Любовь до гроба, или Некромант на замену - Марина Михайловна Ли

— Нет.

А потом поманил меня пальцем.

— Что? — пролепетала я. Ну, то есть попыталась пролепетать, потому что вместо привычных звуков изо рта вылетело что-то непотребное, подозрительно похожее на любимое словечко Кокота.

— Не «шхуо», — передразнил сосед, — а иди сюда. Застегну.

Я открыла рот, чтобы указать вконец обнаглевшему парню на тот очевидный факт, что с серьгами я даже в детстве без посторонних помощников управлялась, но, странное дело, отчего-то не произнесла ни звука, и молча подошла к Такеру.

Склонила голову к плечу, чтобы ему было удобнее, а он осторожно отвёл в сторону выбившиеся из низкого пучка волосы и двумя пальцами погладил мочку уха. Я вздохнула. Судорожно, в два приёма. Горечь жасмина, липа, разогретая зноем хвоя, песчаный берег и искрящаяся от жары ленивая река — вот чем пахло от Марка Такера, и у меня от этого запаха немножко закружилась голова, а веки вдруг стали тяжёлыми-тяжёлыми.

— Там застёжка сломалась, — проворковал Такер, и мне подумалось, что в том, как мужчина вдевает женщине в ухо серёжку, пожалуй, есть что-то порочное. Бесстыдное, я бы сказала. — Поэтому ты её и потеряла. Я замочек починил. Так что можешь больше не бояться.

— Не бояться? — Я всё же нашла в себе силы, чтобы посмотреть парню в лицо. Симпатичный он всё-таки, не зря на него все местные дамы слюной капают. Волосы густые, брови вразлёт, а на переносице мелкой россыпью круглые пятнышки — веснушки.

— Улики оставить. Так что смело можешь хоть по десять раз в день в мою спальню бегать.

— Хорошо.

И губы у него красивые. Верхняя чётко очерчена, а на немного полноватой нижней светлый, едва заметный шрамик.

— Что? — С опозданием сообразив, что именно Такер только что сказал, я встрепенулась и совсем уже было собралась отправить этого шутника вместе с его предложениями в далёкий нецензурный путь, но споткнулась о что-то жаркое и тёмное в самой глубине его глаз.

— Ви… — Такер качнулся в мою сторону, будто его магнитом тянуло, а у меня в ушах вдруг загудела кровь — тяжело и страшно, и сердце ёкнуло сладко-сладко.

Целоваться мне уже приходилось. Один раз. На третьем курсе после экзаменов. Девчата-бытовушники вечеринку устроили, с вишнёвой настойкой, фантами и парнями с бойфака. Я и играть-то не хотела, и в другое время меня бы и калачом на эту вечеринку никто не заманил, но в тот день у меня гостила Эрша. Ещё не родился на свет тот человек, который сумел бы сказать «нет» моей лучшей подруге.

Самое обидное, что целоваться мне пришлось не с кем-нибудь из симпатичных боевиков, а с Виком Тайсоном, алхимиком с первого потока. Ладони у него были ледяные, слегка влажные — этими ладонями он обхватил моё лицо, а потом прижался ко рту такими же мокрыми и холодными губами. Бр! Будто не с парнем, а с приготовленной для препарирования лягушкой поцеловалась.

Что-то мне подсказывало, что с Марком Такером всё будет совсем-совсем иначе. Он погладил мою шею, запутался пальцами в волосах на моём затылке, глаза у него стали ещё чернее, а я забыла, как дышать.

— А что это вы тут делаете?

Голос Джейми обрушился на меня, как ушат ледяной воды. Я шарахнулась в сторону, прижимая руки к горящим щекам, а Марк процедил замысловатое ругательство, оборачиваясь к невесть откуда взявшемуся мальчишке.

Джейми попятился и выставил перед собой, как щит, горшок с моим цветочком.

— Мисс Вирджиния! — пропищал он, не сводя взгляда с некроманта. — А я вам это… Рафочку принёс. Ну, чтобы она у нас там… не воня… не пахла, в общем. Мало ли. Вдруг… от тоски… Уй!

Такер шагнул к мальчишке и вырвал из его рук Рафочку.

— Осторожно! — ахнула я, но моё предупреждение запоздало. Рафочка встрепенулась, дёрнула нижними лепестками и громко, я бы даже сказала, сочно, испортила воздух.

— Проклятье! — выругались мы в один голос.

— Ладно, я к деду, — тут же ретировался Джейми, а мы с Такером бросились открывать окна.

Пока успокаивали Рафочку, пока проветривали дом, пока гонялись за пробравшимся в открытую дверь Кокотом, незаметно подкрался рассвет.

— По-моему, он что-то замышляет, — проговорил Такер, закрывая последнее окно. — Тебе так не кажется?

— Кокот? — попыталась уточнить я, но в процессе широко зевнула. — Кокот замышляет?

Я подошла к парню и выглянула во двор. По залитым сероватым светом дорожкам, печатая шаг и злобно щурясь, носился петух. Прав сосед. Скотина явно разрабатывала план мести. Чтоб его!

— Я твоего питомца, Ви, по имени называть не стану, — не поворачивая головы, сообщил Марк, и я ехидно исправила:

— Нашего питомца.

— Прости, что?

— Кокот — это не просто петух, дорогой коллега, это приложение к должности некроманта. А раз ты у нас некромант, то…

— Вообще-то я тут как алхимик! — напомнил Такер и громко зевнул. — Чёрт, три часа утра. Надо спать ложиться, а у меня тут в зельях конь не валялся.

Я покосилась на него и насмешливо заметила:

— Если в твоих зельях поваляется конь, то завтра тебе нечего будет сказать местным дамам. — Такер забавно скривился и закатил глаза. — А если всё оставишь в коробках до прихода Лили, то на своём инкогнито сразу можешь поставить крест.

Такер застонал, а я рассмеялась и хлопнула соседа по плечу.

— Не плачь! Так и быть, помогу тебе с ящиками. Чай, не в первый раз.

— Да?

Он заинтересованно посмотрел на меня, а я прикусила язык. Вот балда! Чуть не проболталась.

— У меня подружка на алхимическом училась, — невинно улыбнулась я и ухватилась за ближайшую коробку. — Ну, я тебе рассказывала, помнишь? Так вот. У них там лаборатории в подвалах — гигантские — может, слышал?

— Приходилось, — хмыкнул Такер.

— И вот в эти лаборатории по средам материалы всегда привозили. На такой огромной подводе. Ящиков сто за раз. Я один раз дежурила. Ну, подружка дежурила, а я с ней. Вроде как, помогала. Так мы сутки всё разбирали. Ещё и осталось, веришь?

Такер фыркнул и