что Адам этого не хотел, но он именно тащил меня куда-то вниз. Мы были с ним грустной парой.

– Вот оно как… – задумывается Кенджи.

– Когда я была с Адамом, возникали постоянные препятствия – какие-то сложности плюс обязательно чья-то боль, – объясняю я. – И Адам при этом всегда оставался таким серьезным. Он был всегда напряжен, и это меня тоже изводило. Мы без конца то прятались, то скрывались, то находились в бегах. У нас почти и не было таких моментов, чтобы нам никто не мешал, когда мы находились с ним вдвоем. Как будто сама Вселенная пыталась подсказать мне, что я слишком уж стараюсь сделать все так, чтобы наши отношения сложились.

– Ну, Кент совсем не плохой парень, – хмурится Кенджи. – Ты немного несправедлива к нему. Конечно, в последнее время он ведет себя как последний кретин, а вообще-то он ничего. Ты сама это знаешь. Просто сейчас для него наступили очень уж плохие времена.

– Понимаю, – вздыхаю я, начиная грустить. – Но наш мир продолжает разваливаться на части. Даже если мы выиграем войну, все еще вокруг будет продолжать ухудшаться, и только потом дела пойдут на лад. – Я замолкаю и начинаю разглядывать свои ладони. – Я считаю, что люди становятся настоящими именно тогда, когда у них наступают сложные времена. Я сама через это проходила. У меня есть яркий пример – я, мои родители и окружавшее меня общество. Ну, конечно, Адам – совсем неплохой парень. Но просто из того, что он хороший малый, еще вовсе не следует, что он был создан именно для меня.

Я отрываю взгляд от своих рук.

– Теперь я другая. Я больше не подхожу ему, а он – мне.

– Но он до сих пор любит тебя.

– Нет. Не любит.

– Это жестокое обвинение.

– Это не обвинение, – говорю я. – Когда-нибудь Адам и сам поймет, что чувства, которые он испытывал ко мне, это всего лишь какая-то безумная форма отчаяния. Мы просто нуждались в поддержке другого человека, а наше прошлое заставило нас подумать о том, что мы будем совместимы и в дальнейшем. Но этого оказалось недостаточно. Потому что если бы это было не так, я не смогла бы так просто уйти от него. – Я опускаю взляд и уже тише добавляю: – Уорнер не соблазнял меня, Кенджи. Он не выкрадывал меня и никуда не прятал. Я просто… достигла того момента, когда для меня все вокруг резко изменилось. Все, что я знала об Уорнере, оказалось неправдой. Все, что я думала сама о себе, тоже оказалось ложным. И при этом я понимала, что меняюсь, – продолжаю я. – Я хотела двигаться вперед. Хотела злиться и пронзительно кричать впервые в жизни, но не могла. Я хотела, чтобы люди перестали меня бояться, поэтому я пыталась запереться и исчезнуть, надеясь, что так всем остальным будет комфортнее. При этом я ненавидела себя за то, что была настолько пассивной всю свою жизнь. Теперь я понимаю, насколько все могло было быть по-другому, если бы поверила в себя, когда это было так необходимо. Но мне больше не хотелось туда возвращаться. И я не вернусь. Ни за что.