ЭДЕМ-2160 - Григорий ПАНАСЕНКО

— Кто дал тебе право судить? – беспомощно огрызнулся Саймон.

— Нет, это кто тебе дал право судить? – яростно перебил Эйнджил, – Ты, возомнивший себя богом. Джулия и Петер не марионетки, но ты плюнул на них, я уже не говорю о Вартанове.

— Это не твое дело, – Саймон почувствовал, что теряет уверенность. – Гораздо хуже то, как ты поступил с Мартой.

— Я? – удивлению Эйнджила не было предела.

— Да, ты! Ты бросил ее в самый трудный момент.

— Нет, – в голосе Эйнджила послышалось ехидство, – это ты убил наш брак. Ты уничтожил последнее, что связывало нас – возможность иметь ребенка, нашего с ней ребенка.

— Но ведь это был только один процент, один единственный! – в отчаянии закричал Саймон.

Эйнджил лишь рассмеялся в ответ.

— Только один процент! – вслух вскрикнул Саймон, и гулкое эхо вспугнуло рывшихся в водорослях чаек.

Гейзер обдал Саймона струей пара, и тот, отшатнувшись, упал на толстую подушку мха. В темнеющем небе огромным крестом разворачивалось северное сияние, и Саймон еще долго, два часа, остановившимся взглядом следил за его переливами.

До утра сияние растаяло и ветер снова нагнал стада туч с мелким противным снегом. У самой воды становилось все холоднее, но Саймон упорно держался береговой линии: над ним неприветливо нависали козырьки красновато-коричневых и черных с мелкими крапинками кварца гранитных скал. Кое-где на гладкой как стекло поверхности росли неизвестно как державшиеся березки и ивы.

Сухие водоросли горели жарко, но сильно чадили. Саймон грелся у костра до самого вечера, пока на него не набрел какой-то турист-одиночка, любитель экстремальных экскурсий. Это был первый человек за много дней отшельничества, но у Саймона даже не проснулось желание разговаривать с ним. И все же движимый воспитанием, он не мог прогнать человека в ночь.

— Подбросьте еще плавника, – попросил Саймон и костер взметнулся снопом искр.

— Скажите, а что вас завело в такую глушь? – случайный собеседник Саймона повернулся к костру, отогревая руки.

Они оба долго молча смотрели на пляшущие языки пламени.

— В это время редко встретишь приезжего, – вновь нарушил молчание гость.

— Я прячусь.

— От кого? – незнакомец с удивлением покосился на Саймона.

— От себя, – Саймон медленно повернул лицо к собеседнику и снова повторил. – Я скрываюсь от самого себя.

— И как? Удачно? – попытался пошутить гость, но осекся. – Извините. У вас должны быть серьезные причины искать уединения. Личные проблемы? Жена? Дети?

Саймон молча покачал головой.

— Творческий кризис?

— Наверное, что-то вроде этого, – Саймон подбросил еще дров.

— А кем вы работаете, если не секрет? – любопытный сосед помешал закипающий суп в котелке.

— Я убийца.

Ложка резко стукнула о край котелка.

— Простите, не понял.

— Вы не ослышались, – могло показаться, что Саймон развеселился. – Я как Господь Бог решаю – жить или умереть.

— Быть или не быть, – процитировал собеседник с иронией в голосе.

— Да нет, пожалуй, Шекспиру и кошмаре не привиделось бы, что его вопрос обернется таким образом.

— Так кем вы работаете. Нет такой профессии "убийца".

Суп вскипел и пена, грозно шипя, побежала по краю котелка.

— Я работаю в евгеническом центре.

— Понятно, – разочарованно протянул сосед. – Не забивайте себе голову этими глупостями. Каждый на своем месте делает полезную и нужную работу. Не будь евгеники, общество задохнулось бы от обилия уродов, или, что еще хуже, нас задавили бы желтокожие.

Саймон с ужасом вслушивался в слова, которые так долго и часто твердил сам. Неужели он был такой же слепой марионеткой? Нет, не зря он убегал от людей, не зря искал одиночества. Как же он был слеп!

— Но ведь это же не просто наборы ДНК, это люди!

— А вы думайте о них как о генетическом материале. Вас ведь этому учили?

Саймон растеряно замолчал.

— Вы сами выбрали эту работу, – продолжил собеседник, – и никто не обещал, что она будет легкой. Нигде не бывает простых решений, и мы все через что-то переступаем.

— Вы хотя бы представляете, о чем говорите? – Саймон в ярости чуть не опрокинул треногу с котелком. – Вы пробовали быть богом?

— Бросьте! – брезгливо прервал его сосед у костра. – Никакой вы не бог. Вы лишь исправляете за ним ошибки. Не приписывайте себе большего, чем вы заслуживаете. Вы подмастерье.

— Вам ли судить? – сказал Саймон. – Сами-то вы кто?

— Я такой же подмастерье, как и вы, – теперь уже в голосе собеседника сквозила неприкрытое презрение к Саймону. – Я хирург-генетик. Доктор Стурлуссон. Может быть, слышали? Почему бы вам не бросить изображать из себя истеричную девицу и не выпить со мной грамм по двести, а? – Доктор побултыхал объемистой флягой. – Как говорится, Шекспиру шекспирово, Богу богово, а нам с вами по двести грамм.

Саймон тоскливо посмотрел на далекие огни в море.

Глава 16

Палящее солнце отвесно обрушивало лучи, разбивая их о пышную зеленую губку конголезских джунглей, на самом нижнем ярусе которых, царил полумрак, и лениво несла свои маслянисто-жирные воды могучая африканская река. Утомленные жарой джунгли затаились до вечера. Изредка шуршал листвой питон, зарываясь поглубже в прохладу, да выпархивали спугнутые разноцветные птахи, мелькая в полосах света радужными пятнами. Сквозь шепот воды прорывался сонный рык пантеры – самого страшного хищника в этих местах, но сейчас птиц потревожил не он.

Снизу, там, где река делала широкий изгиб, тихо нарастал рокочущий звук. Через пару минут из-за поворота вынырнул низко сидевший в воде патрульный армейский катер. Он, не сбавляя хода, промчался мимо и повернул в еле заметный приток. Тяжелая волна лениво заплескалась в прибрежных зарослях осота.

— Мы правильно повернули? – говоривший был высок и широк в плечах.

Повадки выдавали в нем борца-профессионала. Тяжелый сплюснутый нос был ломан неоднократно и казалось, что переносицы совсем нет. Под камуфляжем перекатывались бугры мышц. Толстые уши были плотно прижаты к выбритому черепу. По черной коже скользили блики редких солнечных лучей.

Его спутник производил впечатление прямо противоположное: невысокий, интеллигентного вида, явно незнакомый ни с чем тяжелее ручки. Он носил очки с темными линзами и был заметно светлее своего соседа.

— Мбанга знает дорогу как свои пять пальцев. Смотрите сами, – интеллигент указал на темную глыбу по правому берегу, на которой с трудом угадывалась надпись на африкаанс: "Провинция Ликуала. Сто миль до Импфондо".