Нихилени (СИ) - Ойтен Мирланда

Ан отметила, что всё-таки, древние были правы. То, что заложено в нас в детстве, потом не вырубить и топором. Вот Красавица, большая, сильная, самостоятельная, а ведёт себя так, как её научил её отец.

Да даже внешне они сидели, как две маленькие копии их отцов. Красавица, в лёгком кремовом платье, с высокой причёской и чистыми ногтями, и она, Ан, в старых штанах и футболке с чужого плеча, с вросшей грязью, которую, наверное, будет проще вырвать вместе с ногтями.

— Я видела тебя сегодня во дворе. Ты стала сильной. Ты и раньше была, и возможно, я просто забыла… Это твой отец научил тебя драться?

— Угу, вроде того. И Кел немного.

— Снова этот Кел, — сестра закатила глаза. — Он ходил за тобой хвостом и страшно злился, когда кто-то, кроме него, разговаривал с тобой. Даже мне угрожал и требовал, чтобы я от тебя отстала.

— Правда?

— Истинная, — сестра подняла правую руку в старом жесте клятвы. — Я тогда на него страшно обиделась.

— Даже так?

— Да, представь себе. Мало мне было папы, а тут ещё брат пытается указывать, — Красавица рассмеялась. — Как же это было глупо. Мы вообще были беззаботными дураками, если подумать, и он, и я, и вся семья. Да вообще, весь мир. Кто мог подумать, что он так глупо рухнет?

— Никто, — согласилась Ан. — Как ты пережила… конец?

Красавица отвернулась.

— Спроси что-нибудь другое… К первой волне у меня был иммунитет, как ты знаешь. Так что я осталась в своей лаборатории, чтобы присмотреть за моими питомцами и не дать использовать их в нехороших целях. Но мне надо было их сразу уничтожить, потому что когда начались бои, дом разбомбили, а клетки треснули. Они разбежались. Я пыталась кое-как их отловить, но сама знаешь, мы… короче, мои питомцы не нашли себе достойных природных врагов и заполонили город. Хорошо, что со временем природа взяла своё, а то бы они дожрали людей.

— Ты не пробовала вновь взять их под контроль?

Сестра развела руками.

— А как? Чем? У меня не осталось инструментов. Я, когда сюда вернулась, кое-как придумала, как оттеснить их от реки и не заражать её личинками. Ты бы видела, что происходило ниже по течении каждую весну!

— На том берегу я видела мужчину, — медленно сказала Ан. — Он повелевал твоими питомцами. У него было три ошейника и свисток.

Красавица замерла.

— И всё?

— И брелок с твоим гербом. Красивый такой.

Сестрёнка медленно кивнула.

— Значит, он до сих пор жив.

— Кто?

— Ты его не знаешь. Парень из нам подобных, но другой семьи. Он пришел сюда семь лет назад приручать тварей. Я попыталась его сначала отговорить, уболтать, очаровать, в общем, оставить при себе, чтобы он приносил настоящую пользу. Но он то ли не поверил, что я — это я, то ли счёл, что могущественней меня, то ли у него были свои амбиции… Он ушел на тот берег и больше я о нём не слышала.

Ан медленно кивнула.

— Ты знала, что у него есть подобные инструменты?

— Да. Он показал мне один ошейник, я его выкрала и уничтожила, тогда он и сбежал от меня. Я жалею, что не обыскала его сразу. Говорят, он начал размножать тварей?

— Да. У него была семья шептуний.

— Плохо. Сколько их? Придётся устроить рейд на ту сторону. А я, глупая, думала, что пути через город захирели из-за того, что не севере мост навели. А тут вот оно что!

Ан кивнула.

— Жаль, что тебе не удалось их сразу уничтожить.

— Я тысячу раз жалела об этом. После того, как мою лабораторию уничтожили, а город покинули, я потерялась и… прошло много лет, прежде, чем я нашла папу и вернулась домой.

— Как много? — Ан наполнила бокал вином.

— Много. Не смотри так, я правда не знаю. О многом я узнала от других. О Рем и её отце, например. Ты же помнишь их? Не смотри так, ты должна помнить Рем! Дочка Строителя, подкидыш, ты с ней жила.

— Я помню, — Ан сделала долгий глоток. — Что с ними стало?

— Они погибли. Рем от вируса, Строитель наложил на себя руки. Тётушка, Жадина, была рядом и всё видела. Она сказала, что если бы дядя не убил себя сам, то кому-то из нас пришлось бы оказать ему эту последнюю милость. Он её так любил, как наверное… не знаю. Никогда бы не подумала, что приёмного ребёнка можно так любить.

— Мы все, если разобраться, по сути приёмные. И не всех нас любили.

Красавица пожала плечами и откинулась на спинку своего стула.

— Отцу я была родной. Куда уж роднее. Меня создали специально для него… Ты никогда не думала, что всё могло бы сложиться по-другому?

— Если бы не вирусы? Да, много раз.

— Нет, я не про них. Да, хорошо, чтобы их не было, но ещё раньше. Что, если бы мы попали не к тем отцам, что у нас были? Мой… папа был хорошим, пусть и строгим отцом. Я любила его. И до сих пор люблю. Но что было бы, если бы меня отдали Первенцу? А ты…

— Я тоже люблю своего отца, а он любил меня.

— Да, я помню. Он у тебя был… своеобразным. Но… ты никогда не думала, что бы было, если бы Строитель не взял Рем и не отказался от тебя?

Ан не ответила и молча допивала вино.

— Ты понимаешь, о чём я?

— Я не помню.

— Тебя ведь делали, как дочь Строителя. А он предпочел тебе Рем. Папа говорил, что он подобрал её на улице. Как кошку.

— Да, она мне тоже об этом рассказывала. Ей было шесть лет. Только не на улице, а в приюте. Она была дочерью его друзей.

— Это всё равно мало что меняет. Он отказался из-за неё от тебя. Но… вот представь, если бы он вырастил тебя, а не Рем? Что бы было?

— Это невозможно, — Ан снова рыгнула. Запах стал сильнее. Что ж, стоит завязать с вином. Жадность её погубит.

— Почему?

— Потому что меня растил мой отец. Тот, кому я предназначалась.

— Брось. Дедушка не стал бы отдавать ребёнка кому-то вроде твоего отца… Уж прости, его репутацию знали все! Он ничего так и не добился в жизни, мотался туда-сюда, как неприкаянный. Я старше тебя, сестрёнка, и я видела, что было до твоего рождения. Он… ну подумай сама, мы не простые люди. Дедушка сумел создать… ну просто лучших людей, нас. Мы не сверхлюди, но всё же мы чуть-чуть получше большинства. А Бес… твой отец?

Ан снова рыгнула. Красавица беспокойно свела брови.

— Ты в порядке?

— Да. Скоро всё пройдёт. Так о чём же ты, а, об отце. Ты просто всего не знаешь, сестрёнка, — как например, кого создали и для чего, иначе бы не поила меня этим вином, мрачно подумала Ан. — Меня создали именно для папы, а даже если нет, то мне плевать. Это не важно, на самом деле. Я предпочитаю думать, что папа меня попросил, а дед его послушался..

— И он послушался? Ан, это невозможно.

— Нет, возможно. Видишь ли, папа не выбирал себе жизнь. Он не с трудом читал, его просто не научили. Его не учили говорить, его не учили писать и считать. Смотрели, что с ним будет. Мы же не люди, помнишь? Ты знаешь, что человек может научиться говорить только в детстве? Если лишить человека людского общества, то он не станет человеком. Дедушка позволил им проверить, что будет, если такого особенного человека не учить. Думаю, ему самому будет интересно, — Ан сдержала рвущийся из желудка поток. Помолчала. — Он потом раскаялся в том, что сделала, как говорил. Сказал, что был вынужден им отдать отца, хотя изначально хотели провести эксперимент над тремя. Но твоего отца и дядю он не отдал, пожертвовав только одним из братьев. А потом папа научился говорить, читать и считать. Даже умножать в уме. Этому уже я его научила… Ему было трудно, но он пытался. И дедушке было стыдно за то, что он сделал, поэтому, когда папа попросил, он сделал меня для папы. Точь-в-точь как папа, идеально ему подходит в дочки. Например, терпеливая и крепкая, чтобы сразу не померла от папиной заботы. Стойкая к ядам, например.

Ан всё же не сдержала отрыжку. Комок прокатился из желудка по пищеводу, обжигая слизистую, но вернулся на место. Она похлопала себя по груди и с трудом вздохнула.

— Что ты насыпала мне в вино, а, сестрёнка?

30

Этот уголок мира выглядел нетронутым катаклизмами и упадком. Зелёный спуск с нагорья к морю был усыпан, как рассыпавшимися косточками, домами для летнего отдыха. Круглые, с наклонными стенами и фигурными окнами, широкими террасами, изогнутыми и плоскими крышами, бассейнами и лестницами к морю. Они были ярко раскрашены, но при этом стояли достаточно далеко друг от друга, чтобы не мешать отдыхающим.