Башня - Дмитрий Сафонов

Он начал с высокого чернявого парня – схватил его за шиворот и потащил к пожарной лестнице. Парень пробовал упираться, но Кстин осадил его несильным ударом в живот. Затем настала очередь пузатого лысого мужчины, Кстин заломил ему руку и отвел вслед за парнем. Остальные, увидев его силу и решительность, предпочли не спорить. Кстин подходил, тыкал пальцем и указывал на дверь пожарного выхода. Последней оказалась женщина с ребенком на руках. «Значит, она пойдет первой», – решил Кстин.

Он закрыл собой проем двери и махнул пилоту: снижайся! Тот кивнул в ответ, и механическая стрекоза, кружа блестящими крыльями, стала опускаться. Едва полозья коснулись площадки, Кстин взял женщину с ребенком за плечо, пригнул ей голову и бегом потащил к машине. Пихнул ее в салон вертолета и побежал обратно.

Чернявый парень, растолкав всех, вылез вперед, и Кстин, даже не задумавшись, разбил ему нос и отбросил парня в сторону. Остальные, видимо, поняли, что связываться с ним не стоит, и терпеливо ждали своей участи.

Кстин бегал туда и обратно, заталкивая людей в вертолет. Наконец пилот скрестил руки – все! – и ткнул большим пальцем вверх – поднимаюсь! Кстин кивнул, вертолет оторвался от крыши и взял курс на Серебряный Бор.

Их осталось трое: Кстин, лысый толстяк и парень с разбитым носом. Чернявый прижимал руки к лицу, провожая вертолет взглядом раненого животного, и что-то бормотал – настолько тихо, что Кстин не мог разобрать.

Когда гул винтов и двигателя стих, Кстин повернулся к мужчинам.

– Я – спасатель! Помощь идет! Вас всех спасут – при одном условии. Если вы не будете поднимать панику.

Лысый кивнул, и Кстин обратился к нему.

– Пожалуйста, проследите, чтобы женщины и дети шли в первую очередь. Ладно?

– Хорошо, – ответил толстяк. – А вы?

– А я… А я пойду в здание, постараюсь вывести людей…

– А чем они лучше? А? ЧЕМ, СПРАШИВА– ЕТСЯ, ОНИ ЛУЧШЕ? – чернявый разогнулся.

Он размахивал испачканными в крови кулаками и наступал на Кстина.

– Только тем, что у них есть титьки? А я что, по-твоему, не хочу жить? А? Ты, козел?

Он был выше почти на целую голову, но Кстин не сомневался, что сможет послать его в аут с любой дистанции. Правда, это смотрелось глупо и отвратительно – бить человека, которого собираешься спасти… Которого ДОЛЖЕН спасти.

Кстин замер, ловя каждое его движение. Парень надвигался.

Помощь пришла неожиданно. Толстяк вдруг разбежался и боднул чернявого своей круглой лысой головой прямо в живот. Затем он резко поднял колено (Кстин думал, что он сейчас рассмеется – настолько это смешно и нелепо выглядело) и заехал парню прямо между ног.

– Да ничем они не лучше! – Толстяк схватил парня за шиворот и заорал в самое ухо: – Просто ты – ХУЖЕ… – толстяк замялся, подбирая нужное слово и, наверное, не нашел в своем лексиконе ничего покрепче, – ДУРАК!

Кстин потрепал лысого по плечу.

– Спасибо! Вы справитесь!

Толстяк победно улыбнулся.

– Еще бы!

– Я пойду!

– Удачи!

Он бежал по лестнице вниз, даже не глядя под ноги. Навстречу ему попадались люди, но их было так мало…

Кстин орал им:

– Наверх! Все на крышу! – и, не останавливаясь, бежал дальше.

Он выбрал западную лестницу – ведь Марина жила в западном крыле. Каждый раз, боясь ее пропустить, он забегал на этаж – как можно быстрее, всего на пару секунд – и вопил во всю мощь своих легких:

– Все наверх! – а потом продолжал бежать дальше.

Он пробежал мимо стайки подростков: два паренька и две девушки с размазанной по лицам косметикой. Один из парней был по пояс голым, в застывших кровяных потеках.

Хриплым, уже сорванным голосом Кстин проорал свое привычное заклинание и снова полетел через ступеньки.

Через четыре этажа он наткнулся на человека в черной форме, сферической каске и с автоматом в руках. Кстин почти физически ощутил, как ствол нацелился ему в грудь.

– Стой! Ты куда?

Кстин поднял руки.

– Свои, друг! Я – спасатель. Здесь, в кармане, документы. Не возражаешь, если я их тебе покажу?

Военный внимательно осмотрел его.

– Держи руки так, чтоб я видел. Куда ты собрался?

– Вниз. Там могут быть люди. Их надо вывести на крышу.

Спецназовец прижал ларинг к уголку рта.

– Командир, у меня тут странный тип. Бежит вниз. Говорит, спасатель, но без формы. Ага. Понял.

Он обратился к Кстину.

– Как фамилия?

– Бурцев.

– Все правильно. Так это ты на вертолете?

– Точно.

– Молодец! – похвалил его боец. – Только… Никого там нет. Я все осмотрел. Разворачивайся, парень. Уходим!

Кстин покачал головой. Он заколебался – но только на мгновение, он бы не успокоился, пока сам во всем не убедился.

– Я должен проверить.

– Хорошо, – кивнул спецназовец. – Только не тяни. По-моему, она скоро… – Он поднял руку, как прилежный ученик, знающий ответ на трудный вопрос учителя, и потом резко ее опустил. Смысл этого жеста был очевиден.

– Наверное… Я быстро. Вы, главное, там, наверху… Проследите, чтоб был порядок.

Спецназовец улыбнулся – еле заметно, одними только уголками губ.

– Проследим…

Последнее слово он сказал уже удаляющейся кожаной спине с аляповатой надписью «Кsteen».

Кстин чувствовал, что дышать становится все труднее и труднее. Едкий дым щекотал ноздри и выжимал слезы из глаз. Наконец он увидел табличку с числом «39».

Он вбежал на лестничную площадку и…

Дверь Марининой квартиры была открыта нараспашку.

«Это еще ни о чем не говорит. Вспомни, спецназовец сказал, что он проверял все квартиры. Значит, он сюда входил… И не закрыл за собой дверь».

Он вошел в квартиру и закричал:

– Марина! Валера!

Никто не отзывался. Было тихо, только под ногами хрустели осколки разбитого зеркала.

Кстин заглянул на кухню, машинально скользнув взглядом по занавескам. Левая висела так, как ей и положено, а правая валялась на полу: карниз переломился прямо посередине.

Всюду были следы разрушения, словно кто-то в ярости опрокидывал мебель и расшвыривал вещи.

– Марина! Валера! – Кстин пошел обратно, в сторону прихожей.

Оттуда он направился в комнаты, заглянул во все шкафы и под кровати, но никого не нашел.

«Одно из двух: или она уже ушла, или ее здесь и не было. Уйти она не могла, потому что из Башни нет выхода, кроме как на крышу. Мы не могли разминуться, если только она не поднималась по восточной лестнице, но зачем ей идти в противоположное крыло? Нет, ее просто не было дома. Слава Богу, что ее не было! – он с облегчением вздохнул. – Черт, Кстин, какой же ты идиот!»

Нет, он не жалел о том, что вернулся в Башню и где-то там, в пыли, оставил свой мотоцикл – подыхать, как загнанную лошадь. Наоборот, он радовался, что с ней все в порядке.

– Фу! – Кстин перевел дыхание. – Все хорошо, что хорошо кончается. Теперь надо выбираться самому.

Он развернулся и уже направился было к двери, как вдруг…

Что-то встревожило его. Встревожило настолько сильно, что он застыл на месте, пытаясь понять, что же это было? Что заставило его насторожиться?

Кстин вернулся к кровати. Между складками покрывала что-то блестело. Что-то маленькое, продолговатое, с клавиатурой. Конечно, это мог быть пульт от телевизора, и тогда – ничего страшного. Пульт имеет право лежать на кровати и вообще везде, где ему только вздумается. Но… Если это не пульт?

Кстин резко отдернул покрывало. На кровати лежал мобильный телефон. И это его испугало. Мобильный телефон не та вещица, чтобы ее так просто бросить. Современная женщина скорее забудет пудреницу или помаду, чем мобильный. За исключением одного-единственного случая – если ей придется в спешке покидать квартиру.

Кстин осторожно взял аппарат в руки. Он был включен. Часы на дисплее показывали время: 20:38. Он был включен, и…

Кстин чувствовал себя неловко, словно залез в чужой дневник, но он не видел другого выхода. Он открыл телефонную книжку и стал ее пролистывать. «Абрамян», «Астахов», «Валерик», «Дом», «Мама», «Сальвин», «Пестунович»… Он думал, что поступает правильно. Кстин помедлил немного, выбирая между «Мамой» и «Валериком»; вряд ли неизвестный «Пестунович» смог бы ему ответить, где сейчас находится Марина. И потом… Он бы не стал спрашивать об этом у «Пестуновича».

Кстин выбрал «Валерика». Нажал на кнопку вызова и стал ждать.

Он насчитал двенадцать гудков и решил, что это бесполезно. Он нажал на «отбой», и внезапно ему показалось, что на том конце подняли трубку. Или ему только показалось?

«Показалось не показалось, какая разница? Набери еще раз, от тебя не убудет». Он повторил вызов и… О счастье! Он услышал ее, Маринин голос.

Связь была ни к черту; в трубке что-то шипело и потрескивало, ее голос, такой любимый и чарующий, пробивался словно сквозь невидимую преграду.

– Марина! Марина! Это я! Вы меня слышите? Это я, Константин! Помните, парень на мотоцикле? Марина, где вы?

В трубке раздались рыдания, и, услышав их, Кстин почувствовал почти физическую боль. Этот голос мог быть мягким, нежным… Мог быть твердым и безжалостным… Но, оказывается, он мог еще и плакать.