«Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы - Александр Лысёв

42

Петя Веточкин и поручик Жилов сидели во дворе дома генерала Стесселя и попыхивали английскими сигарами. Сигарами удалось разжиться на местном туземном рынке. На рынок сигары попали с пришедшей вчера вечером из Чифу в Порт-Артур китайской джонки.

– Переплатили мы, конечно, изрядно, – выпуская колечко дыма, проговорил Жилов. – Но оно того стоит.

– Да… – Петя попытался изобразить из себя опытного ценителя и также пустить колечко, но вместо этого жестоко закашлялся до слез.

Жилов покосился на юношу и добродушно усмехнулся. Поручик пребывал в хорошем расположении духа с тех пор, как полковник Третьяков обещал прислать ему смену. Охотничья команда Жилова несла охрану арестованного генерала Стесселя вот уже третий день. Третий день шли ожесточенные бои на всем сухопутном фронте Порт-Артура. Наши контратаки на Большое Орлиное гнездо успехом не увенчались. Более того, японцам удалось захватить еще несколько фортов и укреплений внешнего обвода крепости. Положение ее защитников медленно, но неуклонно ухудшалось. Гору Высокую удалось отбить, но ненадолго. Теперь там снова были японцы, а наши стрелки удерживали ценой больших потерь гребень соседней возвышенности. Город и набережные были перепаханы снарядами. Мирные жители прятались в бомбоубежищах и переполненных госпиталях. Над последними высоко развевались флаги Красного Креста. По ним японцы не стреляли.

От дома Стесселя остались одни развалины. Сам генерал с супругой перебрались в солидный бетонный бункер, устроенный рядом с домом для начальника Квантунского укрепрайона еще в самом начале войны. У входа дежурила охрана. Весь двор был изрыт воронками. Пользуясь кратковременным затишьем, Жилов и Веточкин грелись на августовском солнышке. После надежного, но мрачного убежища (электрического освещения японцы лишили бункер вчера удачным попаданием снаряда) на воздухе была настоящая благодать. Хоть Веточкин и посматривал с опаской в сторону совсем уже недалекой и постоянно громыхающей линии фронта.

– Ерунда, – свесив ноги в воронку, рассуждал Жилов. – Снаряд в одно и то же место дважды не попадает.

– Так ли? – беспокоился Петя.

– Доказано.

Петя хотел заметить, что тот, кто мог бы доказать обратное, уже ничего не расскажет, но промолчал.

Утром Жилов в достаточно резкой манере заявил приходившему полковнику Третьякову, что он не жандарм, а боевой офицер, и пусть арестованных генералов стерегут другие, а его место на передовой. Третьяков выслушал молча; пообещал до вечера выслать смену, а Жилову назначил явиться в расположение полка под гору Высокую. В самое пекло.

– Вот и прекрасно! – неподдельно обрадовался поручик.

Обсудили последние новости, которые прислал через китайцев из Чифу наш консул Тидеман. Под Ляояном идет большое сражение. Наши по всем расчетам должны выстоять, и тогда уж наверняка погонят японцев. Значит, скоро Артур деблокируют. Японская армия на материке почти не получает снабжения, и скоро японцы неминуемо должны выдохнуться. Наши крейсера при поддержке нескольких броненосцев ходили в Японское море и обстреляли западное побережье островов Хоккайдо и Хонсю. В самой Японии паника. Флот Микадо активного противодействия нам не оказывает, ограничиваясь демонстрацией своего присутствия издалека. Морская блокада кораблями Катаоки стала не такой жесткой, и ходят слухи, что в Артур пришлют подкрепление морем на русских транспортах. Хотя это вряд ли. Пока что вместо подкреплений китайцы стали больше привозить продуктов и свежих газет, что тоже не плохо. На днях умудрились даже доставить почту. Обратно в Чифу вывозят из Артура женщин и детей на попечение русского консула.

Газеты писали, что какой-то лейтенант флота Ключевский собрал во Владивостоке отряд добровольцев и захватил на маленьком острове Ребун близ пролива Лаперуза японский пост наблюдения и маяк. Пришли на конфискованном за провоз военной контрабанды английском пароходе к острову, высадились и без единого выстрела захватили совершенно растерявшихся от неожиданности японцев. Эффект вышел скорее психологический. Впрочем, на это, видать, и рассчитывали. Теперь территориальные войска по всей Японии приведены в повышенную боевую готовность. Дежурят на всем своем побережье и ждут высадки русских десантов.

– Ловко! – одобрил Жилов. – Уважаю таких ребят.

– Я знаю одного Ключевского, – проговорил Веточкин. – Но тот энтомолог.

– Кто?

– Бабочек собирает.

– Ну значит, точно не он.

– А вот еще… – развернул газету Веточкин. – «Русские крейсера при поддержке нескольких броненосцев типа «Пересвет» (точное количество не установлено) ходили к острову Цусима. Имело место столкновение с броненосным отрядом адмирала Дэва. После первого же попадания в свой крейсер Дэва вышел из боя со всем своим отрядом». Пишут, что наши хотят сделать на Цусиме перевалочную базу. Японские корабли оттуда уже выгнали. Морское сообщение между Японией и Кореей практически прервано.

– Тидеман говорит, нам бы еще несколько дней продержаться. Ну, неделю, – задумчиво произнес Жилов.

– Очень похоже на правду.

– «В Японии оскорбленные патриоты сожгли дом адмирала Того», – прочитал Жилов и сам же прокомментировал: – Зря они так. Он старался, храбро сражался… «Сам адмирал лежит в госпитале в Сасебо с тяжелыми ранениями, полученными в ходе морского боя…» В общем, понятно. Нашли, на кого все валить.

– Что ж он, и не виноват для них? – поинтересовался Веточкин.

– Война, что лотерея. Как карта ляжет, – философски заметил Жилов. – Главное – долг свой выполнить до конца. Их адмирал – выполнил.

Поручик докурил, отбросил окурок в воронку:

– Эх, жаль, мало взяли. Хорошие сигары.

– У меня наличности почти не осталось, чеки одни, – посетовал Веточкин. – А я еще у китайцев мясных консервов заказал. Обещали привезти.

– Лучше портвейна бы заказал. Или мадеры… Шампанское уже осточертело. А чеками они не берут, – подтвердил Жилов. – Им наши расписки от казначейства – тьфу! Все балакают свое: капитана, рубль – бумажка давай… Хотя сейчас блокада с моря помягче, цены на рынке упадут…

– Господин полковник идут.

Жилов и Веточкин поднялись. Третьяков привел им на смену однорукого фельдфебеля и с полдюжины легкораненых из ближайшего госпиталя. На их попечение и сдали генерала Стесселя. Впрочем, тот с возобновления обстрелов из бункера носу не казал. Команде Жилова полковник дал полдня отдыха.

– Поболтаетесь в городе, вечером жду под Высокой. Засветло туда не пройдете. Огонь плотный.

– Слушаем.

Жилов отправил своих стрелков в казарму собирать вещи.

– Если уцелели, – усмехнулся поручик.

Лошадь Жилова убило позавчера снарядом прямо на дворе. Ее съели всей командой. Седло поручик бросил, вещей у него никаких не было – все погибло от обстрела еще в июне, а новым имуществом он так и не обзавелся. Даже шинель не добыл.

– Зачем мне? Лето сейчас, – пожал плечами.

Веточкин подхватил свой тоже весьма тощий туркестанский мешок. Сходили на базар, потолкались. Погуляли по «этажерке». Японцы пускали по городу одиночные снаряды.

– Разрешите?

Ответа не последовало.

Жилов присел на скамейку рядом с мичманом, который флегматично смотрел в сторону моря с таким видом, будто он и японский обстрел находились в разных измерениях.

– Вот, полюбуйтесь, – внезапно обернулся к ним мичман, заговаривая так, словно они уже давно вели размеренную беседу. – Флота в Артуре нет. Все утоплено, искорежено, к делу не пригодно. Ничего не пригодно.

– Вы свой долг выполнили, – осторожно вставил слово Веточкин.

– А? Что? – встрепенулся мичман. – Долг? Да, конечно. Но флота в Артуре нет.

– Будет еще.

Мичман уже не отвечал, снова уходя в астрал морских далей.

Жилов начистил до блеска сапоги. Он, как заметил Веточкин, имел стойкое пристрастие чистить сапоги при любом удобном случае. Носил с собой в полевой сумке щетку и гуталин. Поручик вообще все делал сам, вестового при себе не держал.

– Пошли.

– Странный какой-то, – покосился в сторону мичмана Веточкин.

– Может, морфинист, – отозвался поручик. – Таких много при госпиталях. После ранений привыкают, а потом ходят, как с луны упавшие…

К вечеру пришли в полуразрушенное здание казарм 10-го полка. Жилов собрал стрелков. В сумерках благополучно пробрались на соседний с горой Высокой склон. Пополнение приняли с радостью. Петя встретил Егора Шолова. До полуночи тут лишь слегка постреливали. А ночью Пете Веточкину показалось, что он попал в ад.

Сначала был ураганный артиллерийский обстрел. Из окопа Петя видел, как в ночи открывали огненные пасти огромные чудовища, выплевывая в его сторону смертоносное железо. Петя вжимался в дно окопа, его полузасыпало обвалившейся с бруствера землей. И постоянно встряхивало. Продолжило трясти и после обстрела.