1905 год. Прелюдия катастрофы - А. Щербаков

Миноноска № 267 вернулась из Констанцы в Россию. «Потемкин» румыны вернули России (правда, в несколько «раскулаченном» виде), а вот матросов не выдали. Судьбы у них сложились по — разному. С лидером мятежников, А. М. Матюшенко, мы еще встретимся.

Восстание «Потемкина» изрядно радикализировало обстановку в стране — ведь стало казаться: уже шатается армия. Что, как вскоре выяснилось, было не совсем так.

В дальнейшем произошли еще несколько военных восстаний. 14 ноября — на крейсере «Очаков» под командованием лейтенанта П. П. Шмидта; два раза в Кронштадте — в октябре 1905–го и в июле 1906 года; в Свеаборге (Финляндия) — также в июле 1906 года. Заметим — во всех случаях бунтовали матросы. Как и впоследствии — в 1917–м.

Прилив

Итак, с мая 1905 года лозунг «Долой самодержавие!» стал общим местом. Заметим, лозунг хитрый — ведь под ним можно понимать как полную ликвидацию монархии, так и введение конституции (конституционная монархия — это уже не самодержавие). Так что он устраивал всех. Единства между разными антиправительственными силами не было — но они двигались в одном направлении.

«Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказываться от террора. Это — одно из военных действий, которое может быть вполне пригодно и даже необходимо в известный момент сражения, при известном состоянии войска и при известных условиях. Но суть дела именно в том, что террор выдвигается в настоящее время отнюдь не как одна из операций действующей армии, тесно связанная и сообразованная со всей системой борьбы, а как самостоятельное и независимое от всякой армии средство единичного нападения. Да при отсутствии центральной и слабости местных революционных организаций террор и не может быть ничем иным».(Ленин, «Искра», № 4, 1901 год)

 К середине 1905 года РСДРП находилась в своеобразном положении. Она вроде бы раскололась на две фракции. Меныиевики даже на проходивший в апреле III съезд не поехали, а провели в Швейцарии собственную конференцию.

Но на самом‑то деле всё было несколько сложнее. Отчаянная грызня между большевиками и меньшевиками шла, в основном, в эмигрантской среде. За границей эти вопросы казались очень важными. А вот тем, кто находился в России, так не казалось. Поэтому некоторые региональные организации РСДРП так и остались едиными. В других случаях хотя и образовывались две структуры — большевистская и меньшевистская — работали всё равно вместе.

К этому времени РСДРП приняла решение о подготовке вооруженного восстания. А как социал — демократы его представляли?

Большинство видело это дело так: начинается всеобщая забастовка, которая перерастает в восстание. К этому были некоторые основания. Казалось бы, в той же Одессе в мае не хватало только организующей и направляющей силы для перехода на новый уровень.

Но существовали и те, кто придерживался более интересной точки зрения. К ним относится уже знакомый нам Леонид Красин. Кстати, в вопросе об отношениях большевиков и меньшевиков он являлся принципиальным противником разборок между фракциями, хотя в общем и целом разделял точку зрения большевиков. Но Красин был прежде всего практиком, который находился не за границей, а в Петербурге и полагал, что спорить просто не время.

С начала 1905 года товарищ Красин возглавлял весьма любопытную структуру — Боевую техническую группу (БТГ) при Петербургском комитете РСДРП. В ее задачи сперва входило издание партийной литературы, а потом подготовка вооруженного восстания.

Красин имел уникальный для революционной среды опыт — он руководил строительством нескольких электростанций и по этой причине в «революционный синдикализм» и прочее «творчество масс» верил слабо. Как‑то это выглядело ненадежно. Как нормальный технократ, он полагался на организацию и планирование действий. Поэтому с его точки зрения для успеха вооруженного восстания было необходимо:

— наличие хорошо вооруженных, обученных и дисциплинированных боевых групп;

— запасы оружия, которое можно раздать в «час икс»;

_четкий план, по которому эти группы будут действовать.

Предполагалось, что когда обстановка созреет, эти самые группы начнут — и станут центрами притяжения, вокруг которых будут собираться восставшие рабочие.

Армию Красин в расчет не принимал. Он полагал, что солдаты перейдут на сторону восставших, когда увидят, что те побеждают. Теперь‑то понятно, что тут он несколько ошибался — но опыт «Потемкина», казалось бы, подтверждал такую точку зрения.

Красин и стал действовать в соответствии со своими взглядами на тактику борьбы за народное дело. Уже в начале 1905 года БТГ направила в Македонию М. Н. Скосаревского (партийная кличка «Омега»), химика по образованию. Данный товарищ должен был получить консультацию у известного анархиста Наума Тюфекчиева, который являлся признанным специалистом по изготовлению бомб, известных как «македонки». Эсеры использовали для терактов взрывные изделия, которые можно кинуть под карету или в окно дома, но для уличного боя они решительно не годились. А «македонки» имели чугунный корпус и в первом приближении напоминали современные гранаты.

Скосаревский поручение выполнил. Он вернулся в Петербург с необходимыми светокопиями, таблицами, графиками и инст- рукциямй по изготовлению «македонок». Их стали производить в мастерской игрушек в деревне Коломяги (сейчас эта деревня находится в черте Петербурга). Ребята трудились несколько месяцев и благополучно закрыли «фирму», когда заметили слежку.

«Однако Красин не был удовлетворен, пытаясь еще больше улучшить этот вид гранаты. В качестве корпусов для бомб он стал использовать подходящую по форме и размеру чугунную оболочку электрического кабеля. В своих лабораториях химики БТГ разработали надежные запалы, по мнению Красина, ничуть не уступавшие заводским образцам».

В июне БТГ разделилась на два отдела — «химический», занятый изготовлением всяких взрывающихся штучек, и технический, который ведал доставкой, транспортировкой и хранением оружия. Одновременно подбирали людей в дружины и по мере сил пытались их обучать.«Химики» не только закупали динамит, где могли, но и стали производить его сами.

«Химики БТГ — Скосаревский, Л. Н. Пескова («Альфа»), профессор М. М. Тихвинский («Эллипс») — выполняли ее заказы, как правило, в государственных лабораториях, где они постоянно работали, правда, порой на подпольном оборудовании, установленном революционерами. Заботясь об их безопасности, Красин запретил им участвовать в каких‑либо партийных мероприятиях, изолировав их от других социал — демократов. Впоследствии именно благодаря таким мерам предосторожности химики избежали ареста».

«Технари» тоже не скучали. Оружие добывали разными способами. Прежде всего, конечно, ввозили из‑за рубежа. Основным был «северный» маршрут — через Финляндию. Тащили как пистолеты (в том числе и знаменитые по Гражданской войне «Маузеры» С-96), так и винтовки. Впрочем, иногда оружие покупали на месте, а иногда просто воровали. В июле боевики Красина сперли из одной воинской части даже орудие. Шуму было.

Красин занимался и техническим творчеством. К примеру, он разработал укороченный вариант винтовки Браунинга, более пригодный для уличных боев (по сути, не менее знаменитый впоследствии обрез).

Во время этого увлекательного процесса он вляпался в дурно пахнущую историю. Речь идет о знаменитом пароходе «Джон Крафтон». Суть ее вот в чем. В августе 1905 года финский социалист Конни Зиллиакус попытался переправить морем в Россию для революционеров большую партию взрывчатки и оружия. По некоторым сведениям (впрочем, до конца не подтвержденным), деньги на это дала японская разведка. Арсенал предполагалось разделить между всеми революционными группами. Кстати, за границей к этому делу приложил руку Георгий Гапон. Имел отношение к операции и Азеф — так что охранка с самого начала держала всё под контролем.

Итак, на пароход было погружено 15,5 тысяч единиц огнестрельного оружия, 2,5 миллиона патронов и большое количество взрывчатки. До цели «Джон Крафтон» не дошел — 7 сентября он сел на скалы в Ботническом заливе, а затем затонул. Историки до сих пор спорят, являлось ли кораблекрушение случайностью или люди из охранки подсуетились. Дело в том, что из‑за интриг различных революционных групп была неясна конечная точка маршрута. Так, Красин прилагал много усилий, дабы пароход отправился не к побережью Финляндии, а к эстонскому берегу, где предполагал всё добро загрести себе. Возможно, люди из российских спецслужб и сделали так, чтобы оружие в Россию уж точно не попало.