1974: Сезон в аду - Дэвид Пис

— Не двигаться.

Они отодвинули стол и стулья к стене и вышли из комнаты.

Я стоял в центре комнаты не шевелясь, глядя на белую стену.

Из другой комнаты доносились крики и собачий лай.

Крики и лай продолжались, как мне показалось, в течение часа, потом прекратились.

Тишина.

Я стоял в центре комнаты и слушал, как гудят лампы, мне хотелось отлить.

Некоторое время спустя дверь открылась, и в комнату вошли два крупных мужчины в хороших костюмах.

У одного из них были седые волосы, зализанные назад, ему было лет пятьдесят. Другой был моложе, у него были темные волосы и оранжевый галстук.

От них обоих несло перегаром.

Седой и брюнет молча обошли вокруг меня.

Потом седой и брюнет поставили стулья и стол обратно в центр комнаты.

Седой поставил стул сзади меня.

— Садись.

Я сел.

Седой поднял с пола одеяло и набросил его мне на плечи.

— Положи руки на стол, ладонями вниз, — сказал брюнет, закуривая сигарету.

— Пожалуйста, скажите мне, чего вы хотите.

— Ладони на стол.

Я сделал как мне велели.

Брюнет сел напротив меня, седой ходил по комнате.

Брюнет положил пистолет на стол между нами и улыбнулся.

Седой прекратил ходить и встал за моей спиной.

— Смотреть вперед.

Внезапно брюнет вскочил и прижал мои запястья к столу, а седой схватил одеяло и обмотал его вокруг моей головы.

Я упал со стула вперед, кашляя и давясь, не в состоянии вдохнуть.

Они продолжали держать меня за запястья, продолжали душить меня одеялом.

Я опустился на колени, кашляя и давясь, не в состоянии вдохнуть.

Внезапно брюнет отпустил мои руки, и я как был, замотанный в одеяло, отлетел к стене.

Бац.

Седой скинул с меня одеяло, поднял за волосы и прислонил к стене.

— Лицом к стене, глаза вперед.

Я повернулся к стене.

У брюнета в правой руке был пистолет, а у седого — пули, которые он подкидывал вверх и ловил.

— Начальник сказал, его можно пристрелить.

Брюнет взял пистолет двумя руками, вытянул их и прицелился мне в голову.

Я закрыл глаза.

Я услышал щелчок, но ничего не произошло.

— Черт.

Брюнет отвернулся, копошась с пистолетом.

По моей ноге стекала моча.

— Все, починил. Сейчас сработает.

Брюнет снова прицелился.

Я закрыл глаза.

Я услышал грохот.

Я решил, что умер.

Я открыл глаза и увидел пистолет.

Клочки какого-то черного материала вылетали из дула и плавно падали на пол.

Брюнет и седой смеялись.

— Чего вы хотите?

Седой шагнул вперед и пнул меня по яйцам.

Я рухнул на пол.

— Чего вы хотите?

— Встать.

Я встал.

— На цыпочки.

— Пожалуйста, скажите мне.

Седой снова сделал шаг вперед и пнул меня по яйцам. Я рухнул на пол.

Брюнет подошел ко мне, пнул в грудь, затем надел наручники, сковав мне руки за спиной, прижав лицо к полу.

— Ты ведь не любишь собак, а Эдди?

Я сглотнул.

— Чего вы хотите?

Дверь открылась и полицейский в форме вошел, ведя на поводке эльзасскую овчарку.

Седой за волосы поднял мое лицо вверх.

Собака смотрела прямо на меня, высунув язык и тяжело дыша.

— Взять его, взять его.

Собака начала рычать, лаять и рваться с поводка.

Седой толкнул мою голову вперед.

— Он очень голодный.

— Не он один.

— Осторожно.

Собака приближалась.

Я плакал и пытался вырваться.

Седой подтолкнул меня поближе.

Собака была в полуметре от меня.

Я видел ее десны, ее зубы, чувствовал запах из ее пасти, чувствовал ее дыхание.

Собака рычала, лаяла и рвалась с поводка.

Я обделался.

Слюна с ее десен упала мне на лицо.

Все почернело.

— Скажите мне, что я сделал?

— Еще раз.

Собака была в нескольких сантиметрах от меня. Я закрыл глаза.

— Скажите мне, что я сделал?

— Еще раз.

— Скажите мне, что я сделал?

— Молодец, хороший мальчик.

Все почернело, и собака исчезла.

Я открыл глаза.

Старший полицейский инспектор Ноубл сидел за столом напротив меня.

Я был голый и дрожал, сидя в своем собственном дерьме.

Старший полицейский инспектор Ноубл закурил. Меня передернуло.

— Почему?

Глаза мои наполнились слезами.

— Почему ты это сделал?

— Простите.

— Вот это уже хорошо.

Старший полицейский инспектор Ноубл дал мне свою сигарету.

Я взял.

Он прикурил еще одну.

— Просто расскажи мне почему.

— Я не знаю.

— Тебе помочь?

— Да.

— Что — да?

— Да, сэр.

— Она ведь тебе нравилась?

— Да, сэр.

— Очень нравилась?

— Да, сэр.

— Но она тебе не давала, так?

— Нет, сэр.

— Совсем не давала?

— Ни разу не давала, сэр.

— Она тебя не хотела?

— Нет, сэр.

— Но ты ведь все равно ее взял?

— Да, сэр.

— Что ты взял?

— Я взял ее, сэр.

— Отымел ее в …зду, так?

— Да, сэр.

— Отымел ее в рот, так?

— Да, сэр.

— Отымел ее в зад, так?

— Да, сэр.

— Так что ты сделал?

— Отымел ее в …зду.

— И?

— Отымел ее в рот.

— Дальше.

— Отымел ее в зад.

— Тебе же было наплевать, правда?

— Да, сэр.

— Но она все никак не могла заткнуться, да?

— Да, сэр.

— И что тогда?

— Она никак не могла заткнуться.

— Говорила, что заявит в полицию, так?

— Да, сэр.

— Что она говорила?

— Говорила, что заявит в полицию.

— Но нам-то это было ни к чему, правда?

— Да, сэр.

— Значит, тебе надо было ее заткнуть, да?

— Да, сэр.

— Ты ведь задушил ее, так?

— Да, сэр.

— Что ты сделал?

— Я задушил ее.

— Но она все смотрела на тебя, да?

— Да, сэр.

— И ты отрезал ей волосы, так?

— Да, сэр.

— Что ты сделал?

— Я отрезал ей волосы.

Старший полицейский инспектор Ноубл отобрал меня сигарету.

— Потому что она смотрела на тебя, так?

— Да, сэр.

— Так что ты сделал?

— Я отрезал ей волосы.

— Почему?

— Потому что она смотрела на меня.

— Молодец.

Старший полицейский инспектор Ноубл затушил сигарету об пол.

Он прикурил еще одну и протянул ее мне.

Я взял.

— Она тебе нравилась?

— Да, сэр.

— Но она тебе не давала, так?

— Нет, сэр.

— И что ты сделал?

— Я все равно взял ее.

— Что ты сделал?

— Отымел ее в …зду.

— И?

— Отымел ее в рот.

— Дальше.

— Отымел ее в зад.

— И что потом?

— Она все никак не могла заткнуться.

— Что она говорила?

— Говорила, что заявит в полицию.

— Что ты сделал?

— Я задушил ее.

— Потом что ты сделал?

— Я отрезал ей волосы.

— Почему?

— Потому что она смотрела на меня.

— Прямо как та, другая, да?

— Да, сэр.

— Как кто?

— Как та, другая.

— Ты ведь хочешь сделать признание, правда?

— Да, сэр.

— Что ты хочешь сделать?

— Я хочу сделать признание.

— Молодец.

Старший полицейский инспектор Ноубл встал.

Потом он оставил меня одного.

Некоторое время спустя полицейский открыл дверь и повел меня по желтому коридору в комнату, где был туалет и душ.

Полицейский дал мне мыло и включил горячую воду.

Я стоял под теплым душем и тщательно мылся.

Потом у меня снова потекло по ногам дерьмо.

Полицейский ничего не сказал.

Он дал мне еще один кусок мыла и снова включил горячую воду.

Я встал под душ и вымылся еще раз.

Полицейский дал мне полотенце.

Я вытерся.

Затем полицейский дал мне голубой комбинезон.

Я надел его.

Затем полицейский повел меня по желтому коридору обратно в комнату для допросов, шесть на десять, где стояли четыре стула и стол.

— Садись.

Я сделал как мне велели.

Полицейский оставил меня одного.

Некоторое время спустя дверь открылась, и в комнату вошли три крупных мужика в хороших костюмах: начальник уголовного розыска, главный следователь Джордж Олдман, старший полицейский инспектор Ноубл и мужчина с пегими волосами.

Все они сели напротив меня.

Начальник уголовного розыска, главный следователь Джордж Олдман откинулся на спинку стула и сложил на груди руки.

Старший полицейский инспектор Ноубл положил на стол две картонные папки и начал перебирать бумаги и большие черно-белые фотографии.

Пегий держал на колене открытый блокнот формата А4.

— Вы хотите сделать признание, не так ли? — спросил начальник уголовного розыска, главный следователь Джордж Олдман.