ЭДЕМ-2160 - Григорий ПАНАСЕНКО

— Меня ждет работа.

Джулия вышла из комнаты, напоследок громко хлопнув дверью..."

— Будьте добры, один билет до Филадельфии, – потный, отдышливый толстяк впереди в полосатом мятом костюме навис над окошком кассы. – Желательно у окна.

Саймон проверил свою идентификационную карту.

"- Тебе так срочно надо ехать? – Вартанов, недоумевая, придержал его за руку. – Давай я позвоню твоему Совиньи. Что, кроме тебя больше никого нет? Может человек отдохнуть в праздник?

— Спасибо, не стоит, – Саймон натянул пальто и надел шляпу.

— Останьтесь, пожалуйста, – Анастасия просяще посмотрела на него.

— Извините, – Саймон открыл входную дверь.

— Тебя проводить? – Евгений потянулся за ключами от машины.

— Не стоит. Я сам.

Дверь закрылась, отрезав все звуки..."

— Я вас слушаю.

Саймон понял, что уже пол минуты стоит и молча смотрит на девушку-диспетчера за стеклом кассы.

— Куда вы собираетесь? – спросила она снова.

— Куда-нибудь, где поменьше людей.

Брови девушки удивленно поползли вверх.

— Рейкьявик, – подсказал Саймон, скользнув взглядом по табло открытых рейсов.

— Одну минуту, – молодая леди всмотрелась в монитор. – Стратоплан отменен по климатическим условиям.

— Мне нужно в Рейкьявик, – упорно повторил Саймон.

— Подождите пару минут, – слегка обиженно ответила девушка. – Я постараюсь чем-нибудь помочь....

Пока она разглядывала что-то на мониторе, Саймон принялся изучать рекламу и буклеты. Аэровокзал "Свирь-4" был старым и его скоро, судя по всему, собирались закрывать. Здесь не было даже билетных терминалов.

— У нас есть авиарейс до Тромсё, – сказала чуть погодя девушка. – И дальше, – она с сомнением посмотрела на Саймона, – можно на китобое. Сейчас в порту швартуются три, – она протянула ему распечатку.

Саймон молча отсчитал деньги. Девушка также молча протянула ему электронную карту-билет и проводила недоумевающим взглядом.

Очередь иссякала за расхлябанной дверью, отрезанная бритвой стального ветра со ледяной крупой. Трап уже подали и Саймон поспешил на посадку.

Самолет был ужасно старым: Ту-354 две тысячи сто двадцатого года выпуска. Его немилосердно болтало в воздушных ямах. Из возможных восьмидесяти пассажиров он вез, дай бог половину, и в салоне люкс Саймон был одним из трех.

С самого начала, попросив не тревожить его, он задремал в кресле, и проснулся только на подлете, когда под крылом в кромешной пурге вынырнули выкрошенные ветрами зубы Скандинавских гор.

Командир объявил о посадке в аэропорту Тромсё, и самолет, нервно вздрагивая всем телом, припал к вылизанной поземкой взлетной полосе. Перегрузка вжала пассажиров в спинки кресел, где-то задребезжала плохо закрепленная деталь.

Когда смолк надсадный грохот двигателей, Саймон отстегнул ремень и одним из первых сошел по трапу. Не дожидаясь рейсового автобуса, он сквозь метель пошел к слабоосвещенному зданию аэропорта.

В городе или не водилось такси или все таксисты дружно решили не выходить на работу сегодня. С трудом дождавшись какого-то запоздалого водителя, Саймон попросил отвезти его в порт.

Ледяной свинцовый океан высокими валами мерно накатывал на пирс, разбиваясь в мелкую водяную пыль. В воздухе остро пахло йодом и солью и от сурового, пронизывающего ветра не спасало даже теплое пальто. Саймон сразу попросил отвезти его в порт. Водитель если и удивился, то ничем не высказал своих эмоций.

Капитан небольшого китобоя "Нарвал" оказался весьма сговорчив: Саймон даже не заметил, куда исчезли деньги.

Судно отходило через три часа и Нильс Гамсун, так звали морского волка, порекомендовал за это время обзавестись брезентовой ветровкой, сапогами и непромокаемым саквояжем. По указанному адресу Саймон нашел небольшой магазинчик, где за непомерную цену приобрел необходимую экипировку и подробную туристическую карту Исландии в приложении с массой полезных советов от продавца.

Всю дорогу Саймон провел, забившись в самый дальний трюм корабля. Его нестерпимо укачивало, но он стоически выносил мучения ради цели. На третьи сутки китобой вырвался из зоны шторма, качка ослабела и впереди показалась земля.

Акюрейри встретил Саймона ровным ледяным ветром и мокрым липким снегом. Улицы были безлюдны, седые горы безмолвно и угрюмо нависали над городком. Багровое солнце едва пробивалось сквозь мглу у самого горизонта. Карминный отсвет упал на фасады, превращая их в декорации преисподней.

Надвигалась ночь.

Туристический справочник Саймон выкинул в первую же урну. В городе была одна единственная гостиница, и сейчас он стал ее единственным постояльцем. Безуспешные попытки метрдотеля и хозяина гостиницы ублажить посетителя встретили стену молчания. Саймон лишь поинтересовался, где можно купить термопалатку и дешевое продовольствие. Единственное, что порадовало хозяина, так это оплаченные на месяц вперед счета.

Через день постоялец исчез.

Свинцово-серое ревущее море облизывало прибрежную полосу черного песка, оставляя на нем мертвые раковины и комки скользких бурых водорослей. Чайки и бакланы не рисковали высовываться из гнезд и нор, упрятанных глубоко в скалах. Водопад обрушивал с тридцатиметровой высоты водяной столб, высекая из базальтовой чаши речного ложа густую водяную взвесь вперемешку с песком и грязью. Низкое небо бешено гнало неопрятные тучи, изредка разрывая их до блеклости голубовато-серого северного неба. Над скалистыми утесами дальше по берегу море неожиданно свирепело и, взрываясь многотонными бомбами, выстреливало в узких фьордах и заливчиках неприступных базальтовых бастионов. Ветер без устали полоскал и перекручивал непокорные ветки полярных берез и карликовых сосен. У линии горизонта белой накипью виднелись торосы ледяного поля.

— Ну, что ж, теперь нам никто не помешает. Можно поговорить по душам.

— Да, давно мы этого не делали.

— Почти со студенческой скамьи, – Эйнджил усмехнулся. – А готов ли ты к этому?

Саймон пожал плечами:

— Можно попробовать.

— И что ты чувствуешь сейчас?

— А что я должен чувствовать?

— Ты уже три недели бежишь от всех. Ты прячешься. От кого? А самое главное, почему?

Саймон промолчал.

— Может ты хочешь что-то сказать о совести?

— Я тебя не понимаю

— Не прикидывайся. Ты все хорошо знаешь. Сознайся, не легко быть убийцей?

— Причем здесь убийство? Ты меня в чем-то обвиняешь?

— Хорошо, судья, распорядитель, вершитель – как тебе больше нравится? Вершитель человеческих судеб – согласись, звучит неплохо, – Эйнджил зло рассмеялся.