Третье рождение Феникса - Наталья Солнцева

- Убийца не стал бы рисковать, покупая нож в костровском магазине, - сказала Ева. - Городок маленький, велика вероятность засветиться.

- Правильно мыслишь. Вообще орудие убийства подобрано со знанием дела - нож… коих везде полно, любой может такой приобрести. След ножа, если он ширпотребовский, проследить невозможно.

- Нож из Кострова такой же, каким убили Мартова? - спросила Ева.

- Похож. Но чуть-чуть другой… Думаешь, убийца купил сразу несколько штук? Вряд ли. Это могло привлечь внимание.

- Ты так говоришь, будто Мартова и Вершинина лишил жизни один и тот же человек, - сказала Ева.

- Я в этом почти уверен. Хотя Костров и Москва далеко друг от друга, а Мартов вроде бы никак не связан с Вершининым, что-то их объединяет. Прошлое? Настоящее?

- Для них обоих настоящего уже не существует, - возразила Ева. - А тебе не кажется странным, что убили именно Вершинина? Почему не Руслана, не Герца, наконец? Думаю, не только Чернышев - многие костровские мужчины могли ревновать друг друга к Марии Симанской… - Она запнулась, ее глаза стали большими и темными, как в мгновения блеснувшей догадки. - Женщина! Вот что их объединяет! - воскликнула Ева.

- Полагаешь, Мартова тоже убили из ревности? Но кто?

- Пока не знаю… погоди, не сбивай меня с мысли… - Она застыла, напряженно размышляя. - А почему мы вообще привязались к мужчине? Разве женщины не убивают?

Смирнов скептически хмыкнул.

- Разумеется, убивают. Но мотив?

- Та же ревность.

- Я пока не обнаружил в окружении Мартова ревнивых женщин. Что касается Вершинина…

- Ты забыл Анжелу! - перебила Ева.

Всеслав расхохотался.

- Зачем ей убивать Мартова? Или офицера из какого-то Кострова? Она бы уж скорее с Михалиным расправилась, если бы могла.

- Да! Чего-то не хватает для разгадки, - согласилась Ева. - Ты давал Вершининой или Зориной читать статью и архивные материалы?

- Это было бы слишком долго, - сказал сыщик. - Я должен был успеть опросить всех за один день, чтобы поскорее вернуться в Москву. Я давал эти материалы только Татьяне Савельевне Симанской.

- Ну… и что она сказала?

- Дама читала их долго, удивлялась и недоумевала, какое они могут иметь отношение к журналистскому расследованию убийства Сергея Вершинина. Текст казался ей сущей бессмыслицей, пока она не дошла до сведений из архива Лонгиновых.

- Я так и знала, - прошептала Ева. - Все дело в статье!

- Но Вершинин не писал никаких статей, дорогая.

- Не важно! - отмахнулась Ева. - Продолжай…

- В общем, ничего особенного Татьяна Савельевна мне не сообщила. О Лонгиновых она никогда не слышала, а вот иностранная фамилия Англес, как ни странно, оказалась ей знакома. Она долго вспоминала откуда, и… наконец ей пришел на память разговор с мужем. Когда-то на заре их совместной жизни Варлам Аркадьевич упоминал о своей дальней родственнице, которая всю жизнь провела за границей, а когда состарилась и одряхлела, велела привезти ее в Россию и похоронить в земле предков.

Ева ждала подробностей, но сыщик замолчал.

- То есть… получается, эта Англес - та самая довольно-таки распутная дама, о которой пишется в архивной справке, родственница Симанских по линии отца Маши?

- Она или ее однофамилица, - неопределенно сказал Всеслав.

- Англес - не Иванова и не Сидорова! - возразила Ева. - Откуда возьмутся такие однофамильцы? Я, например, первый раз слышу эту фамилию.

- Ты не показатель.

Ева пропустила его замечание мимо ушей.

- Что еще рассказала Татьяна Савельевна об этой Англес? - спросила она, поглощенная своими размышлениями.

- Больше ничего.

- Ка-а-ак?

- Вот так, дорогая Ева! Супруга Варлама Аркадьевича не заинтересовалась дальней родственницей, притом умершей много лет назад, а доктор Симанский к этому разговору не возвращался.

Ева разволновалась. Она вскочила, обошла вокруг стола и остановилась напротив Славки.

- Но как же так? - возмущенно воскликнула она.

- Что тебя удивляет? - спокойно спросил он. - Старая, забытая история. Ну, жила некая мадам Англес легкого поведения, ну, пришло время ей умирать. И захотелось старушке на родину. Что в этом необычного? Ну, оказалась она в отдаленном родстве с Симанскими… Так мало ли кто чей родственник? При чем тут статья? Зачем Мартов вздумал писать об этом? И главное - при чем тут убийство? Неужели кто-то до сих пор печется о добром имени какой-то Веры Степановны Лонгиновой-Англес?

Ева не собиралась успокаиваться. Наоборот, она раскраснелась, ее глаза горели огнем.

- Ты не понимаешь! - твердила она. - Не понимаешь. За этим что-то кроется.

- Не хочешь ли ты сказать, что мужчины продолжают убивать друг друга из-за престарелой кокетки, умершей больше сотни лет назад? - пошутил Смирнов.

- Но почему доктор Симанский говорил об этом своей молодой жене?

- Хотел покрасоваться, похвалиться знатностью рода… просто показаться интересным. У него не получилось, и он попытку не повторял.

Ева всплеснула руками.

- Не выдумывай! - рассердилась она. - Я такого знатного рода, как Лонгиновы, что-то не припоминаю. Симанский придавал важность этой истории по другой причине. Если мы узнаем, по какой, то найдем убийцу. Надо немедленно ехать к Маше и поговорить с ней еще раз!

- Кстати, - примирительно сказал Всеслав, - я собирался предложить тебе то же самое.

Глава 25

Лавочки в сквере почернели от сырости. Снега намело столько, что они казались вросшими в сугробы. Сидеть на них было немыслимо, и господин Михалин, засунув руки в карманы, нетерпеливо прохаживался вдоль аллеи.

- Где вы были? - вместо приветствия обрушился он на Всеслава. - Я вам раз десять звонил! Между прочим, я плачу немалые деньги за вашу работу.

- Я не давал обязательства не отлучаться из города, - невозмутимо ответил сыщик. - Что, так и будем здесь мерзнуть? Почему вы отказались встретиться в вашем офисе?

- Там нас могут подслушать… Я не хочу рисковать.

- Вот как? - удивился Смирнов. - У вас развивается мания преследования, Тарас Дмитриевич.

- Возможно. Но лучше перестраховаться. Я ведь все еще являюсь подозреваемым в деле об убийстве Мартова. Впрочем… «жучки» может установить кто угодно. Мы живем в век электроники, уважаемый Всеслав.

- Ладно, хотите поговорить на открытом воздухе - ваше право. Желание клиента - превыше всего!

- Ой! - саркастически усмехнулся бывший гимнаст. - Не переигрывайте. Вы живете и действуете в соответствии с собственными желаниями, а клиенты, так сказать, обеспечивают ваше безбедное существование. Они приперты обстоятельствами в угол, им не до сопротивления. А вы развлекаетесь, неплохо зарабатывая при этом. Я угадал?

- Вашей проницательности можно позавидовать.

- Если бы! - тяжело вздохнул Михалин. - Не далее как вчера у меня состоялась встреча с вымогателем. Она провалилась. Я запаниковал и не боюсь в этом признаться. Я даже хотел его убить!

Смирнов забыл о холоде и ветре, который пробрал его до костей, пока он шел к месту встречи.

- Вы шутите?

- Нет, - серьезно ответил Тарас. - Около десяти дней назад мне позвонил неизвестный мужчина и начал угрожать. Он требовал от меня невозможного.

- Чего именно?

Господин Михалин опустил глаза.

- Видите ли, можете мне не верить, но я… так до конца и не понял, чего он от меня хочет. Он говорит намеками.

- Речь идет о шантаже? - спросил сыщик.

- Похоже, что так. Этот… человек ведет себя весьма странно. Он отказывается от денег. Ему нужна информация.

- Какая? Откуда шантажисту известно, что вы обладаете требуемой информацией?

Тарас помолчал, разбивая носком дорогого сапога комки снега.

- Я чувствую себя в тисках, - признался он. - Понимаю, что должен довериться вам…

- Вы нанимаете детектива, чтобы он нашел убийцу вашего друга и партнера, а сами постоянно что-то скрываете от него! - возмутился Смирнов. - Это по меньшей мере неразумно и вредит делу. А поскольку вас еще и шантажируют, вы ставите себя под удар. Более того, вы ставите под угрозу мою репутацию! Мы так не договаривались, господин Михалин.

- Поэтому я и решил убить шантажиста, - виновато опустил голову Михалин. - Я заварил эту кашу, мне ее и расхлебывать. Ни вам, ни ему я не могу рассказать всего!

- Ради бога, почему?

- Речь идет не только обо мне, - сказал Тарас. - Если бы это касалось одного меня, я бы ничего не скрывал. Опасность угрожает другому человеку, женщине… Лучше я дам порезать себя на куски, чем причиню ей вред неосторожным словом. Я люблю ее. Поверьте, со мной такая штука приключилась впервые в жизни. Я и не подозревал, какой это тайфун - чувства! Как они тебя закручивают, берут в оборот - ни вырваться, ни вздохнуть свободно! А я еще посмеивался над Феликсом…

- Хорошо. Раз вы не собираетесь посвящать меня в подробности шантажа, зачем вы меня сюда вызвали? - сердито спросил Всеслав. - Мы зря тратим время.

- Нет, подождите… Кое-что я решил рассказать. То, что не повредит… ну, вы понимаете…