1974: Сезон в аду - Дэвид Пис

— Да, сэр.

— Ну, давайте.

Тишина.

Я сидел на стуле, слушая, как гудят лампы.

— Она вам нравилась, так ведь? — сказал старший полицейский инспектор Ноубл, передавая начальнику одну из фотографий.

— Да, сэр.

— Что — да?

— Она мне нравилась.

Пегий начал писать.

Начальник уголовного розыска, главный следователь Джордж Олдман смотрел на фотографию и улыбался.

— Дальше, — сказал он.

— Но она мне не давала.

Начальник уголовного розыска, главный следователь Джордж Олдман посмотрел на меня.

— И что? — спросил старший полицейский инспектор Ноубл.

— А я все равно ее взял.

— Что именно вы сделали? — спросил Олдман.

— Отымел ее в …зду.

— И? — сказал Ноубл, передавая Олдману еще одну фотографию.

— Отымел ее в рот.

— И?

— Отымел ее в зад.

— И что случилось потом?

— Она все никак не могла заткнуться.

— Что она говорила?

— Говорила, что заявит в полицию.

— И что вы сделали тогда?

Ноубл передал Олдману еще одну фотографию.

— Я задушил ее.

— Потом что ты сделал?

— Я отрезал ей волосы.

Начальник уголовного розыска, главный следователь Джордж Олдман оторвал взгляд от последней фотографии и спросил:

— Зачем же вы это сделали?

— Она смотрела на меня.

— Точно так же, как та, другая? — спросил старший полицейский инспектор Ноубл, открывая вторую картонную папку и передавая Олдману еще несколько фотографий.

— Точно так же, как та, другая, — ответил я.

Начальник уголовного розыска, главный следователь Джордж Олдман бегло просмотрел фотографии и вернул их Ноублу.

Олдман откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и кивнул пегому.

Пегий опустил глаза в блокнот и начал читать:

— Она мне нравилась, но она мне не давала. Я все равно ее взял. Я отымел ее в …зду, в рот и в зад. Потом она все никак не могла заткнуться. Говорила, что заявит в полицию, поэтому я ее задушил. Потом я отрезал ей волосы, потому что она все время смотрела на меня. Точно так же, как и другая.

Начальник уголовного розыска, главный следователь Джордж Олдман встал и сказал:

— Эдвард Лесли Данфорд, во-первых, вам предъявляется обвинение в том, что приблизительно во вторник, 17 декабря 1974 года вы изнасиловали и затем убили миссис Мэнди Денизили, проживавшую по адресу: Уэйкфилд, Бленхайм-роуд, дом номер 28, квартира 5. Во-вторых, вы обвиняетесь в том, что приблизительно в субботу, 21 декабря 1974 года вы изнасиловали и затем убили миссис Полу Гарланд, проживавшую по адресу: Кастлфорд, Брант-стрит, дом номер 11.

Тишина.

Старший полицейский инспектор Ноубл и пегий встали.

Трое мужчин покинули комнату, и я, кажется, заплакал.

Некоторое время спустя полицейский открыл дверь и повел меня по желтому коридору.

Дверь в одну из комнат была открыта, и я увидел шотландку Клер из соседнего дома.

Она посмотрела на меня, открыв рот.

Полицейский повел меня по другому желтому коридору и привел в каменную камеру.

Там над дверью висела петля.

— Входи.

Я сделал, как мне велели.

На полу камеры стояли бумажный стаканчик с чаем и бумажная тарелка с четвертиной мясного пирога.

Он закрыл дверь.

Все почернело.

Я сел на пол, перевернув чай.

Я нащупал пирог и стал жевать его.

Я закрыл глаза.

Некоторое время спустя два полицейских открыли дверь и швырнули в камеру сверток с одеждой и пару ботинок.

— Одевайся.

Я сделал как мне велели.

Это были мои собственные вещи, они воняли мочой и были покрыты грязью.

— Руки за спину.

Я сделал как мне велели.

Один из полицейских вошел в камеру и надел на меня наручники.

— Сделай ему темную.

Полицейский набросил мне на голову одеяло.

— Вперед.

Полицейский толкнул меня в спину.

Я пошел.

Внезапно меня схватили под обе руки и повели. Через одеяло я видел один только желтый свет.

— Пусти-ка меня, а то я до него еще ни разу не дотронулся.

— Выведи его отсюда.

Потом я ударился головой о дверь и оказался на улице.

Я упал.

Они подняли меня.

Мне показалось, что я в фургоне.

Я услышал, как захлопнулись двери и заработал двигатель.

Все еще накрытый одеялом, я сидел в кузове фургона вместе с двумя или тремя мужчинами.

— Ублюдок сраный.

— Ты там смотри не засни.

Меня ударили по голове.

— Не волнуйся, я уж постараюсь, чтобы он не заснул.

— Ублюдок сраный.

Еще один удар.

— Держи голову прямо, мать твою.

— Ублюдок сраный.

Я почувствовал запах сигарет.

— Сам же раскололся, прямо не верится.

— Я знаю. Ублюдок сраный.

Меня пнули по голени.

— Оттянуть бы ему яйца, на хер.

— Насильник …баный, мать его.

Я замер.

— Давай сделаем ему, как тому, другому.

— Ага, пара вонючих ублюдков, смотри-ка ты. Мой затылок ударился о стенку фургона.

— Ублюдок сраный!

— Может, здесь?

Я услышал стук внутри фургона.

— Сними одеяло с этого чертова ублюдка.

— Здесь?

Мне показалось, что в фургоне вдруг стало холоднее.

Они сняли с меня одеяло.

Я был наедине с усатым, седым и брюнетом. Задняя дверь фургона была открыта.

На улице, похоже, был рассвет.

— Сними с этого вонючего ублюдка наручники.

Усатый потянул меня за волосы вперед и снял наручники.

Я видел, как мимо пролетали плоские бурые поля.

— Поставьте его на колени вот здесь, — сказал брюнет.

Усатый и седой подтащили меня к двери фургона и поставили на колени спиной к бескрайним бурым полям.

Брюнет сел передо мной на корточки.

— Ну вот и все.

Он достал револьвер.

— Открой рот.

Я увидел Полу, лежащую лицом вниз на своей кровати, голую, с кровоточащими анусом и влагалищем, без волос.

— Открой рот!

Я открыл рот.

Он сунул мне в рот дуло.

— Я тебе сейчас отстрелю твою чертову башку.

Я закрыл глаза.

Щелчок.

Я открыл глаза.

Он достал пистолет из моего рта.

— С этим прямо беда какая-то, — засмеялся он.

— Везет ведь ублюдку, мать его, — сказал усатый.

— Давай заканчивай, — сказал седой.

— Попробую-ка я еще раз.

Я чувствовал воздух, холод, поля за спиной.

— Открой рот.

Я увидел Полу, лежащую лицом вниз на своей кровати, голую, с кровоточащими анусом и влагалищем, без волос.

Я открыл рот.

Брюнет снова сунул мне в рот дуло.

Я закрыл глаза.

Щелчок.

— У этого засранца, наверное, со смертью уговор.

Я открыл глаза.

Он достал пистолет из моего рта.

— Что, и в третий раз повезло, а?

— Да хер с ним, — сказал усатый, хватая револьвер и отталкивая брюнета в сторону.

Он взял пистолет за дуло и занес его над своей головой.

Я увидел Полу, лежащую лицом вниз на своей кровати, голую, с кровоточащими анусом и влагалищем, без волос.

Он обрушил пистолет мне на голову:

— ЭТО — СЕВЕР. ЧТО ХОТИМ, ТО И ВОРОТИМ!

Я увидел Полу, лежащую лицом вниз на дороге, голую, с кровоточащими анусом и влагалищем, без волос.

Глава одиннадцатая

Мы прыгали в реку, держась за руки.

Вода была холодная.

Я отпустил ее руку.

Я открыл глаза.

Мне показалось, что было утро.

Я лежал на обочине под дождем, и Пола была мертва.

Я сел, голова раскалывалась от боли, тело занемело.

Из машины, стоявшей на дороге чуть поодаль, выходил мужчина.

Я посмотрел на пустые бурые поля и попытался встать.

Мужчина подбежал ко мне.

— Я вас чуть не угробил к чертовой бабушке!

— Где я?

— Что с вами случилось?

У пассажирской двери машины стояла женщина и смотрела на нас.

— Меня сбили. Где я?

— На Донкастер-роуд. Хотите, мы вызовем скорую?

— Нет.

— Полицию?

— Нет.

— Выглядите вы совсем не важно.

— А вы не могли бы меня подвезти?

Мужчина обернулся на женщину, стоявшую у машины.

— Куда?

— Отель «Редбек» по дороге в Уэйкфилд знаете?

— Да, — ответил он, переводя взгляд с меня на машину и обратно на меня. — Ладно.

— Спасибо.

Мы медленно пошли по дороге к машине.

Я сел назад.

Женщина сидела впереди и смотрела прямо перед собой. У нее были светлые волосы, такого же оттенка, как у Полы, только длиннее.

— Он попал в аварию. Подбросим его по пути, — сказал мужчина женщине, заводя двигатель.

Часы впереди показывали шесть.

— Извините, — сказал я. — Какой сегодня день недели?

— Понедельник, — ответила женщина не оборачиваясь.

Я смотрел в окно на пустые бурые поля.