Пепел Снежной Королевы - Хакимова Эля

– Куки, ты пришла! Я очень рада. Чаю?

– Спасибо, – машинально ответила Куки, проходя вслед за слегка жужжавшей коляской дальше.

На кухне с белой безликой мебелью, лишенной всякой индивидуальности, на плите уже закипал медный чайник. Куки присела к столу с двумя приборами и принялась крутить свою чашку на блюдце, усиленно пытаясь припомнить, где она могла слышать голос Труди.

После первого же глотка Куки стало не по себе. «Странный привкус, – подумалось ей, – что это? Мелисса?» Легкое онемение сопровождалось жжением – а мята холодит.

– Труди… я должна вам сказать. Что-то, что касается вашего мужа… – неловко начала Куки.

– Если ты про то, что Питера убили, то я все знаю, – мягко остановила ее Труди.

– Позвонили из полиции, – с облегчением вздохнула Куки.

– Нет. Я просто знаю. – Труди задумчиво перекладывала с грани на грань замысловатую шкатулку, которую вертела в руках до этого. Золоченая инкрустированная перламутром коробочка тускло поблескивала в свете электрической лампочки.

Вдруг картинка перед глазами Куки резко изменилась. Все стало абсолютно белым. «Это что, потолок, что ли?» – подумала Куки. Потом его заслонила огромная гора.

– Труди, ты стоишь!

– Еще как. И хожу. Я не такая уж беспомощная, как ты думаешь. Как вы все думаете. – Труди рассмеялась.

Вот! Этот голос изобразил Кит перед тем, как его увезли в клинику: «Больше я тебя не буду целовать, а не то зацелую до смерти». Вот при каких обстоятельствах Куки впервые услышала этот нежный и ласковый голос!

– Знаешь, в общем и целом странно. – Труди внимательно посмотрела в лицо Куки и осторожно поправила прядь волос на бледном ее лбу. – Если бы не малышка Саманта, это ты могла бы стать той, самой последней. Тринадцатая девочка… Какие странные иногда коленца выкидывает судьба…

Ничего более страшного, чем смех Труди, Куки себе представить не могла. Кроме, пожалуй, осознания того факта, что она не может пошевелить даже пальцем. Тело совершенно не слушалось свою хозяйку.

– Объявление в газете, которую ты оставила просушиться на столе, я читала уже не в первый раз. И почему вы взялись спасать мальчика? Неужели ни разу не пришло в голову, что ему может быть хорошо там, где он находится, вместе со мной? Мне очень помогла ваша мать, Куки. Бесценная помощница – без нее я, возможно, не смогла бы задержать твоего брата у себя в гостях. Все эти таблетки и уколы, ах, какая прелесть эта ваша медицина!

Но сначала Мишель, потом ты, а потом и Питер, не сговариваясь, решили окончательно все испортить. А ведь как гладко все складывалось! Ты благоразумно погибаешь в автокатастрофе, как только выезжаешь за город. Мишель предусмотрительно остается слабоумной. И мальчик мой навсегда. У Кристофера не было бы ни одной нити, связывающей его и этот мир, ни одного якоря в вашей скучной гавани.

Но тут вмешивается противная девчонка Мишель. А глупый Питер никак не соглашается, чтобы я избавила нас от этого никчемного создания. Подумать только, он в своей отцовской любви заходит так далеко, что пытается угрожать мне! Мне! Он, жалкий червяк, чей век настолько короток, что я с трудом успела запомнить его имя.

Ну хорошо же. Один звонок в полицию, сообщающий имя Снежной Королевы, и вуаля! Я, скорбящая вдова, единоличная владелица доходного предприятия. Единственная опекунша слабоумной девочки. Думаю, через несколько лет Мишель вернулась бы в родные края – поумневшая, похорошевшая… А там, глядишь, Снежная Королева снова спасла бы от старости несколько маленьких девочек.

Вот уж никак не ожидала, что ты станешь свидетельницей блестящей операции в парке. Но согласись – обвести вокруг пальца полицейских, как слепых котят… Это я выстрелила, чтобы они стали стрелять в ответ и застрелили Питера. Согласна, гордиться здесь нечем, я всегда предпочитала холодное оружие. Или яд. – И она холодно улыбнулась.

Легенда гласила. Когда-то в королевстве кельтов, еще за тысячи лет до Дал-Риады и за тысячи лет до Альбы, лето длилось круглый год, люди жили по сто лет, а умирали молодыми и без боли.

От брака смертного короля Балэра и цветочной феи Этайн, вечно юной и бессмертной, родились две дочери – Брэнна Управляющая Снегом и Северным Ветром и Эйтлин Понимающая Язык Растений.

Пришло время, прекрасный король Балэр умер, а его жена живой сошла с ним в могилу и навеки была там замурована. Их дочери стали править королевством. Правили они по очереди, и когда королевой была Брэнна – наступала зима. Королева Эйтлин приносила с собой лето. Так появились времена года и остались навсегда.

Королевы-дочери в отличие от бессмертной матери были смертными, как и их отец. Эйтлин умерла, когда невидимая птица Мара сняла руну жизни со лба королевы.

А Брэнне предстояло еще жить да жить, ведь холод и снег продлили ей век. Однако судьба сестры испугала ее, и стала она думать, как избежать участи смертной Эйтлин.

На время лета Брэнна удалялась все дальше и дальше на север и возвращалась только с наступлением зимы. Много раз приходила Брэнна на могилу родителей и взывала к матери, спрашивая ту, как может она избежать смерти. Молчала прекрасная и вечно живая Этайн.

Тогда Брэнна в отчаянии обратилась за помощью к женщине-друиду Бирог. Та сказала, что есть только один способ – в полнолуние особой ночи выйти на берег священного Озера и дождаться, когда волшебная птица Мара с человеческой головой, забирающая у людей жизнь, прилетит напиться.

А когда Брэнна заморозит Озеро, Мара улететь не сможет, ибо даже птица Мара не может поднять целое озеро льда. В обмен на свободу птица исполнит любое желание.

Только коварная Бирог не сказала Брэнне, чего именно попросить у Мары, и та попросила лишь вечную жизнь, не упомянув о вечной молодости. Отныне Брэнна должна жить вечно – но старухой! Это было для нее страшнее смерти.

Прошел срок, и Брэнна выведала у сжалившейся над ней матери, что, для того чтобы жить вечно и оставаться молодой, она должна каждые пятьдесят лет забирать жизнь двенадцати девочек. И сейчас среди людей бродит бессмертная Брэнна – Снежная Королева.

Часть III

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Глава 1

Куки всегда ощущала присутствие в своей жизни брата. Именно с его появлением сама Куки и родилась. Вернее, перестала быть растением и начала превращаться в человека.

Большой Снегопад стал разломом, который разделил ее жизнь на «до» и «после». Где-то в сердце снежной бури, все еще бушующей в разломе, остался красный колышек– ее потерянный брат.

Дальше Куки шла одна. Кит был маркером, который задавал масштаб вселенной Куки. Отныне и навсегда она измеряла расстояние между ним и ею сегодняшней. Той, которой она становилась с течением времени и по мере удаления от брата.

Кристофер оставался ровно на том же месте. В том же времени года. И сам он никогда не изменялся, оставаясь маленьким мальчиком. Куки же все время ощущала, как увеличивается по сравнению с ним. Как тело ее постепенно раздувает, а душу наполняют повседневные опилки жизни.

Поначалу она покрылась коростой горя. Казалось, вся ее кожа – это сплошная рана. Любое прикосновение к ней – вольное или невольное – причиняло страшные муки. Любое напоминание о тех событиях заставляло ее сочиться слезами, совсем как исходит соками дерево с раной на коре.

Постепенно кора грубела, рана зарастала. Долго потом облетали с нее струпья этой коросты. Долго она приноравливалась к своей ране изнутри и закрывала ее снаружи, наращивая все новые и новые слои покрова.

Исподволь пустые каждодневные заботы разбавили насыщенный и густой сироп из горя. Надуманные или насущные заботы промокнули сукровицу. Слова человеческие обветрили и отполировали рану. Куки стала такой, какой стала.

И вот теперь пришел ее час. Она почувствовала, как вихрь, больше похожий на сильное течение в жидком и гладком воздухе, подхватил ее и понес обратно. Туда, к самому началу, к маленькой точке в метели.