Дом непредсказуемого счастья - Лариса Соболева

— Поищите, здесь должны быть люди, — обратился Басин к двум парням, случайно оказавшимся рядом с ним. — Они где-то под домом.

Ему дали два удостоверения и паспорт, на столик у дивана положили два и два пистолета, объяснив, что пара стволов принадлежит лежачим, а пара — тем, кто у стенки. Прочитав документы, Константин осведомился:

— Кто капитан Пашков?

— Я, — в стену сказал Андрей.

— Повернитесь. Надеюсь, вы объясните, каким ветром вас сюда занесло?

— Разумеется.

— Кто стрелял?

— Вон тот придурок, — Пашков указал глазами на одного из лежащих парней. — Мы втащили в дом этого… который ранен, а тот прицелился в нас. Йог сообразил подставить их коллегу, то есть мы спрятались за его спиной, пуля и попала в него. Второй раз кто-то стрелял уже в темноте.

— А кто такой Йог?

— Это мой позывной, — ответил тот. — Я Юрий Ребров.

— М… Частное охранное предприятие. Разрешение на оружие, стало быть, имеешь…

— Естественно, — усмехнулся Йог. — Вы его держите.

— И кого охраняешь?

— Урбаса Павла Давыдовича.

— Это я, — подал голос Урбас.

Внимание отвлекли пленники, ввалившие в гостиную, радости которых не было предела, но и шума от них исходило многовато, Басин вынужден был всех призвать к спокойствию, так как работа предстояла большая. Увезли раненого, потом двух задержанных. Компанию Урбаса оставили для дачи показаний, в конце концов, оружие никто из них не применял, а все документы были в порядке.

Проснулась Юля далеко за полдень, собственно, не одна она проспала все на свете, в доме было тихо-тихо, будто он пустой, отчего возникло обманчивое ощущение спокойствия, стабильности. Но в реальность она вернулась, когда, идя вдоль перил, смотрела вниз и думала, что грязи набралось выше крыши.

— А убирать мы не привыкли, — проворчала Юля, спускаясь по лестнице. — Мы любим чистоту, но не любим шваброй махать…

— Привет, — вышла из кухни Влада. — А я думаю, кто тут разговаривает?

— Это я, — мрачно сказала Юля, оглядываясь по сторонам. — Вот так бардак, не находишь? Особенно три ублюдка постарались, шмонали здесь, будто у себя дома. Еще предстоит проверить, что эти уроды стырили.

— Да ничего не стырили, их же без вещей увезли. А сумки вон — стоят в прихожей. Я заглянула туда — все свалено абы как, решила, эти вещи пацаны хотели вынести, ну и оставила там же, в прихожей, ты уж сама разбери.

— Ну, хоть не ограбили — уже хорошо. А вот что с грязью делать? — развела руками Юля, поворачиваясь вокруг своей оси. — Боже, сколько пылищи… В связи с убийством моего недорогого мужа я уволила домработницу, потому что не знала, в течение какого времени ему придется здесь прятаться. И не подумала, что уборку тем самым возложила на свои слабые плечи.

— Ой, нашла из-за чего переживать. Я уберу потихоньку, за один день вряд ли управлюсь, а за пару — запросто. В конце концов, я обязана тебе… и хоть как-то отплатить…

— Не болтай глупости, — обрубила девушку Юля. — Вместе уберем. И нашего мужа припряжем, а то привык жить паразитом. Кстати, где он?

— Не знаю, не видела еще. Спит, наверное. Алик поехал в полицию, ему уже должны выдать справку. Юля, я спрашивала этого… следователя… ну, можно мне вернуться домой, он сказал, чтобы я осталась здесь, да, вот так: чтобы никуда не смела уйти, ну, пока подрывателей не найдут… Если ты не возражаешь.

— Не возражаю. С Ванькой наедине не хочу оставаться.

— Боишься его?

— Я?! Ваньку?! — расхохоталась Юля. Только смех ее был коротким, немножко горьким и оборвался неожиданно. — Не смеши. Он сам всего боится. Я выходила замуж за бедного, но умного и веселого принца, а расстаюсь с богатым, глуповатым и жалким трусом. Чувствую, он мне все нервы вымотает в суде, самое трудное у меня впереди.

— Да ладно, ты хуже не видела, — «успокоила» Влада и, увидев наверху Ивана, предупредила Юлю: — Легок на помине твой Иван. Я пойду на кухню, вы уж тут сами…

Кивнув Ивану, который проигнорировал приветствие, сделав вид, что не видит, она убежала. В то же время Юля, закатав рукава халата, начала убирать с полок вазочки, статуэтки, купленные в экзотических странах на отдыхе, и ставила их на столик. Освободившись от террористов и вкусив частицу свободы, Иван снова стал хозяином положения (это привычное его состояние), поэтому, спускаясь с лестницы, проговорил с досадой:

— Наш дом похож на проходной двор или на железнодорожный вокзал: куча народу, кучи мусора, какие-то чемоданы.

Жена как раз принесла из прихожей два баула и поставила у дивана, не удостоив мужа своим вниманием. В гостиной у нее нашлось еще дело — снимать картины (которые могла достать) и ставить у стены, предварительно оценив их. Парадный портрет мужа в образе императора вызвал у нее оскомину, что отразилось на лице, Юля вообще отнесла его к лестнице, бросив на ходу:

— Этот кич ты заберешь с собой.

Иван решил брать пример с нее и не отреагировал на выпад, однако тон взял господский, как и положено владельцу дворца:

— Юла, мне сегодня к следователю нужно, подбери костюм. Да! И я возьму твою машину, хорошо?

— Плохо, — сказала она. — Мы этот вопрос обсуждали: ты возьмешь либо старую колымагу, либо вызовешь такси. И костюмы учись подбирать сам.

На этот раз Ивану стоило больших усилий сдержать себя, он же не из железа! Чувства вины он не испытывал, а негодования — сколько угодно. На Юлю. И на Владу, нагло обосновавшуюся в его доме, казалось, навсегда в качестве второй жены. Иван, конечно, продвинутый товарищ, но не до такой же степени, чтобы видеть каждый день жену и любовницу вместе на одних квадратных метрах. Ссоры Иван не желал, хотя Юля напрашивалась… так бы и врезал ей! Но в ответ он лишь хмыкнул:

— Я как не у себя дома! И как будто всем должен. Можно подумать, все идеальные, кроме меня. Ха! Подумаешь, трагедия — я изменил тебе! Да, изменил. Но не бросил же, чтобы меня долбить порицанием. Чаще смотрелась бы в зеркало, у тебя же вид святой неприступности или мученицы перед казнью, ну и шла бы в монастырь.

Не велась неблагодарная жена на провокации, как ни старался Иван, у него даже пропал запал, а хотелось примириться. Да, примирение в его тактических приемах имело наступательный характер, но ведь каждый защищается как умеет, Ивана этот вариант выводил на выигрыш. Но Юля и не попыталась вступить в полемику с ним, как это случалось раньше, в ее пассивности просматривалась нервирующая мужа агрессия. Иван не выдержал, должен же он был пар выпустить, заорал что есть мочи по направлению к кухне:

— Мне кто-нибудь в этом доме принесет чашку кофе?.. Черного!.. Без сахара!.. Черт, у меня ощущение, что я должен всех без разбору содержать за просто так.

Для Юли его не существовало, но из кухни раздался бойкий галоп — прибежала Влада с керамической кружкой в руках. Иван взял кофе, втянул носом аромат, пригубил и… обжегся. Потирая губы тыльной стороной ладони, он сканировал глазами роскошную любовницу, к которой в данную минуту не испытывал ничего, кроме раздражения. Да, все-все раздражало в ней: славянская красота, пышные формы, глупые глазищи… Одновременно сам себе удивлялся: чем эта племенная кобылка сельских кровей очаровала его изысканную натуру?

Кофе не допил, от обеда отказался, в гардеробной выбрал костюм и поехал на такси к следователю.

21

Открыв дверь кабинета Басина, Иван замер, не решаясь войти. Дело в том, что у следователя сидел, закинув ногу на ногу, Урбас, который повернул на шум голову. Два его глаза, цепких и пронзительно умных, буквально прострелили Ивана, но тот отвел взгляд в сторону и уставился на Басина, ожидая либо позволения войти, либо просьбы подождать в коридоре.

— Заходите, заходите, — пригласил его Константин.

Общение со следователем при посторонних (тем более пострадавших) не вдохновляло Ивана, да ничего не попишешь, его положение таково, что приходится подчиняться, и он шагнул в кабинет. В то же время со своего места поднялся Урбас, кажется, собрался уйти, но вдруг передумал и обратился к Басину с неожиданной просьбой:

— Вы разрешите мне поговорить с Иваном Николаевичем?

— В моем присутствии, — не возражал тот.

Во время предварительных показаний Павел Давыдович не делал попыток переговорить с приятелем сестры, более того, не замечал его. Иван тоже не лез к нему, предполагая, что все шишки тот сбросит на его голову сейчас, раз Урбас изъявил желание… почему нет? В конце концов, этой встречи и разговора не миновать, уж лучше пусть она пройдет при следователе — гаранте мирного диалога. Мужчины уселись на стулья, однако начал не Урбас, а Иван:

— Мне очень жаль, Павел Давыдович. Вам лучше от меня услышать, что… Рита была там… с нами… Поверьте, мне неловко не только перед вами, перед всеми… у меня не проходит ощущение, будто я виноват, что остался жив. Но как теперь мне быть? Я ничего не могу изменить, ничего. Мы с Ритой были в очень хороших отношениях…